– Давно уже не мой.
– Как его найти?
Полковник долго молчал, глядя перед собой. Потом взял у Романа кассету и ответил:
– Каждый четверг с пятнадцати до пятнадцати десяти он ждет в Румянцевском садике у Академии. Других способов связи с ним нет.
Понять, говорит Полковник полную правду, или все-таки умолчал про «другие способы связи», Шилов не смог. Но в одном не усомнился: про Румянцевский садик он сказал правду.
– Завтра как раз четверг.
Полковник кивнул:
– Он придет. Встреча у памятника.
– Слово офицера?
– Да.
Не глядя на Шилова, Полковник открыл дверь и вышел.
– Вас давно предали, – громко сказал ему вслед Роман.
Полковник вернулся и наклонился к окну:
– А вас – нет?
25
Оставив охрану в восточном ресторане, Кальян сам сел за руль и привез Джексона на товарную станцию. Его здесь хорошо знали: завидев машину, вахтеры открывали ворота и пропускали, не спрашивая документов.
Было утро. Рабочий день уже начался, но станция выглядела вымершей. Джексон никогда бы не подумал, что она такая огромная. «Тойота» долго петляла между каких-то складов, мастерских и административных строений и ехала вдоль путей. Наконец, остановились и вышли. Мало того, что вся станция казалась неживой, так это было ее самое мертвое место. Заросшие бурьяном рельсы уходили за горизонт, справа тянулся бетонный забор, слева была разгрузочная площадка с подъемными кранами и еще какими-то приспособлениями, названий которых Джексон не знал, а дальше – откровенно заброшенные амбары, грязные, ушедшие в землю, с выбитыми окнами и распахнутыми дверьми. Из одного амбара вышла тощая собака, посмотрела на людей, вильнула хвостом и затрусила куда-то вдоль рельсов.
– Платформу и вагон с охраной загонят сюда, – сказал Кальян. – Мы будем ждать во-он там. Вы с напарником будете косить под принимающую сторону.
– Пароль есть?
– Все есть. Там, в охране, человек у меня. Подходите, говорите пароль и тихо всех убираете.
– А как твоего человека узнать?
– Я же сказал – всех убираете.
Джексон пожал плечами:
– Да мне по барабану. Сколько их?
– Четверо.
– Мой напарник – один из твоих нукеров?
Кальян непонятно усмехнулся:
– Скорее, из твоих.
Впрочем, то, что он имел в виду, недолго оставалось загадкой. Раздались шаги, и из прохода между заброшенными амбарами вывернул Лютый. Он шел уверенно, держа руки в карманах и не глядя переступая через торчащие тут и там из земли железяки.
Джексон не удивился.
А вот у Лютого рожа вытянулась.
Со спины он не узнал Джексона и с улыбкой поздоровался с Кальяном, а вот когда Джексон развернулся, Лютый вздрогнул…
– Ты чего, блин, рехнулся?
– Спокойно, Гриня! Все свои. – Кальян широко ухмыльнулся.
– И давно?
– Тихо, тихо! Мы не в ментовке, и я не на допросе.
– Спасибо, что засветил.
– Теперь уже все равно.
– В каком смысле?
– «Последнее дело комиссара Берлаха». Фильм такой был. Смотрел?
– Нет.
– Зря. А вот я в детстве тащился…
– У меня детство было другое.
– Тогда поговорим о старости. Помнишь, ты спрашивал, почему таджиков никто на наркоту не трясет? Я тоже задался этим вопросом…
Джексон оставил их разговаривать и, делая вид, что изучает место предстоящей операции, неторопливо отошел в сторону.
Место его, конечно, тоже интересовало. Но важнее было другое. После всего, что было здесь сказано, и до начала операции его из-под контроля не выпустят, и возможности связаться со своими не будет. Сейчас – единственный шанс.
Незаметно достав телефон и держа его перед собой, чтобы оставшиеся сзади Кальян с Лютым не могли видеть, чем он занимается, Джексон стал набирать SMS-сообщение. Получалось медленно: Джексон почти никогда раньше их не писал и путался в кнопках.
Ну, быстрее!
Все, не успел.
По шагам определив, что к нему торопится Кальян, Джексон отправил недописанное сообщение и нажатием кнопки стер набранный текст.
Тут же рядом с ним остановился Кальян.
– Кому звоним? – спросил он, глядя на телефон в руке Джексона.
– Начальнику ГУВД. Медаль зарабатываю.
Кальян понимающе усмехнулся. Но глаза при этом были серьезными. Очень серьезными.
Подошел Лютый, встал рядом.
– Да ладно, расслабьтесь. – Джексон небрежно подбросил телефон на ладони. – Бабе хочу позвонить. А то вечером не приду, она шум поднимет.
– Это правильно, шум нам не нужен. Поэтому и не звони никому, ладно? И телефончик дай. – Кальян протянул руку.
Ощущение было такое, что если Джексон не отдаст телефон, другой рукой Кальян выхватит пистолет и застрелит его. И что самое неприятное, ощущение было очень правдоподобным.
Джексон тем не менее медлил.
– Извини, больно ставка большая, – подчеркнуто терпеливо добавил Кальян.
– Я тоже отдал, – сообщил Лютый. – Теперь меня точно с работы выгонят.
– А она тебе нужна будет завтра, эта работа? – не отводя взгляда от Джексона, усмехнулся Кальян.
– Дожить бы еще до завтра.
Джексон положил на ладонь Кальяна мобильник, передернул плечами и пошел дальше осматривать место.
Опыт тоскливо подсказывал, что от того, как много он сейчас сможет разглядеть и запомнить, вечером будет зависеть его жизнь.
* * *
Дождавшись, когда жена уйдет на работу, Полковник взял в комнате магнитофон и заново прослушал кассету.
– Степу Завьялова помнишь? – спрашивал Бажанов.
– А то!
– От Конторы груз он должен принять.
– Не обрадовал. Его обыграть сложно. Он, поди, уже генерал?
– Да полковник, командир части. Хватка уже не та, так что обыграешь. Я до МВД ему пару заказиков подкинул. Мол, штаб приказал. Так он за свой полковничий паек все сделал в лучшем виде…
Не только Кальян помнил Полковника – Полковник тоже не забыл о нем. В Афгане Федя Прахов был одним из самых рисковых и самых удачливых командиров. В его подчинении был разведвзвод, которому давались самые опасные задания. При этом всегда говорилось: «Ну, Прахов не подведет! Прахов сделает!» Прахов и не подводил. Прахов делал. Ни у кого не получалось, а у него выходило. Причем выходило как-то играючи: с блестящим, превосходящим самые смелые ожидания, результатом и без серьезных потерь. Сам всегда возвращался, и ребят приводил.
Пока однажды не вернулся. Из целого взвода, ушедшего на задание, через три дня вернулись только двое солдат. Взвод попал в засаду, после часа боя Прахов, потеряв половину личного состава, приказал отходить. Из-под огня выбрались только эти двое. Остальные – кто пропал без вести, кто погиб. Прахова тоже долго считали погибшим: солдаты видели, как он получил пулю в грудь и упал.
Но через полгода узнали, что он жив и находится в плену. Велись какие-то переговоры об освобождении – Полковник не знал подробностей, но знал результат. С душманами не договорились, Прахов остался у них. Хотя возможность договориться вроде была: за него они требовали полевого командира не самого высокого ранга, к тому же давно выпотрошенного нашей разведкой и, соответственно, уже не представляющего интереса. Но по каким-то причинам этого командира предпочли расстрелять, а не пустить на обмен.
После этого следы Прахова затерялись. Полковник был уверен, что душманы поступили с ним так же, как наши с их командиром. И очень удивился, узнав, что бывший взводный выжил в Афгане и в Пакистане и после шести лет плена вернулся на родину.
Теперь, оказывается, он работает вместе с Бажановым…
Хотя в записи не прозвучало подробностей, Полковник догадался, какие именно «пару заказиков» ему подкинул генерал.
А ведь он действительно думал, что работает на страну.
Когда он учился в военном училище, такое невозможно было представить. Но потом были Ливан, Мозамбик, Афганистан. Нагорный Карабах. Югославия. Была – и продолжается – Чечня. Все перевернулось с ног на голову. Армию предали. Полковник оставался одним из последних, кто верил, что так не может продолжаться до бесконечности. Когда-нибудь там, наверху, возьмутся за ум. Он верил, что это произойдет. Поэтому и не увольнялся на пенсию, хотя выслуга позволяла. Ждал. Хотел поучаствовать в возрождении. Иначе – жизнь прожита зря. Какой смысл в этой жизни, если все, во что он верил и чему служил, – втоптано в грязь, распродано и забыто.
Когда старый друг Координатор передал ему первый скользкий приказ, он подумал: вот, началось. Государство должно защищаться не только от внешних врагов, но и от внутренних. И если МВД не в состоянии справиться, то надо заняться этим самим.
Первым, кого исполнили, был крупный преступный авторитет. Потом – зарвавшийся сверх меры чиновник. Потом… Потом… Распоряжения шли регулярно.
С каждым приказом Полковнику передавалось короткое досье на объект. Полковник ни разу не усомнился: заслуживает.
