нечего ему сказать.
Переживёт. Я не думаю, что серьезно нравилась ему. Это просто какой-то азарт. Он даже целовал меня как-то грубо, с напором. Он не хотел меня приласкать как котёнка, он хотел брать. А я против. Это совсем не моё…
Надеюсь, что теперь Назар всё же оставит попытки к сближение. Как ещё точнее сказать, что не люблю его, я не знала.
— Ты чего такая? — спросил Леська, когда я в комнате металась то туда, то сюда, не в силах найти себе покой.
Вся эта ситуация с двойным поцелуем меня обескуражила. За меня никогда так откровенно не воевали, да ещё и братья.
Ещё и Леська…
Я покосилась на неё.
Ей нравится Назар. Как я ей могу сказать, что он полез ко мне своими губами?
Не буду ей делать больно. Скажу только часть правды. Самую важную.
— Мы с Назаром поговорили.
Она уставилась на меня ещё более внимательно.
— И что тебе сказал этот придурок?
— Скорее, я — ему, — хмыкнула я. — Просила его оставить уже меня в покое. Сказала, что не люблю его.
— О-о… А он что?
— Расстроился, — развела я руками. — Но думаю, он переживёт. Потому что я… Я люблю совсем не его.
— Так, так, так… — привстала даже с кровати Леська, где до этого валялась с телефоном и наушниками. — Сейчас прозвучат признания в любви злому братцу?
— Да ну тебя! — махнула я на нее рукой и рухнула на кровать лицом в подушку прямо так, одетая, едва скинув свои кроссовки.
— Эй, куда! — встрепенулась подруга. — Я требую продолжения банкета! Что, что там было?
— Где?
— Когда тебя Данька увёл?
— О-о-ой… — мечтательно простонала я, вспоминая, какие же сладкие и мягкие губы у этого Злюки…
— Что? Что там было? Он признался, что телефон его?
— Угу, — мычала я в подушку.
— Вау! А как ты его раскрутила-то?
— Мы целовались! — отняла я лицо от подушки. А когда сказала, снова нырнула в неё лицом, горящим от стыда и эмоций.
Послышался грохот. Я опять подняла голову и увидела, что Леська грохнулась на пол с кровати и так и сидела с раскрытым ртом.
— Бодров умеет целоваться?!
— О-о… — снова простонала я, горя желанием это повторить. — Ещё как умеет…
Мы долго перебирали мои воспоминания. Леська восхищалась и говорила, что не ожидала того, что Даня — такой скрытый романтик.
И я не ожидала. Но меня просто переполняло счастье…
Я влюбилась в Бодрова. В злого буку и шантажиста.
Влюбилась. И уже ничего не могла с этим поделать…
Однако, Даня же встретил меня на утро холодным безразличием.
Словно я опять — пустое место…
50.
Оставшиеся дни в Питере показались мне особенно холодными.
Даня избегал общения. Я не могла понять, что уже успела сделать. Снова стал тем неприступной букой, каким был до поездки сюда.
Конечно, я переживала.
В этом отчуждении виновата я?
Что я сделала не так?
Ему не понравился наш поцелуй?
Почему именно после этого момента он резко перестал со мной общаться?
Это было такое важное для меня событие… Я отдала свой первый осознанный поцелуй мальчику, а он… Просто отвернулся от меня.
Леська заметила, естественно, что между мной и Даней снова пробежала тень, но что отвечать ей я не знала. Я и сама не понимала, что произошло, но возможности поговорить у нас просто не было — то он уходил, делал вид, что не слышит, то Назар рядом крутился несмотря на обещание не приближаться…
Поймать Даню мне удалось лишь поздним вечером уже в коридоре вагона поезда, который нёс нас обратно в наш город.
Уже все спали, и я столкнулась с ним по пути в своё купе.
— Дань, — преградила я ему путь, когда он лишь мазнул по мне взглядом и попытался обойти. — Мне кажется, нам пора поговорить.
— О чём? — нахмурился он, глядя на меня сверху вниз.
— Ты бегаешь от меня? — прямо спросила я, задрав голову и посмотрев в его карие глаза открыто.
— Кострова, ты опять, что ли головой ударилась? — хмыкнул парень. — Бросай ты это дело, а то совсем так дурочкой станешь.
— Почему ты делаешь вид, что ничего не происходило между нами? — начала злиться я и схватилась за его плечи, когда он снова попытался просто уйти.
— А что такого между нами происходило? — изогнул он насмешливо бровь. — Ты имеешь в виду поцелуй? И ты считаешь, что это нечто важное?
То есть, он намекает на то, что для него это ничего не значило?
Больно слышать. Потому что для меня это было именно “нечто важное”, и я была уверена, что для него — тоже.
Он так уверенно меня целовал, словно ждал этого.
Ласкал мои губы так, будто дорожил этим моментом.
Значит, всё была ложь?
Зачем?
Неужели люди так жестоки друг к другу?
Или я действительно просто отвратительно целуюсь?
У меня нет опыта, но мне казалось всегда, что это неважно. Главное, чтобы человек был “тот самый”.
Значит, той самой я для Дани так и не стала. Осталась тупой Бэмби, каковой он однажды меня нарёк.
— А телефон? — снова подняла я на него глаза. — Тоже ничего не значит?
— У тебя был день рождения.
— Ты всем одноклассницам на дни рождения даришь такие дорогие подарки?
— Нет, — ответил он. — И думаю, что это был первый и последний раз.
— Так ты жалеешь? — задала я новый вопрос.
— Да, если хочешь знать.
Это окончательно меня добило. Не подпускала я к себе раньше парней, и правильно делала.
Сейчас бы не было так больно и унизительно. Я вынула подаренный им телефон из джинсов.
— Что ты собираешься делать? — спросил он, глядя на мои действия.
— Не переживай, в окно не выкину. Подожди…
Я вытащила оттуда сим-карту и сделала полный сброс настроек.
— Держи, — протянула я ему смартфон, который теперь больше не носил никакой информации о бывшем пользователе. — Его ещё можно продать. Я не поцарапала.
— Это твоё, — ответил Даня, даже не шевельнувшись.
— Если ты считаешь, что между нами ничего не было, то и мне от тебя ничего не
