уже об меня ноги вытирать.
— Я тебе с ним быть не дам, — заявил он, глядя на меня исподлобья.
— Как же ты помешаешь? — изогнула я бровь. — Будешь бить собственного брата?
— Если надо будет — побью, — ответил он.
— Как всё серьёзно, — повела я плечом. — А может, проще было признаться, что самому хочется занять это место?
Он молча хмурился и прожигал во мне дыру.
— А уже всё равно поздно, Бодров, — сказала я ему. — И не смей мне указывать с кем встречаться!
Я тряхнула головой и пошла к выходу.
— Ну если тебе не жаль своих принцев, которые потом в больничке кости буду собирать, то рискни, — услышала я в спину и обернулась.
Он же несерьёзно это? Но судя по взгляду и напряжённому виду, Даня вовсе не шутил.
То есть сам он встречаться со мной не хочет, но и другим не даст? Очень логично. — Собака на сене, — сказала я ему, отступая всё дальше от него спиной.
А потом развернулся и бросилась к выходу. Так хотелось вот прямо убежать от этого всего, от этой боли и обиды.
Если он сам хочет стать моим парнем, то почему вот так себя ведёт? Почему не хочет сказать об этом? Что ему мешает? Ему что — стыдно встречаться с такой, как я?
В боку уже кололо и я замедлила бег по парку.
Слёзы сами собой бежали по щекам. Я чувствовала себя как никогда ничтожной, убогой, ничего не достойной. Всё же мои секреты в дневнике сыграли против меня: он почитал, что я не только сирота, но и дочь женщины, пустившей свою жизнь под откос, как бы сказали — алкашки. Наверное, он решил, что это и меня ждёт в будущем, и что я — не его поля ягода.
Ну хорошо, пусть так. Если честно, я привыкла уже это слышать. Дети жестоки… Но от него, того, в кого я влюбилась, как дура, несмотря на его дурацкий характер, слышать это вдвойне обидно, и, конечно, меня это задевает. От кого угодно, только не от него… Но именно он говорил мне однажды про мою мать и, вероятно, считает меня поэтому не достойной себя, несмотря на то, что у него есть ко мне чувства, я в этом уверена.
Собака на сене — самое подходящее определение для него.
Встречаться с Назаром я не планировала. Сказала это, чтобы позлить Даню. И его реакция обидела меня снова — он не сказал, что я не должна встречаться ни с кем, потому что он сам хочет быть со мной, а сказал, что просто будет бить всех, кто ко мне подойдёт.
Я не знала как к этому относиться…
Дед дома заметил моё состояние, конечно. Я очень медленно выполняла задания и кое-где даже не до конца, зависала и снова начинала грузиться. Я отмахнулась от него большой нагрузкой и он перестал расспрашивать. Признаваться ему, что меня обидел мой неправильный принц, я не хотела. Дед всё равно не поймёт наших странных взаимоотношений, я и сама их не понимаю и поэтому объяснить не смогу.
Я посчитала лучшим решением выкинуть Даню и всё, что с ним связано, из головы, но не провоцировать его. Не общаться с другими мальчиками теснее, чем просто общение с одноклассниками. Если он действительно начнёт всех ходить бить, то…
Нет, я не должна такого допускать. Что-то мне подсказывало, что Даня исполнит свою угрозу, и рисковать не стоит.
Впрочем, кроме Назара ко мне никто повышенного интереса не проявляет, но я с ним не буду общаться. Особенно после того, что он наболтал обо мне брату. Кстати, неплохо бы вызвать его на разговор — пусть не думает, что может нести всё, что угодно среди парней, а я об этом никогда не узнаю.
Я закончу школу и наши дорожки разойдутся. Всех троих…
Надо просто потерпеть.
С тоской глянула на сценарий — то единственное, что еще не было сделано из заданий. И хоть часы уже показывали половину одиннадцатого вечера, деваться было некуда — нужно было заучить хотя бы самое начало. — И тут ты виноват! — проворчала я, бросая на стол довольно пухлый сценарий. — Это ведь ты, Бодров, меня засунул в этот кружок, который мне сто лет не нужен был… Эх.
Оставила все лишние мысли и раскрыла сценарий. Учить так учить…
55.
ДАНИИЛ.
За ужином уныло ковырял вилкой приготовленную мамой еду. Вместо еды сверлил взглядом брата. Обмануть меня хотел, выходит? Агния рассказала совсем иной вариант событий вечера в парке… И хоть она и сказала, что это уже ничего не изменит между нами, я всё равно хотел докопаться до правды.
— Даня, ты чего такой? — спросила мама меня. — Я пересолила, что ли, Назар?
— Да нет, всё вкусно, ма, — ответил брат. — Просто мой близнец опять не настроении.
— Ты не заболел? — дотронулась она до моей руки. — Что с тобой?
— Не заболел, — покачал я головой и всё-таки съел часть порции, чтобы мама не донимала меня своими вопросами.
— Спасибо, — сказал я ей, встал и понёс свою тарелку в кухню. — Вкусно, но я наелся.
Выкинул остатки еды в урну, помыл за собой тарелку и решил уйти к себе.
— Назар, — обратился я к брату по пути в свою комнату. — Ты сейчас куда?
— Никуда, а что? — поднял он глаза на меня. — Роль учить буду. Мне же дали Чудовище.
— А-а… — протянул я, ощущая, как ревность снова бешеной собакой набросилась на моё сердце. Он будет играть роль возлюбленного Агнии. Касаться её, брать за руки, стоять рядом… И пусть это роль Чудовища, а Агния на самом деле — вовсе не Агния, а Красавица, но всё равно меня это злило. Осталось только признаться себе, что я завидую брату из-за роли Чудовища… — Зайди тогда сначала ко мне. Разговор есть.
— Ладно, — смерил он меня напряженным взглядом. — Зайду.
— Давай.
Я ушёл к себе и разложил учебники на столе. Мысли расползались, в голове крутилась лишь одна Агния, но уроки надо как-то сделать.
В душе стояла такая мерзость, словно мне было жаль, что она сказала мне о том, чтобы я больше не приближался и не надеялся ни на
