— Согласно стереотипам, чтобы быть похожим на андроида, человек должен быть замкнутым и малообщительным, серьёзным, спокойным, обладать выдающимися способностями в области точных наук…
— Это я знаю. А убийца? Каким должен быть убийца?
— Способным на убийство, — ответил я.
Она не успокоилась и продолжала забрасывать меня вопросами по части психологии, социокультурного программирования и прочих смежных наук, то ли проверяя мои знания, то ли освежая свои. А я узнал подробности убийств: пять случаев за два месяца, с интервалом в одиннадцать-двенадцать дней, орудие преступления не найдено, все случаи происходили в мёртвой зоне камер наблюдения или там, где камер нет.
И хотя поимка преступника не входила в обязанности Главы Станции, леди Кетаки, похоже, всерьёз решила самостоятельно разобраться в этом деле. Значит, уполномоченного следователя ей навязали, поставив таким образом под сомнение профессионализм местной полиции. Представитель Службы Внутренних Расследований прибыл на «Урсулу-1» сроком на два года, и следующие сорок восемь месяцев он будет расследовать всё, что можно и что нельзя. Если он успешно распутает первое дело, последующие решения будут приниматься в его пользу. Если же провалится или просто не успеет…
Похоже, мне предстоит работа посложнее анализа простейших. Хотя, конечно, ничего сложного: как только станет известно о моём прибытии, убийца будет искать меня.
Пусть у меня на лбу несмываемый знак модели «A» и кодовое имя, пусть я покорно опущу голову перед тем, кто решит меня отключить, искушение слишком велико: разобраться со мной как можно быстрее, пока я не успел «раствориться» среди населения «Урсулы». И заодно найти подтверждение своей фобии: вот он, A-кошмар, самый настоящий!
Если бы два года назад меня не начали натаскивать по гео- и биологическому анализу и другим дисциплинам терраформирования, я бы решил, что меня заказали в качестве приманки…
Место мне выделили — лучше не придумаешь: рядом с Главой Станции, смежная квартира, куда можно было попасть только из охраняемого коридора или от самой леди Кетаки.
— Если тебе надо будет войти ко мне, сначала обратись по спикеру, — попросила она, показывая моё новое жилище.
— Слушаюсь, — отозвался я, поглядывая на приготовленный комбинезон.
Сиренево-белый, без знаков отличия, но неотличимый от формы научного персонала первой категории. И тоже не слишком свободный. Надо будет как-нибудь выделить время и заглянуть в спортзал. Даже усовершенствованные мышцы при сидячей работе имеют тенденцию обвисать и обрастать жирком. Конечно, фигура — последнее, что мне нужно в работе. Но потолстевший андроид… Есть в этом что-то невыносимо неправильное.
— Я тоже буду стучать, прежде чем войти к тебе, — после продолжительной паузы добавила леди Кетаки.
— Как вам будет угодно, — кивнул я.
— А тебе всё равно?
— Как вам будет угодно, — повторил я.
Она схватила меня за руку повыше локтя и резко развернула лицом к себе.
— На кого тебя готовили до Тетиса?
Я молчал. Её лицо было спокойным, улыбка — неизменно ласковой, но я видел морщинку, пересекающую гладкий лоб.
— У меня достаточно высокий доступ, чтобы иметь право на эту информацию. И я училась у профессора Хоффмана…
— Член Совета Управления, в перспективе — Президент Планетарного Правительства.
— Вот это да! — она не скрывала восхищения — или удачно его изображала. — А если бы не было Тетиса? Ну, ты бы смог!.. Не сомневаюсь, двадцать, максимум тридцать лет — и президентство в кармане. Тяжело, наверное, было после принятия Закона о Статусе?
— Не тяжелее, чем когда я узнал, что был выращен в пробирке, — через силу признался я.
Я ещё никому этого не говорил — никогда не сравнивал вслух одно с другим. Но она протянула мне руку, когда представлялась, ужинала со мной за одним столом, обещала стучать… Такие поступки нельзя игнорировать, а другого способа выразить признательность у меня не было.
Думаю, она это понимала — первая за последние триста лет женщина на столь высоком посту — после периода колонизации, когда демографические проблемы были важнее социальных и слово «толерант» стало страшным ругательством. А когда людей стало достаточно, даже слишком, женщинам разрешили получать образование. На Периферии с этим попроще, особенно на станциях терраформирования, где большой приток свежих сил, но нехватка сил квалифицированных. Можно идо Главы Правления дослужиться.
И при этом всегда помнить, что в Метрополии, да и в других, более развитых районах подобного не стерпят. На «Урсуле-1» сложилась действительно уникальная ситуация — неудивительно, что следователь из Внутренних Расследований кривился при виде жёлто-синих полицейских!
Интересно, а какова ситуация с A-фобией на других станциях и дальних планетах? Страшно не хватало терминала и доступа к базе данных. Ладно, и без того понятно, что здесь необыкновенно прочные социальные связи, каждое новое убийство отражается на всех. О Хитоми, Павле Карсоне и других будут помнить очень долго, и не только коллеги…
Когда я проснулся, вчерашняя идея показалась вполне разумной, и я поделился своими соображениями с Главой Станции. И получил полное одобрение.
Эффект не замедлил себя проявить: уже за завтраком на меня набросился бледный тип с вытаращенными глазами и начал вопить на всю столовую, что мне не удастся прикинуться человеком.
— Вот он, твой знак! — И бедняга поднял мою так тщательно зачёсанную чёлку.
Обычно я убираю волосы назад, чтобы открыть лоб. Чтобы все видели, что там изображено. Чтобы понимали, что я не стремлюсь скрыть свой статус.
Этого пункта нет в моей инструкции, но я догадываюсь, что он есть в других документах. Правило, нарушение которого замечают те, кто очень серьёзно относятся к правилам. Конечно, возмутитель спокойствия не был убийцей — но от моей реакции зависело многое.
— Всех вас надо разобрать! Думал, замаскируешься? Не выйдет! Ты ещё заплатишь за Тетис!!!
— На Тетисе были модели «B», — напомнили.
— Да какая разница?!
— Большая. Я дороже. Примерно раз в двадцать.
Объяснение было таким же громким, как и его угрозы, — все услышали. Вокруг раздались смешки.
— Расслабься, Кевин!
— Опять этот Максвелл за своё!
— Не надо его разбирать! Он хорошенький!
— И умный! Пусть сначала нам в отделе поможет. Максвелл, не трогай его, а то сам нам будешь отчёт делать!
Когда беднягу Кевина увели, я наконец-то приступил к завтраку, кожей чувствуя направленные на себя взгляды, преимущественно заинтересованные.
— Кстати, тебе так больше идёт, — с улыбкой заметила леди Кетаки. — Надо будет разрешить тебе потом так ходить…
Она продолжала делать вид, что моя привлекательность — это самое важное моё качество. Однако сразу после завтрака меня посадили в другое опустевшее кресло, после обеда — в третье, а потом меня нашёл замученный лейтенант Нортон и без спроса увёл к себе. Все они следовали завету прекрасной и безжалостной леди Кетаки: я как бы не совсем человек, а значит, на меня можно наваливать любую работу.
То есть только моя работоспособность отличала меня от других людей. Просто от людей. Глава Станции подчёркивала это едва ли не в каждом разговоре, и при этом обращалась со мной как с весьма привлекательным молодым человеком: мол, обратите внимание, я вам не только помощника привела, но и усладу для глаз — или образец для подражания, если коллектив был преимущественно мужским. «Если бы вы все были в такой форме, то не проиграли бы геологам в последнем матче!»
Достойнейшая ученица профессора Хоффмана: и суток не прошло с моего приезда, как меня практически все знали, многие мне симпатизировали, а некоторые так и вовсе начинали краснеть, встречая меня в коридоре. Игра, конечно, шутливое притворство, заигрывание без перспектив — и оттого ещё более увлекательное.
Во время обеда Сидевший за соседним столом сотрудник биологической безопасности долго пялился на мои бицепсы и шею, а потом подошёл и спросил, не занимался ли я каратэ-у. Предложил спарринг: «Хочу проверить, сколько я продержусь против тебя!» Вокруг обрадованно зашумели, кто-то похлопал меня по спине и пообещал, что мне понравится. Подразумевалось, что я не буду поддаваться и, безусловно, выйду победителем — но сам бой, азарт, красота приёмов…
Люди надоедают друг другу, и когда среди знакомых физиономий появляется что-то новенькое, это бодрит. Если же новичок оказывается весьма кстати и при этом его протежирует Глава Станции, заслужившая всеобщее уважение… Через пару месяцев, надо думать, на меня вообще перестанут обращать внимание, я вольюсь в семью, и только невротики с A-фобией будут бледнеть, встречая меня в коридорах «Урсулы». Все, кроме одного — того, кого уже трясёт от подобных перспектив. Того, кто не ограничивается проклятиями.
