Сейчас, тихо прикрыв за собой дверь уборной, я медленно двинулся по коридору, задирая голову и пытаясь мысленно высчитать высоту потолков, которые ещё и горел желанием поделить в уме на число ступенек в подъезде. Получалось плохо и отвлечься не получалось совсем, наоборот, в мозгу набатом звучали какие-то фантастические цифры, которые, казалось, значат очень много и в то же время были всего лишь пустышками. Потом мне неожиданно стало интересно, есть ли у Ани дома хоть один прибор фирмы «Панасоник», так как это слово за последние часы я слышал как минимум раз двадцать. Почему-то именно так ласково-шутливо она отозвалась о моём состоянии, а рвоту характеризовала почему-то в точности как некогда Хельман: тошнотинки. Я не думал, что они как-то контактировали, поэтому невольно счёл для себя такое совпадение весьма забавным. На самом деле примечательно, что и Виолетта с удовольствием вначале вторила ей, интересуясь: «Ну как, открыл мир панасоника?»
В какой-то момент мой взгляд упал на узкую дверь, где, как я знал, находилось небольшое и уютное хозяйственное помещение, заставленное вёдрами, мётлами, коробками с какими-то чистящими средствами и прочей бытовой всячиной. Что же, вот она, счастливая возможность отвлечься на что-то новенькое и даже попытаться сосчитать нитки в половой тряпке, хотя вроде как у Олега эти штуки были какие-то продвинутые, из новых, как он любил выражаться, инновационно-популяристических материалов.
— Что же, откройся и покажи мне свои сокровища! — пробормотал я, толкая дверь и щёлкая находящимся на уровне груди выключателем.
И тут же, посмотрев перед собой, я понял, что отвлечься у меня точно получится. Вместо ожидаемой картины в комнатке кто-то прибрался, и пространство посередине было свободным. В нём свободно висели разбросанные в воздухе игральные карты, какой-то билет и, как ни странно, вилка с ложкой. В первый момент я невольно подумал, что у меня просто начались галлюцинации и теперь мой путь будет лежать сначала в обычную, а потом и психиатрическую больницу. Однако, немного поразмыслив и понаблюдав за предметами, я кое-что заметил: они слабо шевелились, словно удерживаемые чем-то невидимым. Ага, значит ничего фантастического, а просто здесь используется какой-то фокус, который вполне можно разгадать.
Я закашлялся и тут же по холлу разнёсся голос Ани:
— Кирилл, ты как там? Мне подойти?
— Нет-нет. Всё нормально, просто хочу немного побыть один в коридоре. Скоро буду! — ответил я и подумал, что не хочу показывать такое ни ей, ни девочке. Наверняка это очередные штучки Хельмана, и они вполне могли быть небезопасны.
— Тогда будь аккуратнее! — раздался голос Виолетты, и я мысленно поблагодарил девочку за заботу, хрипло крикнув:
— Обязательно!
Потом я медленно двинулся вперёд, чуть не упал, зацепившись ногой за стоящую у двери швабру, и хрипло вскрикнул от страха, когда пара карт неожиданно быстро устремилась ко мне. Но никакой опасности, как оказалось, не было: взяв в руки ложку, я приблизился и рассмотрел, что она, как и всё остальное, подвешена на тоненьких длинных волосках, практически невидимых даже при ближайшем рассмотрении. Что же, это объяснило мне сразу многое. Ведь после того как на одном из курортов я принял участие в представлении, где меня перед публикой распилил пополам иллюзионист, пожалуй, самой большой загадкой для меня здесь оставался принцип полёта разных предметов. Особенно же брал за душу фокус с парящей и самостоятельно залетающей в рот сигаретой. Одно время я очень хотел ему научиться, однако в какой-то момент понял, что в обычной жизни, а не на сцене буду выглядеть с ним скорее странно и неадекватно, чем интересно и притягательно.
— Так вот здесь в чём дело… — прошептал я, щупая пальцами едва ощущаемые волоски и вспоминая, что действительно когда-то читал о невидимых нитях, которые используются иллюзионистами под такие цели.
К моему разочарованию больше в чулане ничего интересного не оказалось, хотя я сразу подумал что-то о подсказках. Видимо, для Хельмана всё было очевидно и так, а вот для меня — совсем нет. Представив себе лицо Олега, который, приехав, может увидеть такие чудеса у себя дома, я отметил про себя, что, как только полностью приду в себя, обязательно сразу здесь приберусь и, пожалуй, точно не захочу когда-либо возвращаться к фокусам. Ведь эти нити напомнили мне паутину, в которой я оказался сейчас сам и из которой никак не могу выпутаться, неизменно доставляя удовольствие своим барахтаньем Хельману или неизвестно кому, действующему заодно с ним. Здесь же почему-то невольно вспомнился популярный когда-то сериал «Спрут», который я пару лет назад, приобретя лицензионные диски, ещё раз пересмотрел заново и с сожалением убедился, что всё-таки в молодости это воспринималось гораздо серьёзнее и ярче.
Между тем моя голова стала тяжелеть — надо опять прилечь. Я захлопнул дверь чулана и, насколько смог быстро, добрался до комнаты, где уже привычно вполз на постель и хотел уже попросить принести стакан воды, когда раздался пронзительный звонок домофона.
— Кого там ещё принесло? — всполошилась Аня так, как будто каждую секунду в квартиру кто-то врывался.
— Это, должно быть, курьер, женщина. Возьми у меня в кармане деньги, отдай, сколько надо, и неси всё сюда, — попросил я, почему-то подумав, что мои слова звучат излишне грубо, повелительно.
— Хорошо, разберёмся.
Аня вышла, а мы с Виолеттой переглянулись.
— Тебе легче? — спросила девочка, и её глаза стали наполняться слезами. — Пожалуйста, не умирай, иначе у меня никого-никого не останется!
— Всё будет в порядке. Поверь, я тоже меньше всего этого хочу…
Я вздрогнул от очередного спазма и, отстранившись, побежал в туалет, где меня снова вырвало, но настолько немного, что в следующий раз можно было точно не торопиться, — в желудке оставалась одна боль. Потом медленно и задумчиво я вернулся в комнату, слыша доносящийся из коридора зычный голос Ани:
— А почему пакет такой мятый и тут коробка потёртая? Безобразие. Вы, девушка, вообще понимаете, как надо обслуживать…
— Ты как? — Виолетта настороженно смотрела на меня, и выглядела трогательно участливо.
— Да более-менее…
— Может, что-нибудь принести? Ты вроде хотел воды?
— Нет, просто побудь со мной! — ответил я и снова принял позу эмбриона, прижавшись к мятому полотенцу с банкой пива, которое, как сразу отметил про себя, надо будет потом обязательно выбросить.
— Эй, где твой паспорт? Нужно для контракта! — заглянув в комнату, зычно поинтересовалась Аня.
— Там, в кармане. Только, пожалуйста, не удивляйся, что он на другое имя… Потом, возможно, всё объясню… — натянуто сказал я, махнув рукой в сторону висящей на спинке стула одежды.
— Хорошо!
Аня забрала документ и снова скрылась, а Виолетта, наклонившись, прошептала:
— Так эта тётя всё-таки останется у нас спать?
— Скорее всего, да. Видишь, как получается, я болен, и неизвестно, что будет завтра…
— То есть наша поездка пока отменяется?
— Очень надеюсь, что нет, иначе этому не будет конца… — выдохнул я и тяжело перевалился на другой бок, устроившись чуть поудобнее, и, кажется, даже немного задремав, но, наверное, уже через минуту открыл глаза от голоса Ани:
— Всё, она ушла. Вот! — Она аккуратно поставила рядом со мной белый пакет с изображением широкой улыбки и размашистой надписью: «Всего вам доброго!»
— Хорошо…
Я переместился и достал маленькую коробку с телефоном, плотный конверт с контрактом и почему-то завёрнутый в плотную бумагу бинокль.
— Представляешь, хамка какая-то. Посмотри, на коробке сбоку всё затёрто, а здесь вообще упаковки нет! — возмущённо заговорила Аня. — Она мне ещё стала что-то там выговаривать, дескать, всё равно всё это выбрасывать, так какая разница. Узнает она у меня эту разницу, вот позвоню её руководству и всё расскажу!
— Ладно, спасибо… — слабо махнул я рукой, показывая, что всё это не так важно. — Виолетта, вставь, пожалуйста, СИМ-карту в телефон, мне надо послать сообщение!
Девочка радостно кивнула головой и начала копаться в конверте, откуда вскоре раздался слабый скрежет.
— Так ты теперь у нас ещё и от кого-то бегаешь с фальшивыми документами? Ну и дела! Хотя, знаешь, не думаю, что ты совершил нечто ужасное. Ведь я права? — Аня склонилась надо мной. — Ну, конечно, всё правильно. Наверное, какое-то новое интересное дело, и ты не хочешь, чтобы эти люди знали кто ты?
Я слабо улыбнулся, и ответил:
— Что-то в этом роде. Когда-нибудь обязательно расскажу, но не сейчас, всё непросто.
— Конечно, сложно. У вас, мужчин, всё так. Но знаешь, как правило, в этом всё-таки бывает больше гонора, чем правды. Меня знакомая как-то зазвала в церковь и книжки разные с крестиками дала почитать. Ну, скажу я тебе, даже в религии мужики стоят на первом месте, сразу видно, кто все эти байки сочинял и для чего…
