гиены. Эти следы были четкими, узкими, скругленными, у пятки и пальцев отпечатки были глубже. Она проследила их путь, пока они не затерялись в лежащих на земле листьях. Отпечатки были слишком большими, чтобы принадлежать ей, и слишком маленькими, чтобы принадлежать Экону. Она показала на них:
– Смотри, где они начинаются.
Она осторожно обошла их и указала на одно место. Кое-где их было почти не видно, но они явно уходили дальше в джунгли.
– Я думал, в Великие джунгли не приходят люди.
– Я тоже. – Мысли Коффи метались, но она старалась, чтобы ее голос звучал ровно и спокойно.
Экон некоторое время рассматривал след.
– Следы ведут на восток.
Коффи посмотрела на него:
– Откуда ты это знаешь?
Он сделал несколько шагов и показал на одно из деревьев. Оно было толще его тела, и с одной стороны его покрывало толстое одеяло мха.
– Мох растет с северной стороны дерева. Как только найдешь север, все остальное становится ясно.
«Полезный факт», – отметила Коффи для себя. Через несколько секунд она кивнула.
– Кому бы ни принадлежали эти отпечатки, он был здесь недавно. Этот человек видел, как мы лежим здесь без сознания. Думаю, нужно идти по следам.
– Что? – Экон поднял взгляд. – Почему?
Коффи пристально посмотрела на него, словно он не понимал чего-то очевидного.
– Давай разберемся. Мы проснулись посреди магических джунглей, все наши вещи пропали. Рядом с нами следы, которые принадлежат кому-то, кого здесь больше нет. Думаю, тот, кому принадлежат эти следы, забрал наши вещи, и я хочу получить их обратно.
Экон покачал головой:
– Мы здесь ради Шетани, а не для того, чтобы гоняться за кем-то по джунглям.
Коффи закатила глаза.
– Все, что у нас было, все, что нам нужно, было в этих сумках. Мы не доберемся до Сердца джунглей и не найдем Шетани, если не вернем эти вещи.
Экон сомневался. Она явно видела, как он что-то вычисляет в уме. Прошла еще секунда, а затем он вздохнул.
– Верно. – Он кивнул: – Идем.
* * *
Солнечному свету было трудно пробиваться сквозь густые кроны деревьев, но это не мешало жаре усиливаться с каждым часом. Коффи работала в Ночном зоопарке двенадцать лет – она присматривала за монстрами в любых условиях: и в проливной дождь, и в иссушающую жару, но она никогда не ощущала такой духоты. Эта жара подавляла, доминировала, подчиняла. Коффи шумно дышала, отлепляя от кожи промокшую тунику. Она чувствовала себя незваной гостьей в Великих джунглях; существом, которому здесь не место. Казалось, что джунгли в горячке, будто природа пытается изгнать их из себя с потом, как болезнь. Она не хотела находиться здесь, а джунгли, словно негостеприимный хозяин, хотели ее прогнать. Она позволяла пальцам касаться рукоятки кинжала на поясе – это немного успокаивало. Кто бы ни забрал остальные вещи, он оставил кинжал, и она не знала, упущение это с его стороны или милосердие. Не то чтобы она могла им воспользоваться, если кто-то нападает. Она ощутила, что Экон смотрит на нее, и подняла взгляд.
– Знаешь, в наши дни такое оружие редкость, – сказал он, кивнув на кинжал.
– Правда? – Коффи постаралась, чтобы ее слова прозвучали небрежно. На самом деле с того момента, как она взяла узкий белый клинок, она ощущала, что в нем есть нечто особенное. В нем было что-то вневременное, словно он родился в другую эпоху.
Экон кивнул.
– В Замани больше не делают клинки-джино, уже давно.
Джино. Зуб. Коффи тут же почувствовала себя глупо. Она не знала правильного названия кинжала. Она снова подняла взгляд:
– Как их делают?
– Из зубов крупных животных, – ответил Экон. – Слонов, львов и других, достаточно больших.
Коффи не знала, впечатляться или ужасаться. Потом она подумала о чудовищах Ночного зоопарка. Среди них были явно опасные, как Дико, но были и другие – те, которые только выглядели опасными. Она вспомнила о Кубве, боевом бегемоте, о его длинных белых клыках. Он любил кукурузу. Она вспомнила Мкаиду, барана с тремя серебристыми рогами, которые были длиннее ее рук. Мысль о том, что кто-то причинит им боль, заберет частицу их тела, тревожила ее. Теперь она задумалась о том, из какого же животного было рождено это оружие. Было ли оно сделано из опасной твари, которую выследили воины, или принадлежало кому-то невинному и напуганному? Она никогда не узнает.
– Ты умеешь пользоваться кинжалом? – спросил Экон, по-прежнему наблюдая за ней.
Жар подобрался к щекам Коффи. У нее в жизни было мало вещей, которые она могла бы назвать собственными, и оружия среди них уж точно не было. Она тут же скрыла смущение.
– Я способна защитить себя. – Она пошевелила ногой для убедительности. – Помнишь?
Экон закатил глаза:
– Это не считается.
Коффи приподняла бровь:
– Думаю, отец Олуфеми не согласится.
В ответ Экон поморщился:
– Эта тактика… иногда эффективна, но в твоем репертуаре должен быть запас приемов. Если ты знаешь только один, то становишься предсказуемой и тебя легко победить.
Коффи нахмурилась. Часть ее была возмущена мыслью о том, что он, вероятно, прав, но другой части было искренне любопытно. Через несколько секунд последняя победила.
– Есть ли у тебя какие-то особые приемы?
Экон несколько секунд рассматривал ее, а затем у него, похоже, появилась идея.
– Есть один прием с кинжалом, которому я, наверное, смогу научить тебя достаточно быстро. Давай посмотрим… – Он огляделся, оценивая обстановку, затем ее саму. – Отойди назад, пожалуйста.
– Оох. – Коффи едва не рассмеялась, услышав вежливую просьбу, но подчинилась.
Экон извлек из ножен на поясе собственный ханджари. Он не выглядел таким старым, как клинок джино, но и новым явно не был. Кто-то хорошо заботился о нем в течение многих лет, и Коффи задумалась, был ли это сам Экон. Деревянная рукоятка была чистой и отполированной, а серебристый металл заточен и оканчивался смертоносным острием.
– Есть разные виды оружия. – Экон повернул клинок в руке так, чтобы в нем отразился свет позднего утра. – Но лично я предпочитаю короткие клинки. Битва как близость: тебе нужно подобраться к противнику, чтобы сражаться как надо. Когда используешь такой клинок, сомневаться некогда.
Без предупреждения он развернулся на пятках и рассек воздух кинжалом, описав идеальное кольцо. Движение было таким плавным, таким гибким, что воздух засвистел. Коффи напряглась. В этот мимолетный момент Экон выглядел как совершенно другой человек: лицо стало заостренным и сосредоточенным – воплощением дисциплины.
– Этот прием называется «дуара». – Он тщательно выговорил это слово. – Переводится как круг.
Коффи подняла клинок джино.
– Научи меня.
Уголки рта Экона растянула слабая улыбка, и он снова стал выглядеть похожим на себя.
