Сосед, кому и принадлежала баня, притащил три теплых плаща, а грязную одежду попросил сложить в корзину, что стояла в предбаннике. Гости немного помялись у входа и зашли. Альберт учтиво отвернулся и стал раздеваться, чувствуя спиной заинтересованные взгляды.
В бане тихо потрескивал огонь, в отдушину заглядывала полная луна. Несмотря на поздний час, света было достаточно, чтобы замечать самые мелкие детали. Впрочем, у соседок детали были отнюдь не мелкими, и Альберт понятия не имел, отчего ему жарче: от огня или тока собственной крови.
Спутники сели на лавку, Шайн плеснул на раскаленные камни отвар. Небольшое помещение вмиг заполнилось клубами густого пара, скрывшего наготу, но неслабо вскружившего голову.
— Странно пахнет, — произнес дипломат, ощущая знакомую дрожь во всем теле.
— О, это особые травки, чтобы детей лучше делать.
— Ч...что?
Маргит уже не слушала. Она нащупала в непроглядном тумане "веник" и игриво спросила:
— Ну, кто первый меня отпарит?
— Я, — злобно бросила Тарша и потянулась к розгам.
Но торговка предусмотрительно спрятала их за спиной. После парки соперницы она неделю сидеть не сможет — и это как минимум.
— Ну долго мне ждать? — Маргит уперлась руками в лавку и выгнулась как кошка, выставив из тумана спинку и крепкую попу, от вида которой Альберт невольно сглотнул. Держать себя в руках становилось все труднее.
Видя, что противник скоро одержит волевую победу, Тарша решила перейти в наступление. Схватив человека одной рукой за изрядно опухшее достоинство, другой притянула за распущенные волосы и жадно поцеловала. Альберт больно ударился зубами о клыки, но отстранятся не стал — он полностью потерял контроль над происходящим.
Маргит не собиралась сдавать без боя стратегическую высоту. Села рядом, прижавшись к Шайну всем телом и вырвала из объятий Тарши (получив в качестве трофея клок волос). Поцеловала еще крепче, до крови прокусив губу. Облизнулась и спросила:
— Ну, чьи ласки слаще, а?
— Э…э…, - проблеял дипломат, пред глазами которого уже сверкали платиной врата седьмого неба.
— Отвали-ка, подруга, — рыкнула охотница, забирая добычу в свои руки.
— Ой-ой, да ты только и умеешь, что трепаться. Смотри, как надо на самом деле языком работать!
Маргит опустилась перед Альбертом на колени. Сердце посла екнуло так, что до инфаркта оставалось всего ничего. К счастью, Шайн лишился не жизни, а всего-то несчетного количества потенциальных детишек, дружно отправившихся не по назначению.
— Нашла чем удивить. Да я три раза лучше умею!
Оценить талант подруги дипломат не успел. Скрипнула входная дверь, в предбаннике тяжело затоптались. Орчихи разом юркнули в угол, утащив за собой едва дышащее тело. Тарша вскинула кулаки, готовясь отразить любое нападение. Маргит, как ни странно, встала плечом к плечу с соперницей.
Но в баню ввалились не сыскари Пекко и не лесные разбойники, а целая толпа друидов. Старики были вооружены кружками с отваром и розгами. Помещение вмиг наполнилось паром, стало нестерпимо жарко.
— Ха, — произнес один из эльфов. — Да у вас тут холоднее, чем на улице. Ничего, сейчас мы вас научим париться. Ну-ка, подставляйте задницы.
Колдун хлестанул себя по ладони и ехидно улыбнулся.
Глава 22
Альберт планировал посетить секретаря сразу после бани, но сумел лишь доползти до кровати. Айна постелила гостям на полу, но привередничать никто не стал. Орчихи привыкшие, а дипломату было все равно — главное упасть хоть куда-нибудь и закрыть глаза.
Проснулся Альберт около полудня с ужасной ломотой во всем теле. Хозяйки ушла, оставив на столике плошку воды и бритву. Шайн потрогал лезвие — очень острое, как раз то что надо, зарос как бирюк.
Подруги тихо посапывали, обнявшись под одеялом. Что же, холод из самых непримиримых врагов делает если не друзей, то союзников.
Побрившись, посол завязал волосы в тугой хвост, облачился в дареные одежды и подпоясался мечом. Избитая до красноты спина жутко болела и тормошить ее ножнами не хотелось, пришлось вешать оружие по людской моде.
Накинув поверх кафтана теплый плащ, Альберт направился к королевскому дому. Несмотря на самую середину дня, столица выглядела такой же безлюдной как и ночью. Вскоре стало ясно, куда подевался весь народ. Большая толпа собралась на пятачке открытой земли перед "дворцом", который в принципе можно было назвать площадью.
На крыльцах в одной измазанной кровью сорочке стоял эльф со связанными за спиной руками. Альберт узнал в нем Вэйно, хоть и с большим трудом. Правый глаз поэта отсутствовал, другой заплыл, губы были порваны в нескольких местах, кончик носа отрезан. Кто так изуродовал бедолагу Шайн догадался сразу. Вопрос заключался в другом — зачем? С какой целью понадобилось пытать узника?
Рядом с виршеплетом стоял уже знакомый коротко стриженный очкарик с развернутыми свитком. Окинув взглядом притихшую толпу, эльф прочитал:
— За преступления против народа и короля, Его Величеством Пекко Первым Вэйно Рифмач приговаривается к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор привести в исполнение немедленно.
Поэта, с трудом понимавшего, что вообще происходит, отволокли к ближайшему дереву и прислонили к стволу. У Вэйно подкосились ноги, злым от холода солдатам пришлось перебросить через сук веревку и подвесить узника за руки. Тройка лучников выстроилась в десяти шагах от цели и одновременно, как по команде, натянула тетивы. Кратко свистнули стрелы, по груди приговоренного потекли кровавые ручейки.
— За что его так? — спросил Альберт у стоящего рядом эльфа.
— За компанию, — огрызнулся тот. — Задавай меньше вопросов, особенно незнакомцам.
Шайн отметил, что этой казни зрители совсем не рады. Никаких криков, свистов и улюлюканья, как обычно бывает на имперских площадях. Толпу словно специально согнали со всего города, отвлекши от привычных дел. Едва казнь завершилась, эльфы поспешили разойтись. Никто не остался для самой веселой части представления — глумления над трупом.
Впрочем, глумиться никто и не собирался. Стражники сразу же утащили тело, не оставив болтаться в назидание остальным. Альберт тем временем подошел к очкарику и показал удостоверяющее письмо.
— Да-да, господин посол, его величество в курсе. Сегодня ровно в полночь будет торжественный прием. Король не против, если вы возьмете с собой вашу экзотическую свиту. Всего хорошего.
Альберт пожал плечами и пошел в друидский анклав. По дороге он встретил отряд из шести копейщиков, сопровождающих Исмаила. Рыцаря связали так, что он напоминал веретено.
— Как дела? — спросил дипломат, поравнявшись с товарищем. Конвоиры не обратили на приставшего попутчика никакого внимания. Скорее всего причина заключалась в золотом сиянии из подмышки, где Шайн нес письмо.
— Спасибо, что вытащил. Еще немного — и я передушил бы ушастых к чертовой бабушке.
Альберт улыбнулся.
— Гляжу, твой дух не сломлен.
— Ха, еще бы. Ладно, потом пообщаемся. Не доверяю я этим мордам.
Исмаил говорил на имперском, но воины вполне могли знать этот язык. Шайн кивнул и отошел в сторонку, пропуская конвой вперед.
В анклаве товарищи разделились: Альберт направился к дому Айны, Исмаила повели к жилищу старейшины. Подойдя к двери, посол услышал странный разговор.
— Зачем ты тычешь в меня этим? — недовольно проворчала Тарша.
— Так надо, — ответила хозяйка.
— А то, что было, чем тебя не устраивало?
— Подожди пару секунд, не вертись. Совсем немного осталось. Уверяю, тебе так больше понравится.
Дипломат на всякий случай постучался, выждал немножко и вошел. От увиденного он едва не выронил документы. Тарша сидела на кровати в платье с белоснежным корсажем и пышной темно-синей юбке. Волосы кочевницы, обычно ниспадающие с макушки как попало, были завиты в тугие пружинистые локоны.
Айна, склонившись над гостьей, ловко орудовала пушистой кисточкой. Вместо белых племенных узоров лицо Тарши было украшено первосортным эльфийским макияжем. Губы, выкрашенные светлой помадой, стали сильнее выделяться на зеленом фоне. От подведенных темно-синим порошком глаз невозможно было оторваться. Выглядела орчиха как самая настоящая принцесса, за которую бы без раздумий посватался даже эльф.
Уловив ошарашенный взгляд человека, Тарша вздохнула и произнесла:
— Мерзко выгляжу, да?
— Наоборот, — только и смог ответить Шайн.
— Вот слушай, что мужчина говорит. Будешь настоящей королевой бала, как я в молодости.
Маргит фыркнула и отвернулась, скрестив руки на груди.
— А ты чего сидишь в своем балахоне? — спросил дипломат.
— А куда мне наряжаться?
— Как куда? На бал. Мы идем все вместе.
Тарша вздрогнула, кисточка соскользнула и оставила на щеке след, похожий на старый синяк.
