Она вышла как раз тогда, когда Брэнт и Гленн появились из раздевалки, расположенной с другой стороны. Брэнт выпустил еще один похотливый свист, а Гленн молча уставился на нее.
Моника, которая надела купальник еще до прихода Брэнта, была недовольна тем, что отошла на второй план. Но это продолжалось только мгновение. Она через бассейн посмотрела на Анну, и ее каменный взгляд сказал все. Затем с напускной веселостью Моника произнесла:
— Когда вы, парни, закончите разглядывать мою сестру, я с удовольствием воспользовалась бы вашей помощью. — Она повернулась к Анне, когда та подошла поближе. — Я и забыла, что у меня до сих пор есть это старье. Ну, забирай себе на здоровье. Видит Бог, я не могу сейчас себе такое позволить.
— О чем ты говоришь? — Гленн продолжал гнуть свою линию. — Ты до сих пор самая эффектная женщина на планете!
— Которая к тому же никому не наставит рога, — Моника говорила так весело, как будто это была самая изумительная шутка.
Только Анна знала, что это правда: Моника не была в постели ни с кем с момента несчастного случая. Не то чтобы не нашлось мужчин, готовых вступить в связь с Моникой Винсент, стоило ей только поманить пальцем, но ее гордость не позволила бы ей сделать это. Вместо этого Моника предпочитала создавать иллюзию того, что она une femme fatele[13], неистово флиртуя со всеми, от Гленна до сыновей садовника, иногда даже переходя границы приличия, как это произошло с парнем Энди. Она также ничего не делала для того, чтобы опровергнуть слухи, которые расходились со стремительной быстротой, такие, как, например, о настройщике пианино, с которым у нее якобы была любовная связь, — слух, который наверняка усилил их популярность. Но за всем этим скрывалось отчаяние: Моника осознавала, что она больше никогда не будет счастлива как женщина.
Этого было достаточно, чтобы Анна ее пожалела. Почти.
Анна залезла в бассейн и немного поплавала, что теперь, когда она не чувствовала себя горбатым китом, не было так ужасно. Она с удовольствием плескалась, пока двое мужчин составляли компанию Монике на мелком краю бассейна, а затем выбралась наверх, стараясь не привлекать к себе внимания.
Арсела, которая догадывалась, что Анна, должно быть, умирает от голоду, вынесла поднос с фруктами и сыром. Анна взяла немного винограда, растянувшись в шезлонге. Она с удивлением подумала, что не так уж плохо провела время. Это было лучше, чем сидеть в душной комнате наверху, хотя если бы шесть месяцев назад кто-то сказал Анне, что настанет день, когда она не будет стыдиться своего тела, надев купальник, Анна рассмеялась бы ему в лицо.
Скоро Гленн с сожалением сообщил, что ему пора идти, — он сказал, что обедает с Харви, произнеся имя одного из самых важных продюсеров Голливуда так небрежно, как богатые женщины роняют свои шубки. Анна воспользовалась моментом и принесла свои извинения.
Она была в раздевалке, воюя с застежкой на купальнике, и вдруг дверь открылась. Анна удивленно обернулась и увидела Гленна, стоявшего в дверном проеме. Косой свет, падающий сквозь жалюзи, придавал ему зловещий вид, как у Клайда Рейнса в «Печально известном».
— Помощь нужна? — спросил он.
— Гленн? Что ты здесь делаешь? — Анна уперлась руками в бока и нерешительно посмотрела на него.
— Надеюсь, я тебе не помешал? — он обезоруживающе улыбнулся.
— Нет, конечно нет. — Анна ненавидела себя за эти слова. Почему она это сказала? Он должен был знать, как ей неловко.
— Я не хотел тебя смущать, но то, как ты в этом выглядишь, — его взгляд многозначительно скользнул вниз.
Анна съежилась. Она подумала, что даже в порнофильмах для соблазнения девушек используют фразы получше.
— Спасибо, — небрежно сказала она, осторожно потянувшись за полотенцем.
— Но я всегда считал, что ты великолепна!
«Лжец», — подумала Анна. Но голос Гленна звучал так искренне, что она моментально потеряла бдительность. Когда он подошел ближе и сжал ее в своих объятиях, она была слишком ошеломлена, чтобы протестовать.
Затем его рот приблизился к ее губам. О Боже!
Когда-то Анна могла спокойно принять его поцелуй, но сейчас она думала о том, что его липкое туловище было прижато к ее коже, а его язык настойчиво пытался проникнуть в ее рот. Анна попыталась вырваться, но Гленн лишь сжал ее крепче, как будто она сопротивлялась для того, чтобы возбудить его. Она издала негромкий крик и оттолкнула его.
— Гленн… не надо. Пожалуйста.
Он отступил назад с притворно оскорбленным выражением лица.
— Ты шутишь, да?
— Нет, не шучу, — Анна вложила в свои слова столько убедительности, сколько могла, не прибегая к крику. Она не хотела, чтобы остальные это слышали. — Ты мне нравишься. Давай все так и оставим, хорошо?
Но она тут же поняла, что ей не стоило этого говорить.
— Ты мне тоже нравишься, — проговорил Гленн сиплым от волнения голосом, прищурив глаза. Он провел кончиком пальца по ее ключице. Анна никогда раньше не замечала, какой он волосатый, как обезьяна.
— Я не это имела в виду, — слабо запротестовала она.
— Я знаю, но разве друзья не могут немного развлечься? — Он игриво потянул за одну из ее завязок.
— Перестань, Гленн. Я серьезно. — Анна вставила в свой голос беспечную нотку, отчаянно надеясь, что ей удастся его успокоить.
— Я тоже. — Гленн оскалил зубы. Его влажное тело вызывало у Анны отвращение.
— Послушай, если я невольно дала тебе напрасные надежды, я…
Он закрыл ее рот своим и прижался к ней всем телом. А затем улыбнулся ей во весь рот. Его палец пробрался под резинку ее бикини. Когда Анна попыталась вырваться, ей показалось, что Гленна это лишь сильнее воспламенило.
— Перестань! — прошипела она. — Прекрати сейчас же, или я…
— Закричишь? — с изумлением спросил Гленн низким и глубоким голосом, как будто у них есть секрет от всех остальных, что на самом деле так и было: они оба знали, кого обвинит Моника.
Снова засомневавшись, Анна не отвечала достаточно долго, чтобы Гленн воспринял ее молчание как согласие и начал коленом раздвигать ее ноги. Анна почувствовала под влажными спортивными трусами Гленна его твердый и горячий пенис, и ее охватила паника. Она подумала о Марке, его нежности. Это придало Анне сил, которых ей не хватало.
Она запрокинула голову и закричала во весь голос.
Гленн попятился, бросая на Анну сердитый взгляд. Он явно не ожидал этого от робкой, как мышь, Анны. До того как он успел собраться с мыслями и поправить свои спортивные трусы, дверь открылась. Над волосатым плечом Гленна в дверном проеме возвышался силуэт Брэнта.
— Что за… Эй, убери от нее свои руки! — Брэнт стремительно шагнул вперед.
Выпрямившись, он схватился за стул. И за долю секунды до того, как Брэнт успел им замахнуться, проснулось истинное «я» Гленна — парня из Комптона, который сменил фамилию Эччеверия на девичью фамилию своей матери и потратил уйму времени на изучение привычек работников киноиндустрии, пока подрабатывал шофером во время учебы в колледже.
Он яростно бросился на Брэнта, не как боксер, а как уличный задиристый хулиган, который не привык драться по правилам. Хотя Брэнт был выше Гленна и превосходил его в весе по меньшей мере на двадцать фунтов, его мускулы не обладали достаточной силой. Удар пришелся на его живот, и Брэнт отлетел назад к стене. Словно каскадер в вестерне, он медленно, с глухим стуком, сполз на пол.
Анна замерла. Гленн тоже не двигался, уставившись на Брэнта, свернувшегося калачиком на полу и еле дышавшего. Эта немая сцена запечатлелась в памяти Анны, это была очень живописная картина. Вскоре на дверной проем упала тень. Анна подняла взгляд и увидела Монику, в ее глазах горела такая ненависть, что Анна почувствовала, как у нее мороз пошел по коже.
Уйти от сестры было не так легко, как она надеялась. Но если бы Анна осталась, ее жизнь могла бы стать еще тяжелее.
Воспоминания Анны о том злополучном дне постепенно отступили.
— Гленн? Я не представляю его в роли убийцы, если ты это имел в виду, — он мог быть кем угодно, но не убийцей.
— А он говорит о тебе по-другому. — Брэнт сделал еще одну затяжку. — Он сказал копам, что ты угрожала Монике. Они спрашивали меня, замечал ли я что-либо подобное.
От такого оскорбления щеки Анны запылали.
— И что ты им сказал?
— Что судя по тому, что я видел, все было по-другому. После того как Моника с тобой обращалась, я не осудил бы тебя, если бы ты действительно ее укокошила.
Анна почувствовала, как кровь отлила от ее лица. У Брэнта могли быть добрые намерения, но он невольно сделал так, чтобы вина Анны показалась еще более очевидной.
Марк взял руку Анны и сжал ее.
— Откуда мы можем знать, что Гленн не запудривает всем мозги, чтобы прикрыть собственную задницу?
