Эрик помолчал, собираясь с мыслями. В зале было так тихо, что Гордей слышал тихое сопение гибберлингов, окружавших его.
– Они не пытались говорить с нами, – глухо продолжил Эрик. – Не пытались торговаться или говорить. Они атаковали ночью и вырезали почти всех, кто пытался оказать сопротивление. Мы, оставшиеся в живых вояки, стали перед ними живой стеной, стараясь задержать противника, пока остальные укрывались на кораблях. Команды, дежурившие на бортах по ночам, пробовали открыть огонь по врагу. Первому кораблю, «Тростинке», удалось выстрелить два раза и испепелить пару отрядов, дав нам возможность собраться с силами. Но ответный удар магов не заставил себя ждать. «Тростинку» разорвало в клочья вместе с экипажем, и деревянное месиво было пожрано астралом в тот же миг.
Не обращая внимания на гул в зале, Эрик сделал шаг вперед и вскинул голову, вглядываясь в крону странного дерева, высившегося в центре зала совета.
– Мы пытались, – горячо сказал он трепещущим листьям, – пытались скрыть нашу тайну! Мы знали, что умрем. Мы еще дышали и говорили, но знали – мы уже мертвы. Мы не пытались спастись сами. Мы пытались спасти нашу тайну.
Отвернувшись от дерева, Эрик обратил свой горящий взор к залу, в котором, казалось, все перестали дышать.
– Маги Хадагана атаковали снова, – сказал он. – Чарами они захватили корабль «Плывун» и потащили к краю земли, стремясь вытащить его на сушу. Капитан «Плывуна» Иорк Храбрых принял свое решение. Он замкнул реактор, перегрел его. И реактор взорвался в тот самый миг, когда корабль коснулся земли. Выживших не было.
Эрик вновь обернулся к дереву, став спиной к залу, внимавшему маленькому гибберлингу так, как внимают проповеди.
– «Скользкий» и «Пустозвон», наши корабли, забитые семьями, пытались уйти, – глухо продолжал Эрик. – Им удалось отойти со стоянки и направиться вглубь астрала, но… Черная магия хадаганцев настигла их. Объединенные удары магов были так сильны, что оба корабля были разбиты в щепки и медленно погрузились в астрал, уничтоживший и корабли, и их экипаж. Хадаганцы не собирались оставлять свидетелей.
– А ты? – вдруг выкрикнул кто-то из зала. – Что делал ты, Резак?
Старейшина грозно взревел, грозя нарушителю тишины страшными карами, но Эрик вскинул руки, призывая всех к спокойствию.
– Я с моими братьями защищал подход к моему «Мышелову», – спокойно ответил он. – Мы стояли насмерть, пытаясь своими телами закрыть проход вражеской пехоте. Они шли по нам, как по сорной траве. Маги больше не открывали огонь по последнему оставшемуся кораблю, опасаясь, что им ничего не достанется. Поэтому вперед шла пехота, захватчики, особые отряды, вооруженные крюками и тупыми стрелами. Они хотели взять нас в плен.
Эрик тяжело вздохнул и обернулся к залу, чудовищным усилием воли пытаясь держать себя в руках.
– Мы пытались дать нашим инженерам несколько минут, чтобы они успели перегреть реактор, как это сделала команда «Плывуна». Но они не успели. Маги Хадагана сотворили злую волшбу, что лишила нас сил и сознания. Удары магии сбивали нас с ног, а хадаганцы хватали нас и вязали. Я видел, как умерли мои братья. Не желая сдаваться в плен, они бросились на солдат Империи, пытаясь прорваться к ближайшему магу. Их проткнули несколько стрел, их секли мечами и били булавами. Но до последнего вздоха мои братья шли вперед, пока оба не рухнули на окровавленную траву берега Изуна.
Эрик вскинул руки к листве дерева, и по его телу прошла волна дрожи. Шерсть встопорщилась, уши стали торчком.
– Я прорывался к кораблю! – воскликнул Эрик. – Я хотел помочь моим оглушенным ремонтникам взорвать реактор! Я хотел умереть вместе с «Мышеловом»! Но он, уже захваченный чарами хадаганцев, медленно плыл к земле. На корабле еще оставался кто-то в сознании. Не знаю, кто это был. Но он попытался сделать хоть что-то и выстрелил из бортового оружия прямо в берег перед собой, надеясь, что отдача разрушит корабль. Этого не произошло – «Мышелов» лишь помяло, а берег превратился в огненный пруд.
Рывком повернувшись к залу, Эрик протянул руки к примолкшим гибберлингам и продолжил – торопливо, глотая слова и окончания, словно пытаясь из последних сил удержаться от слез:
– Взрыв отшвырнул меня далеко в сторону! Израненный и обожженный, я больше не мог двигаться. Я мог только лежать под горящим кустом, как груда мусора, и беспомощно наблюдать за тем, как хадаганские маги втягивают мой помятый «Мышелов» на берег. Мир угасал вокруг меня, свет уходил. Моя нить истончилась, готовясь исчезнуть из мирового узора. И последнее, что я видел, – как солдаты Хадагана осторожно выносят с корабля тела моих матросов и связывают им, беспамятным, руки.
Гордей почувствовал, как между его лопаток пробежал холодок. Он непроизвольно вздрогнул, представив, что пережил Эрик. Это было… Ужасно. Потому что это была не история про древних героев, а самая настоящая правда.
– Очнулся я на корабле Сига Быстрых, – медленно продолжил Эрик. – «Бесстрашный» шел к нам, надеясь присоединиться к нашему маленькому флоту. Он лишь немного опоздал. Когда «Бесстрашный» появился у Изуна, все было кончено. Сиг прошел вдоль обожженного берега, уже опустевшего, тщательно вычищенного орками, и его наблюдатели каким-то чудом заметили меня в обгорелых кустах. Сиг сам прыгнул за мной с борта корабля, подхватил и прыгнул обратно, прежде чем орки успели поднять тревогу. Хадаганцы, успевшие отойти к порталу, ведущему на их главный аллод, не успели вернуться, а орки ничего не могли поделать с уходящим кораблем. «Бесстрашный», ставший последним свидетелем, успел уйти прочь от берега великой скорби.
Медленно выпрямившись, Эрик расправил плечи и повернулся к примолкшему старейшине. И сам старик, и оба его седых брата не отрываясь смотрели на возмутителя спокойствия.
– Вот мое слово, старейшина, – твердо сказал Эрик. – И о оно о крови гибберлингов на руках Хадагана. Я, Эрик Резак, утверждаю, что Хадаган напал на наш род. Взял многих в плен. Захватил корабль «Мышелов». А теперь хочет обманом заманить остальных в свои сети. Я все сказал.
Сразу же после этих слов зал словно взорвался – гибберлинги орали так, что, казалось, весь корабль совета ходит под ногами ходуном. И громче всех вопили старосты, требуя себе слова. Старейшина отчаянно колотил посохом по своему деревянному трону, но его усилия были тщетны. Эрик невозмутимо стоял в центре разразившегося урагана, сложив руки на груди и устремив взор на древо, росшее посреди зала.
В дело вмешалась охрана – они разняли пару драк и силой заставили замолчать самых отчаянных крикунов в зале. Теперь кричали лишь старосты и больше всех – староста Ползунов. Не удержавшись, он вскочил на ноги и побежал к старейшине.
