влюблённые, у меня рука не поднялась их тревожить.
– А мне казалось, это я слишком легко привязываюсь к вещам. – Чарли искренне рассмеялся. Ему захотелось обнять Мангустину. Он вспомнил, что случилось в школьной столовой несколько недель назад. Директор заподозрил, что Мангустина неравнодушна к Чарли, а та яростно это отрицала. Впрочем, быть может, тогда в ней говорило смущение? Чарли помедлил, потом раскинул руки в стороны. – Я хорошая защита от ветра и холода, если ты ко мне прижмёшься.
Мангустина покачала головой, улыбнулась и… подошла к нему. Очень медленно и насторожённо, как человек, которому трудно решиться. Сначала груди Чарли коснулись её волосы, потом она прижалась к нему затылком и наконец спиной.
Снег пошёл гуще, и, воспользовавшись этим предлогом, Чарли обнял девочку и накрыл её руки своими ладонями, чтобы согреть, потом поднёс её руку к губам и подышал на неё. Мангустина повернулась к нему и с волнением посмотрела ему в глаза.
В ту же секунду к их ногам упал огромный кусок тыквины.
ШМЯК!
– Смотрите, что я нашла! Как думаете, из этого можно сделать мякомочу? – Джун забралась на повозку следом за своим трофеем и присоединилась к друзьям. – Мы назвали бы её «Урожай Святые Розги, валит с ног с одного глотка» и могли бы выручить целое состояние с её продажи! О, вы обнимаетесь? Класс! Можно и мне присоединиться? Это очень кстати, а то меня того и гляди снегом занесёт. – И она обняла Чарли и Мангустину. Чарли подумал, что, конечно, скучал по подруге, но всё же не настолько сильно. – Кстати, знаете, сколько выиграет победитель? Триста звонников! Это же много, да?
– Триста звонников?! – повторил Чарли, потрясённый этим числом. – Нужно скорее записаться: с таким выигрышем мы в два cчёта решим проблему с нашими штрафами!
Он шутил, но в эту самую секунду мимо них на полной скорости промчались тыквины второго заезда. Тыквин осталось всего четыре, и Чарли заметил, что возница лидирующей тыквины – девушка ненамного старше их.
– Да, точно! Было бы круто! – с воодушевлением подхватила Джун.
Тут возница второй тыквины совершил опасный манёвр, подрезав первую тыквину, и она на полном ходу врезалась в дерево у края поля. Половина тыквины отвалилась, и на беговую дорожку посыпались куски сочной мякоти.
– Э-э-э, – протянул Чарли.
Техмаг по мере сил подлатал тыквину, но от неё мало что осталось. Снег усилился, и едущие последними тыквины скользили в размокшей сочной мякоти.
Внезапно Чарли заметил, что Мангустина тяжело привалилась к нему. Сначала ему это нравилось, но теперь он увидел, что девочка вся горит и её трясёт.
– Мангустина, с тобой всё в порядке?
– Голова болит… Такое часто случается с тех пор, как в Книге поубавилось страниц. Это пустяки.
– Нужно возвращаться. Всё равно в такой снегопад опасно оставаться на улице.
– Как мы найдём остальных? – встревожилась Джун.
– В такой толпе даже пытаться не стоит. К тому же они вполне могли уже уйти без нас.
Ребята поспешно спустились с повозки и быстро вернулись на заваленную снежной кашей дорогу. В темноте видимость стремилась к нулю.
– У кого-нибудь есть фонарик?
Но никто из них с собой фонарика не взял.
– Мангустина, ты сможешь нас вести?
– Всё прямо и прямо…
Чарли забеспокоился. Мангустина выглядела очень плохо. Радовало одно: снежная каша у них под ногами застыла от мороза, и шагать по ней стало полегче. Впрочем, вскоре повалил снег и быстро засыпал дорогу.
– Ой, мне за шиворот попало! – возмутилась Джун.
Все трое уже были облеплены снегом с ног до головы, и на плечах у них образовались небольшие сугробы. Широкие поля конусообразной шляпы Мангустины опустились под тяжестью снега. Вдруг девочка споткнулась, и Чарли подхватил её под локоть.
– Джун, пожалуйста, можешь нам помочь? – попросил он.
В кои-то веки Джун не стала препираться и подхватила Мангустину под другой локоть. Несколько минут они приноравливались идти в ногу, чтобы было сподручнее.
Начался настоящий буран, и путники почти ничего не видели в двух шагах от себя, к тому же идти стало очень трудно. Вдруг их лица оказались в лучах рассеянного света.
– Что вы здесь делаете, малыши?
Перед ними стояла упряжка единорогов: они снова столкнулись с Селестеном Бурпеном.
– А ну быстро запрыгивайте! Это приказ!
Чарли и Джун, забравшись, втащили повисшую у них на руках Мангустину. Всё равно сами они вряд ли ушли бы далеко.
– Вы доложите о нас в Святые Розги, месье?
– Прежде всего нужно укрыться от метели! На ваше счастье, я живу неподалёку. Вашей подруге нехорошо?
– Она больна.
Они поудобнее устроились в полуоткрытой кабине, и Селестен Бурпен цокнул языком. Единороги, очевидно возмущённые тем, что их заставили куда-то тащиться в такую непогоду, затрусили вперёд.
– Ух ты, месье, а домишко у вас просто отпад! – воскликнула Джун несколько минут спустя.
– Правда? – Селестен Бурпен выглядел польщённым. – Обычно люди находят его чересчур…
– …чересчур классным?
Они въехали в ворота. Всё вокруг было белым, и невероятный дом Селестена Бурпена возвышался перед ними гордой громадой… Точнее сказать, он был настолько покосившийся, что, вероятно, до сих пор не упал исключительно благодаря колоссальной вере в себя. Казалось, постройка изо всех сил напрягает стены, чтобы не рухнуть. Корабль, втиснутый между двумя башенками, выглядел так, словно в любую минуту готов обрушиться на головы посетителей – так, шутки ради.
– Входите погрейтесь! Я позабочусь о единорогах и вернусь!
Чарли и Джун поспешно направились к двери, с двух сторон поддерживая Мангустину, и их сразу же окутала волна тепла – о лучшем приёме нельзя было и мечтать.
Всё вокруг буквально дышало теплом. Лежащие повсюду красные, зелёные, жёлтые и синие ковры составляли необычный, но приятный глазу ансамбль. На стенах висели десятки ярких картин, пестрящих аэростатами с облаками вместо воздушных шаров.
Ребята раздвинули закрывающую дверной проём занавесь из бусин, на поверку оказавшихся каплями воды, которые чудесным образом их не намочили, и оказались в гостиной. Здесь в камине жарко горел огонь, стены комнаты были выкрашены в синий, тут и там разместилась причудливая мебель, поросшая листочками и веточками, – побочное действие магии. Местами даже росли цитрусовые деревья.
Едва гости вошли, к ним подбежало несколько кресел, предлагая присесть. На вид очень удобные, они явно были довольно старыми и сильно скрипели. Более того, к Чарли устремился древний фаянсовый унитаз и с надеждой забулькал.
– Нет, спасибо. Мне пока не надо.
Чарли усадил Мангустину в кресло. Теперь, когда она находилась в тепле и могла отдохнуть, щёки её слегка порозовели.
Хлопнула входная дверь, и вскоре в гостиную вошёл Селестен Бурпен. Фаянсовый унитаз с энтузиазмом засеменил к хозяину, расплёскивая на пол воду.
– Ну-ну, ты
