желе на солнце растекаюсь от прикосновения его дыхания!
– Ты поосторожнее, такие древние артефакты очень капризны. Они как беззубые собаки – не укусят, но нервы могут помотать, – Рэй тихо рассмеялся, и снова меня окутало жаркое дыхание.
– А кто сказал, что Я не могу ему нервы помотать? – огрызнулась я, но как-то вяло. Ощущение зовущего тепла, исходящее от груди дракона никак не способствовало упругости возражений. Вместо этого в поясницу упруго упиралось анатомический показатель мужской гордости. И надо сказать, Рэй ещё тот гордец, как только корона не жмёт.
– Ну, так готова навестить своё родовое гнездо? – подозрительно хрипло спросил он.
– Если ты готов! – почти простонала сквозь зубы, разгоняя наглых бабочек внутри. Блин, вот когда не снобствует, вполне нормальный мужик.
– Тогда надо обогнуть вулкан, если мне не изменяет память, замок находится с другой стороны.
Рэй легко спрыгнул с коня и так же легко снял меня. Если бы не этот джентльменский жест, я бы просто грациозно шмякнулась, подражая своему учителю – читай «мешку с картошкой». А так я не менее грациозно, на раскоряку, прошествовала к обочине, пока дракон привязывал наше средство передвижения.
– Меня не забудьте! – слабо икнула из сумки Лушка, продолжая изображать жертву лошадиного транспорта.
Рэй отошёл от меня подальше, развёл руки в стороны, воздух вокруг него замерцал яркими искорками и вот уже на дороге стоит не мужчина, а шикарный ящер-исполин. Громадный, изумрудно-зелёный, на спине, шее и морде чешуйки имели чёрную окантовку, а пузо – нежно салатовое. В довершении всего голову монстра украшал острый раздвоенный гребень. Дракон опустил морду на уровне моего лица и лукаво сверкнул золотистым глазом. Чёрт, до чего хорош, паршивец! И, главное, знает об этом. Вон, как рисуется!
– Да красивый ты, красивый, – покраснев, буркнула я. – И как на тебя забраться? Учти – в лапах не полечу!
Дракон что-то довольно проурчал и спустил крыло. Вот по этому живому кожаному трапу мы с Лушкой и взобрались на широкую спину исполина. Теперь стоял другой вопрос: куда примоститься?
– Видишь небольшое углубление между зубьями гребня? – возник рокочущий голос в голове.
– Ой! – присела я от неожиданности. – Предупреждать надо! А то станешь вдовцом во цвете лет!
На что дракон разоржался, а у меня от грохота в голове даже мушки в глазах замельтешили. Слава богам, что парад этих мнимых насекомых не помешал найти ту самую ямку, куда и упала попой. Чешуя у ящера горячая, немного шершавая, но сидеть было удобно. А ещё обнаружились два небольших выступа, за которые можно держаться, чтобы с успехом не свалиться.
Дракон подождал, пока мы с Лушкой умостились, взмахнул крыльями и… Нет, это словами не передать! Это такой ВОСТОРГ!
- Хорошего человека должно быть много, это всем известная аксиома, – бухтела Лушка за спиной. – Вот, Сашка, ты вроде неплохая девка, ну почему такая тощая? Тебе-то хорошо, а мне за что держаться?
А потом эта пакостница, не мудрствуя лукаво, просто вцепилась мне зубами в поясницу. Хорошо, что дорожное платье здесь подразумевает нижние штаны, пояс которых и защитил негодницу от моих воплей и позволил лететь дальше горизонтально высоко, а не вертикально вниз и далее горизонтально низко.
Дракон пролетал над подножием вулкана, засыпанного слоем пепла, который ещё не остыл. Даже здесь, на высоте нескольких десятков метров, ощущался жар.
Внизу проносились заброшенные одиночные постройки, наполовину утопающие в пепле, один раз таких построек было несколько, что составляли небольшой комплекс на берегу круглого голубого озера. Везде царило запустение и безмолвие. Природа брала своё, методично завоёвывая пространство. Где раньше кипела жизнь, теперь буйно росли зелёные деревья и лианы.
Но вот показались белоснежные шпили замка. Сердце сделало кульбит. Я подалась вперёд и вгляделась. Действительно, над шпилями просматривалось что-то вроде мыльного пузыря, этакая прозрачная плёнка. Рэй подлетел ближе, завис над границей защитного щита, затем осторожно потыкал лапой.
– Сопротивление чувствую, но сесть смогу, – пророкотал он и плавно пошёл на снижение.
Переход границы ощутила и я, словно сквозь кисель метровой толщины пролетели.
Приземлились мы на широком дворе, мощённом светло серым камнем, прямо перед высоким крыльцом. Двери в замок были открыты…
Можно было бы описать, как мы бродили по когда-то шикарным залам, заглядывали в опустевшие пыльные покои, где когда-то жили, радовались, любили, может, даже и рождались мои предки. Не буду. От всего увиденного к горлу подкатывал комок. Даже Лушка за всё время не сказала ни слова. Конечно, мы обошли не всё. Замок-то огромный, даже не замок, а поместье замковое.
А вот на том, что мы обнаружили в подвале, следует остановиться подробнее. Сначала мы упёрлись в большую железную дверь. Браслет на руке тут же ожил, взвился в воздух и растаял, а дверь отворилась с натяжным скрипом.
– Надо будет смазать механизм, – озабоченно пробормотал Рэй.
Как только вошли внутрь, тускло загорелся свет. Он, казалось, лился прямо со стен. Комната была большая, очень большая. Вдоль стен от пола до самого потолка располагались стеллажи с ячейками, по центру мрачно возвышался длинный стол с каким-то оборудованием.
– Святые сосиски! – ахнула Лушка. – Шоб я так жила! Это ж мечта зельевара! Целое состояние!
Мы стояли на пороге и осматривались, как вдруг прямо перед моим носом материализовалось что-то круглое и ярко алое.
– Допуск! – проскрежетало это что-то. Да так противно! Поставила себе задачей номер два и его смазать после двери.
– Эй! – возмутилась такса, которой желание потрогать всё своими лапками отрубили на корню, так как она не могла пройти внутрь и отчаянно скребла когтями вековую пыль на каменном полу. – Уйди в тень вампирья закусь! Хозяева пришли!
– Допуск! – упрямо скрипела закусь, а вокруг нас стало разгораться пламя, пока маленькое, но кусалось не по-детски.
У меня самопроизвольно зашевелились волосы, превращаясь в тонкие злобные змейки.
– Какой допуск? – зарычала Лушка. – Ты что, не можешь допустить мысли, что, если мы сюда пришли, то это и есть допуск? – она попрыгала на всех четырёх лапах, потом села на свой зад и философски пробурчала: – Хотя, о чём это я? Мысля таки приходит в мозг, а тут явно чистое вместилище. Мысля пришла, мозга не нашла и понеслась дальше. Слышь, ты? Чего тебе надобно, вековая безмозглая головешка?
– Допуск! – стояло на своём это нечто.
–
