— Смотри, какой ты популярный автор — тебя сам Макс соизволит читать. А он, между прочим, тот еще привереда в плане литературы, — и протянул книгу Яну.
Это был «След солнца» с дешевой фотошопной обложкой, которая была куплена по принципу: в Ридеро обложка нужна оригинальная, а хорошие художники стоят дороже, чем Ян мог себе позволить на тот момент.
«Интересно, если попросить Милу нарисовать по дружбе новые обложки к моим нетленкам, она обидится или выставит прайс?» — подумал Ян, листая томик, полный карандашных пометок на незнакомом языке, а вслух спросил:
— Если я ему автограф оставлю, как долго после этого проживу?
— Чтобы на ней ставить автограф, — ответил голос, так похожий на голос отца, — ее надо прогнать через редактора и корректора. И, конечно же, сменить обложку.
Макс Нилан в черной эбеновой маске, изображающей демона, не глядя на Яна с Мигелем, что-то показывал Миле на ноутбуке. Судя по сосредоточенному лицу Милы — что-то серьезное.
— А еще переписать, возможно, с нуля, — усмехнулся Ян, успевший получить на «След солнца» столько разной критики, что перестал на нее реагировать совсем.
— А вот это лишнее, — ответил Макс и, выпрямившись, протянул им руку для рукопожатия. — Как тренировка?
Ян, ответив на рукопожатие, пожал плечами, решив, что пусть отчитывается Мигель. Но тот скопировал жест Яна.
— Проблемы с концентрацией воли? — уточнил Макс, умудрившись все понять без слов.
Парни синхронно кивнули, Мила рассмеялась.
— Ясно, — судя по голосу, Макс тоже улыбался. — Мигель, тебе придется временно заменить Дэна.
— Еще и с его подопечной нянчиться? — нахмурился тот.
— Со мной, — Мила закрыла крышку ноутбука и поднялась. — Дэн занят, а мне надо сдать отчеты в Башне, где, после вечеринки у Густафа, в одиночку появляться мне не разрешают. А с такой защитой, как ты, даже сэр Август Грем не страшен.
— Хорошо, — сразу согласился Мигель, заметно повеселев.
Зато Ян вдруг почувствовал себя брошенным. Если Мила будет с Мигелем в Башне, то что с тренировками?
— Ну, а с тобой позанимаюсь пока я, — «обрадовал» его Макс. — Первое занятие проведем завтра, в это же время. А пока вот, бонусом. — Он начертил в воздухе похожую на чересчур украшенную завитушками букву «Б» и пояснил: — Это руна телепортации с привязкой к месту, где уже был. Попробуй представить свою комнату в деталях, а потом активируй ее. Если получится, завтра сюда телепортируешься точно так же. Понял?
Ян кивнул и выполнил требуемое. Пространство вокруг подалось рябью, сменившись на привычную обстановку комнаты, где на полу ждала так и не разобранная сумка с вещами.
— Да я просто мастер незавершенных дел, — Ян вздохнул. — Надо было с ними попрощаться, прежде чем чертить руну! Дурак бескультурный.
Но это на самом деле мало его волновало. Больше всего до зуда в мозгу ему хотелось посмотреть, что скрывается под маской Макса. Ведь не может же быть на самом деле, что…
— Прекрати, — тихо, но требовательно сказал себе Ян. — Мертвые остаются мертвыми. Тем более Лана видела, как отца убили. Точно! Лана! — и позвал уже громче: — Лана?
Сестра отозвалась не сразу, что не удивительно. Она сидела на полу у себя в комнате. Уши закрывали массивные блютус-наушники, в которых гремела музыка. В руках у нее лежал семейный фотоальбом — мама, по старой привычке, иногда все еще распечатывала фотографии. Увидев Яна, Лана сняла наушники и спросила:
— Почему у нас совсем не сталось старых фото? Где мы все вместе?
— Из-за меня, — Ян прошел и, сев с ней рядом, обнял за плечи. — Мне тогда хотелось вычеркнуть само его существование из своей жизни… Зачем ты ездила на кладбище?
Сестра долго молчала, борясь со слезами, а потом прошептала:
— Я вспомнила, как его убили… И каким он был, до того, как начал пить. В детстве я по нему скучала. По трезвому папе.
Наступила очередь Яна молчать. Он на пять лет старше Ланы и помнил гораздо больше, особенно о «хорошем» папе, каким тот, действительно, был. Сейчас, спустя годы, у Яна хватило смелости признаться себе в этом, отпустив обиду и злость, которые столько лет испытывал к отцу. Помогли ли в этом новые знания о другой жизни Виктора Смирнова, оказавшегося талантливым магом и заговорщиком, посмевшим вложить в свою дочь опасный дар? И Ян до конца так и не понял, как он относится ко всему этому. В жизни каждого ребенка есть два главных страха: стать похожим на своих родителей и, наоборот, не стать. Яну достались оба этих страха, и он до сих пор не знал, как с ними бороться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я тоже, — покрепче прижав Лану к себе, признался он. — Я тоже.
Глава 20. Как дома
Мила сидела в кабинете Дэна и пыталась заниматься рутинными делами. Хорошо хоть Мигель не отвлекал. Повесил на нее руну-маячок, которая тут же сработает, если Мила испугается или почувствует себя плохо, и сказал, что будет неподалеку. Но даже оставшись одна, она никак не могла сосредоточиться на отчетах. Обычно кабинет Дэна как никакое другое место располагал к работе. То ли особыми рунами тут было намазано, то ли просто духом трудоголизма пропитано, но главное — это работало.
Только не сегодня.
Мысли постоянно разбегались — как правило, в одном направлении.
«Лиза и Ян расстались».
Этот факт вводил Милу в диссонанс. Томящее чувство вины смешивалось с теплой волной непонятной радости, вызываемой мыслью об их расставании. Ей было стыдно за это сладкое, разливающееся внутри тепло, и усугублялось все тем, что она в какой-то степени чувствовала себя виноватой в разрыве Лизы и Яна. Она не строила ему глазки, не заигрывала с ним, не пыталась отбить. Но почему тогда было так стыдно?
«Потому что ты хотела, чтобы они расстались…» — ответила совесть, и Мила почувствовала, как краснеет. Где-то в глубине души она знала, что правда хотела этого. Не потому что Лиза ей не нравилась — она ж толком ее и не знала, и не потому, что Лиза не подходила Яну — об этом она тоже не могла судить. Просто Ян был «несвободен».
Мила вдруг разозлилась сама на себя и придвинулась ближе к столу. Нужно было выбросить из головы весь этот бред и заняться уже, наконец, делом. Все эти глупости не имели никакого смысла. Она не собиралась возвращаться в прошлое и опять превращаться во влюбленную девчонку, которой когда-то была. Время для глупых влюбленностей прошло. У нее полно дел: картины, выставки, стажировка. И дурацкие отчеты, которые сами себя не заполнят. Не зря же она выпросила у Дэна разрешение пользоваться его кабинетом в любое время. Благо, сделать это оказалось несложно — кабинет в Башне был не единственным и, скорее всего, не самым любимым местом, где Дэн занимался своими делами. Но Мила все равно опасалась отказа, поэтому очень обрадовалась, когда Дэн дружелюбно изрек: «мой кабинет — твой кабинет». Услышь это Сеня — обязательно пошутил бы, что у них и так все должно быть общим. Наверняка сально подмигнул бы и ткнул Дэна локтем в бок. Или еще что сморозил.
На этой мысли Мила оторвала взгляд от разбросанных по столу бумажек и уставилась на дверь, еще несколько секунд сверлила ее взглядом, затем, откинувшись на спинку удобного кожаного кресла, изрекла:
— Ну и долго ты будешь там мяться?
Как по волшебству дверь распахнулась, и в кабинет со стаканчиком кофе из автомата и широкой улыбкой наперевес вошел Ванька.
«Не было печали…» — подумала Мила и, демонстративно состроив недовольную гримасу, спросила:
— Каким ветром?
— Заметил тебя, когда ты входила в Башню, и решил заглянуть. Даже кофе принес! — сказал он, поднимая выше стаканчик, как будто это могло сработать как щит и исключить вариант, что она его выгонит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты же со сливками любишь, да? — Ванька поставил перед ней кофе и тут же плюхнулся в стоящее поблизости кресло.
Мила вздохнула. То ли взятка в виде кофе, то ли жизнерадостная физиономия и отсутствие типичных для него дурных шуток настроили ее на дружелюбный лад.
