* * *
Оказалось, что грамотность сама по себе неплохой капитал. К стыду своему Елена до писчей работы не додумалась, эту идею подкинул Кадфаль. Искупитель здраво заметил, что если есть городок, да еще близ оживленных дорог, значит, все время кто-нибудь ездит туда-сюда. А если проезжают купчишки, следовательно, и деловая переписка имеет место быть. Составить хорошее письмецо – талант не частый, он чего-то да стоит. Так и вышло. В результате Елена обрела неплохую вечернюю подработку без особых усилий и вложений. Платили, правда, в основном натурой, чем-нибудь съестным, но и это было приемлемо, учитывая, как понеслись вверх цены на провизию. Все довольны – постоялый двор имел свой процент за предоставляемое место, а Елена опять стала наедаться досыта и даже вносить кое-что в общий котел.
* * *
- А в день воскресный за бумагу и пергамент, купленный для скарбницы сообщества, отложено было восемь грошей, о чем сделана пометка в счетной книге, - диктовал очередной клиент, судя по виду и тексту, представитель какого-то цеха. Он поминутно сверялся с собственными записями на цере и клочках настоящего папируса, сопел и явно боялся что-либо напутать. Впрочем, Елена смотрела на него почти с умилением – за половину жареного гуся цеховой мог сопеть и мычать хоть до полуночи.
Народу тем временем прибывало, как обычно в зимний вечер. Заглянул Марьядек, его сразу окружил персональный фанатский клуб, преимущественно из молодых вдов, которых в городке наблюдался определенный избыток. Злодейский актер, как ни удивительно, пользовался большой популярностью среди дам, однако, к чести браконьера стоит заметить, что был он аккуратен и осторожен, повода бить себя не давал, незамужних девиц избегал всемерно.
Пришел Кимуц, снова сел в углу и заказал самый большой кувшин самого дешевого вина. Вот кого Елене временами было искренне жалко, так это спивающегося толстяка. Клоун с обвисшими щеками и желтушными белками глаз оказался актером от бога, он мог сыграть кого угодно, пробирая до слез самую враждебную аудиторию. Трагедия заключалась в том, что уникальный талант был обречен скитаться по градам и весям до самой смерти, без просвета и надежды прибиться ко двору какого-нибудь мецената. Кимуц когда-то и в чем-то сильно, очень сильно рассорился с гильдией циркового искусства, поэтому не мог рассчитывать на грамоту и, соответственно, хорошее место при щедром патроне.
Служанки засновали, лепя дополнительные свечи на крестообразно сбитые доски, подвешенные на веревках к потолку. Судя по шуму снаружи, который доносился даже сквозь гомон основательно выпивающей и вдумчиво жрущей толпы, приехал какой-то дорогой гость. Видимо и больше света организовали для него же.
- За соломенную шляпу и тростниковый плащ от сырости водяной выплачено было три гроша. Цена хоть и высока, зато работа весьма хороша, а переплачено было от того, что…
Елена поощрительно улыбнулась, прикидывая, что если дальше так пойдет, полугусем клиент не отделается, больно уж много уходило бумаги на его изъявления. Похоже, цеховой задумался о том же и умолк, судорожно тасуя свои мусорные заметки. Но судьба и намерение дать предельно дотошный отчет неумолимо вели его к новым тратам.
Точно, благородные гости, кажется, супружеская пара, а может быть сестра и брат… нет, все-таки супруги. Мест в кабаке уже не оставалось, но ради гостей хозяин быстро повыкидывал народ из-за самого козырного стола да еще втиснул пару лавок со двора, чтобы разместить и слуг. Общественность попритихла, оценивая категорию новых постояльцев и возможные неприятности.
Мужчина был одет по-пуритански в черное и коричневое, с непривычно малым числом украшений, но платье выглядело богато, не роскошно, а именно богато. Чернявый, подстрижен коротко и носит бородку с выбритыми щеками. Необычно для дворянина, у них со времен Бедствия принято было полировать физиономию, а волосы, наоборот, отпускать чуть ли не до плеч, чтобы показать здоровье, отсутствие язв и соответственно хорошую кровь. Что ж, все меняется, даже мода. Крепкую шею дворянина обрамлял широкий, объемный воротник из невесомого кружева, на ушной раковине висела золотая петелька с огромным бриллиантом. Судя по всему, какой-то обет или религиозное обязательство принуждали мужчину к показной скромности, которую он уравновешивал дорогой отделкой и украшением, чтобы, упаси господь, не приняли за торговца или сына обедневшего рода.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Женщина, судя по фигуре и полоске неприкрытой кожи на шее, была явно моложе супруга, быть может, одних лет с Еленой или чуть старше. Одета, как и муж, строго, дорого, только совсем без украшений, в серое шерстяное платье, трехцветную пелерину, расшитую мелкими полосками и красивый, изящный капюшончик, заменяющий традиционную дамскую шляпу. Лицо гостьи закрывала решетчатая маска из речного жемчуга, мелкого, но блестящего. Елена оценила, как осторожно передвигается женщина, опираясь на руку слуги, а также характерное округление живота под платьем, свободный крой одежды и отсутствие пояса, опять же маску - такие носили от сглаза.
Ну, точно, паломники, видимо собираются в духовную столицу, чтобы молиться о благополучном разрешении от бремени. Интересно, какой месяц… Спохватившись, она вернулась к работе.
- А еще нитей красочных, именуемых «пятицветными», было куплено шесть средних мотков на двадцать семь грошей. Дороже всего же обошелся сундук для хранения серебряных кубков, из коих испивает мастерское сообщество во время праздников и других увеселений. Сундук сделан из дубленой кожи, укреплен железными обручами. Обошелся же он в две копы за сундук и отдельно цельная копа дадена за железо, но все была добрая работа без изъяна. А вдобавок железных дел мастер починил три ложки…
Цеховой становился все печальнее, Елена сдерживала злорадную ухмылку. Дворяне расположились за «парадным» столом в окружении слуг и пары охранников. Судя по забегавшим половым, обслуга двора встала на уши, стремясь достойно принять благородных и наверняка богатых постояльцев. Женщине принесли молока и воды, она отомкнула нижнюю часть маски и отпивала мелкими глотками попеременно из двух бокалов грубого стекла. Сама не зная почему, Елена то и дело возвращалась глазами к жемчужной решетке. Что-то царапало мысли, как застрявший к одежде кошачий коготь. Для такого небольшого живота дворянка вела себя слишком осторожно, ее губы казались бледноваты, а лицо (вернее нее нижнюю часть) словно покрыли голубоватой пудрой.
Пантин нарисовался внезапно из ниоткуда, а это значило, что сегодня будет внеплановый урок. Елена удержалась от того, чтобы радостно потереть ладони, предвкушая новую порцию интересных знаний (а также синяки, ушибы и прочую атрибутику интенсивного обучения). Закончила письмо и повернула листок, чтобы заказчик мог поставить роспись с печатью. Цеховой расписывался долго, в несколько приемов, заплетая простое имя в хитрую паутину чернильных линий. Учитывая, как легко подделать печать, сложная подпись была основным гарантом подлинности. Затем писец и заказчик еще немного поторговались насчет дополнительной оплаты сверх полугуся - за бумагу, и Елена передала, наконец, запечатанное послание, в обмен на два гроша. Вечер оказался урожайным - не только провизия, но и настоящие денежки.
Елена оглянулась, проверяя, нет ли больше жаждущих составить письмо или прошение, однако на сегодня поток клиентуры иссяк. Что ж, в самый раз. Она тщательно закупорила чернильницу, спрятала ее и другие принадлежности в поясную сумку, демонстрируя, что на сегодня прием закончен. Надо было занести провиант коллегам по цирковому бизнесу, оговорив себе долю ужина после тренировки.
Тем временем дворяне за столом о чем-то негромко переговаривались. Женщину обмахивала веером дородная служанка, кажется, беременной стало нехорошо. Елена, привстав, было, снова опустилась на стульчик, сделав жест в сторону Панина, дескать, одну минуту, сейчас. Лекарка и сама не могла бы внятно сказать, что ее притормозило, то ли практический интерес медика, то ли естественное внимание и сочувствие к женщине в тягости. Так или иначе, Елена осталась сидеть и увидела, как дворянке помогли встать, поддерживая уже под обе руки, рядом нарисовался мужичок, похожий на типичного медикуса, не травника, а городского лепилу с дипломом, то есть грамотой. Видимо часть свиты.
