Даму повели на второй этаж, где располагались номера, доктор начал прямо на трактирном столе мешать какую-то микстуру из заранее отмеренных ингредиентов. Елена глубоко втянула ноздрями воздух и содрогнулась. Несмотря на типичную атмосферу типичного кабака, в которой сплелись десятки миазмов и оттенков, в основном неприятных или просто гнусных, лекарка с Пустошей узнала характерный запах. Доктор меж тем закончил готовить смесь, эффектно взболтал ее в стаканчике, глядя на просвет, будто при обычных свечах мог что-то рассмотреть сквозь фиолетовое стекло. И энергично шагнул вслед за подопечной.
Твою ж мать, ясно и отчетливо подумала Елена. Твою же мать… И что делать?
Делать можно было ничего, и это, пожалуй, стало бы наилучшим решением. Какое, в конце концов, дело случайным встречным до забот благородных особ? Правильно, никакого. Елена человек презренного сословия, как сказал бы Артиго - подлого происхождения. А это – соль земли, высшая раса, и что бы ты ни сделал, все может обернуться против тебя в любой момент. Особенно если речь идет о такой сложной материи как здоровье. В особенности здоровье беременной дворянки, матери наследников, которые продолжат фамилию и род.
Внутренний голос буквально вопиял, требуя не вмешиваться. Пантин как обычно смотрел без всяких эмоций на коричневатом от непроходящего загара лице. Елена опустила глаза, вцепившись руками в края столешницы, будто желая приковать себя к месту.
Твою мать… Он ее убьет к чертовой матери…
И это совершенно не мое дело!
- В ад всех вас, - шепотом пожелала она, скорее от избытка чувств, нежели адресно. Встала и на мгновение заколебалась, выбирая меж трех целей – дама, доктор и предполагаемый муж. В конце концов, выбрала третий номер и твердо шагнула к его столу, отчетливо понимая, что сейчас, вероятнее всего, снова зарабатывает эпические приключения на подтянутый жестокой физкультурой зад.
Глава 13
Глава 13
По мере того как Елена шла к столу, ей казалось, что вместо твердого пола из деревянных досок под ногами болото, и с каждым шагом на ботинки липнет не меньше котелка грязи. Идти становилось все тяжелее, сомнения множились, а рядовой шум вокруг стихал, как шорох травы в наступившем безветрии.
Компактное и сословное общество провоцирует крайне внимательное отношение к людям вокруг, потому что любая хрень может приключиться в любую минуту. Можно неправильно посмотреть на неправильного человека – или наоборот, не посмотреть – и вот уже застолье превращается в экзекуцию или поножовщину. Так что лишь самые пьяные или занятые не увидели, как молодая высокая женщина в штанах и странной плоской шляпе невиданного фасона идет прямиком к столу, занятому благородными господами. По мере того как Елена отмеряла шаги, опускались ниже головы, сдвигались глиняные кружки с мисками – просто так, согласно заведенным привычкам, ради сохранности. А то мало ли что…
Двое телохранителей преградили Елене дорогу. На опытных наемников или боевых спутников не похожи, скорее просто вооруженные слуги, однако неплохие, довольно спорые и резкие на подъем. Один вытянул «пустую» руку, останавливая неизвестную, второй мачистски сунул большие пальцы за отделанный бронзовыми пластинками пояс, выставляя напоказ впечатляющий набор вооружения. Елена удержалась от улыбки – боевые парни демонстрировали классические ошибки телохранителей, которые привыкли работать на публику и патрона. Но все равно их было двое, и атмосфера деятельной угрозы ощутимо сгустилась.
Кто-то из посетителей еще говорил, в основном те, кому довелось сидеть к мизансцене спиной и пропустить завязку событий. Но в целом народ умолк и внимательно прислушался. На селе и в небольших городках жизнь однообразна и удивительно бедна яркими событиями, все сколь-нибудь оригинальное привлекает внимание и запоминается надолго. Так что история о том как женщина просто взяла и подошла к столу благородных, словно к собственной двери, будет пересказываться неделями. На трактирной кухне истошно орала курица, бедную птицу все пытался дорезать нерадивый поваренок. В тишине отчетливо слышалась ругань месильщицы, проклинавшей грошовое жалованье, «тяжелую» муку, а также скверный уксус, который не размягчает мясо, а развозит его к хренам в жижу. Когда невидимая тетка перешла к обсуждению собственно мяса, в котором от мясного были только жилы, ее оборвала звучная оплеуха. Кто-то уронил и разбил глиняную кружку, ее треск прозвучал оглушительно, как удар молотка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Елена подняла руки, демонстрируя отсутствие оружия, бросила косой взгляд на беременную даму, которая остановилась на вершине лестницы и в свою очередь глядела сверху вниз. Слуги, поддерживающие даму под руки, переминались и нервничали, но явно остерегались толкать ее дальше. Лекарка сглотнула, пытаясь сымпровизировать что-нибудь вежливое и в то же время информативное. Дворянин с вялым интересом приподнял бровь, серьга на его ухе тяжело качнулась, ловя и разбивая на кристально чистые цвета радуги неяркий отблеск сальных свеч.
Сначала требовалось понять, как следует к нему обратиться. Герцогом безымянный дворянин явно не был, но и к рядовым кавалерам тоже не относился, слишком дорого выглядел для фрельса. Значит барон или граф. Возвеличить дворянина, подняв его на ступеньку выше действительно – это нормально, тем более для простолюдина, который подл, не образован и сражен великолепием высшего создания. А вот принизить – наоборот. Поэтому будем целиться выше - не попадешь, так хоть себе ничего не отстрелишь.
- Ваше сиятельство, - сказала Елена, воспроизводя формулу, выученную назубок еще в Мильвессе.
Дворянин скривил губы то ли в презрительном небрежении, то ли гримасе легкой досады. Один из вооруженных слуг повернулся к господину, ожидая приказаний. Другой тихо поправил, едва разжимая губы:
- Его милость.
Ага, все-таки барон. Что ж, началось неплохо. И пока сохраняется возможность отступить. Баронская морда выглядит не слишком злобной, скорее уставшей и нервной – есть от чего, прямо скажем. Еще можно все откатить назад, дескать, попутала, нижайше извиняюсь, извольте кушать далее, прекрасный господин…
Елена снова глянула на женщину, которая уже отвернулась и шагнула на предпоследнюю ступеньку.
«Мать! Мать!! Мать!!! Чтоб тебя…»
Она упрямо склонила голову, набычившись, отлично понимая, что выглядит это невежливо и без малого угрожающе, однако ничего не могла с собой поделать – ей было страшно.
- Ваша милость, - сказала Елена, чувствуя себя как человек, уже прыгнувший в прорубь, но еще не коснувшийся ледяной воды – сдавать назад поздно, зато уже можно вовсю представлять грядущие ужасы.
- Меня зовут… - она сделала секундную паузу, перебирая в памяти уже изрядно накопившиеся имена, вспоминая, как назвалась тут, в городке. И обмерла, только сейчас поняв, какую оплошность совершила.
- Мое имя вам ничего не скажет, - Елена быстро свернула монолог в другую сторону и сочла за лучшее согнуться в поклоне, без подобострастия, но с крайним уважением. – И я лекарь.
Она еще раз глянула в спину беременной баронессы под свободным платьем.
- Я могу помочь.
Медик, что все это время с молчаливым любопытством взирал на неожиданную гостью, скривил губы и фыркнул. Кое-кто из трактирной массовки последовал его примеру, но в основном люди молчали, старательно ловя каждое слово. Посмеяться можно будет потом, а нынче главное – не пропустить что-нибудь интересное.
- Знахарки и повитухи тут не надобны, - с откровенным презрением произнес медик, еще раз взбалтывая смертоносный пузырек. – Прочь отсюда.
Он опять сердито фыркнул и, кажется, с трудом удержался от плевка под ноги внезапной конкурентке. Во всяком случае, губы скривил очень характерно. Задрал нос и прошел как мимо пустого места, отодвинув плечом одного из телохранителей. Барон, судя по безразличному взгляду, утратил интерес к происходящему и отвернулся. Кажется, он уже отвлекся мыслями на что-то другое и не собирался развивать ситуацию дальше, скажем, плетьми. Если здраво рассудить, все повернулось неплохо… будто судьба подкинула женщине второй шанс отступить без потерь.
