Кузьма плюет на свидетеля.
Первый порученец.Что с ним делать, Кузьма Кузьмич?
Кузьма.Веди назад и снова стереги. Может, его еще царю придется предъявлять.
Свидетель(в ужасе).Царю?
Кузьма.Иди-иди. Царь не такой страшный, как тот.
Все выходят на улицу. Первый порученец уводит свидетеля.
Второй порученец.Что же делать, Кузьма Кузьмич?
Кузьма.Пытать их надо. — А Лексеич не хочет, за шкуру свою боится.
Надобно, чтоб Морозов дал ему понять, что ему все равно деваться некуда.
Второй порученец.К Морозову пойдешь?
Кузьма(раздумывает).Царь занемог. Борис Иваныч из его покоев никуда не выходит.
Второй порученец(огорченно).Да, ты туда не вхож.
Кузьма(задетый за живое).Что значит — «не вхож»? Я, кого захочу, из-под земли достану. Просто время понадобится.
12. В доме боярина Пушкина
В горнице Пушкин, князь Тенишев и Афанасий. Пушкин прохаживается по комнате, время от времени поглядывая в окно.
Пушкин.Ты понимаешь, Афанасий Петрович, мне сейчас в Кремль и носа показать нельзя. На меня там смотрят, как на дьявола какого, как на разрушителя государева счастья. — Но ты потерпи, мы недавно Артемия Лукича туда отправили, уже во второй раз. Может, вернется, что-нибудь путное расскажет.
Афанасий.А с чем он в первый раз вернулся?
Пушкин.Говорит, народ толпится и на Крыльце, и в Передней, и хочет что-то понять. И к ним, вроде бы, выходил Федька Ртищев и объявлял, что государь-де очень огорчен и с ближними боярами разбирается в том, что произошло. Ближних бояр у него, как известно, один цельный Борис Иванович Морозов.
Афанасий.Главное — довести до государя, что их
отправили в Тайный приказ. Он их там не оставит, он человек мягкосердый. Всем же понятно, зачем отправляют в Тайный приказ!.. (Тяжело переводит дух.)Простой допрос можно учинить где угодно.
Тенишев.А давайте-ка я съезжу в Кремль! Я старый, мне терять нечего.
Пушкин.С чем поедешь, с тем и воротишься. У нас только одна надежда — что государь сам их к себе потребует. А Морозов изо всех сил будет это оттягивать. Ему позарез нужно, чтобы еще сегодня кто-нибудь да подтвердил, что Евфимия всегда была больной. Тогда царю на ней жениться будет невозможно.
Тенишев.А ты так уж уверен, Григорий Гаврилович, что за всем этим Морозов стоит?
Пушкин.Ты, князь Михал Михалыч, в Боярскую думу редко ездишь, вернее, совсем не ездишь?
Тенишев(насмешливо).Во всем на тебя полагаюсь.
Пушкин.А ездил бы, так сам бы видел, что все эти дни с Борисом творилось. Он на себя стал непохож, от него половина осталась. Не знай я его много лет, я бы подумал, грешным делом, что он сам к нашей красавице страстью воспылал и теперь сохнет от ревности. — Нет, это только он. Он себя выдал этим Тайным приказом, этой поспешностью. Бесстыдство страшное! Да на Москве бесстыдством никого не удивишь. Здесь все знают, что стыд на вороту не виснет.
Афанасий.А у тебя нет кого-нибудь в Тайном приказе?
Пушкин.В Тайном приказе «кто-нибудь» может быть только у Бориса Ивановича.
Пушкин, устав от напряжения, садится, развалясь, в кресло.
Пушкин(Афанасию).Можешь сам туда отправиться. Сделаешь признание вместо них. Ты сродственник, ты мог знать и то, чего родители не знали. Она в твоем доме жила. А можешь сказать, что ты сам на нее порчу навел. А потом назад свое признание возьмешь. То и другое — обман государя, за это голову рубят. Но тебя помилуют и сошлют в Соловецкий монастырь.
Тенишев.А почему в Соловецкий, почему не в Кириллов?
Пушкин.Ну-у! Кирилло-Белозерский монастырь такое место, где день и ночь молебны служат о здравии Бориса Ивановича. Туда кого попало не ссылают.
Афанасий(Пушкину).Я, кажется, дождусь Артемия и, если ничего не изменится, так и сделаю, как ты говоришь.
Тенишев(не на шутку испугавшись).Ты что? Я тебя не пущу!
Афанасий(в его глазах стоят слезы).Если бы ты знал, князь, что я терплю!.. Мне легче туда отправиться, и пусть со мной делают что угодно!..
Слышно, как к дому подъезжает всадник. Его впускают. Стук дверей.
Пушкин(вскакивая).Артемий вернулся! Входит Артемий.
Артемий(переводя дух).Здравствуй, Афанасий Петрович! — Ничего хорошего не привез. — Опять выходил Ртищев, говорил то же самое, да на Крыльце уже и так все всё знают. — Государю очень худо. Немец от него не отходит и все время
дает какое-то снадобье, чтобы он то ли спал, то ли дремал, в общем, целые сутки должен быть в полном покое. — А в Успенском патриарх собирается втайне служить молебен о государевом здравии.
Пушкин.Да, такое только в Москве присниться может. Патриарх втайнеслужит молебен о здравии государя!
Афанасий(вставая).Ну, мне больше ждать нечего, я поехал.
Тенишев(бросается к нему, хватает его).Да подожди ты! — Каждый миг все может измениться. Вдруг уже кто-нибудь из них признался! Женщины всегда первые сознаются. Евдокия Никитишна не сможет смотреть!..
Пушкин(Артемию).Ты ничего такого не слышал?
Артемий.Нет. Если бы что было, то орали бы уже на весь Кремль.
Афанасий шатается и, едва не падая, опускается на свое место.
Тенишев.Воды ему! Он утром чуть не помер, у него кровь носом шла.
Афанасию дают воду. Он открывает глаза и видит стоящего рядом с собой Василия Матвеевича.
Василий(строго).Никуда не езжай. Ты должен сидеть здесь и ждать. Спасение от Господа.
Василий крепко сжимает плечо Афанасия и исчезает.
Афанасий.Благодарю тебя, князь. — Благодарю тебя, Григорий Гаврилович, и тебя, Артемий Лукич. — Надобно нам еще подождать. Я так чувствую, что мы скоро дождемся каких-то вестей.
13. Кузьма быстрым шагом идет по Кремлю
Кабинет Морозова.
Одинокий служитель сидит за столом. Входит Кузьма. Служитель.Что тебе, Кузьма Кузьмич? Кузьма.Борис Иваныча!
Служитель(покачивая головой).А как это сделать? Он от царя ни на шаг не отходит.
Кузьма.У него что — ноги отвалились? — Веди меня потайным ходом.
Служитель покорно поднимается, достает из шкафа фонарь, зажигает его и приглашает Кузьму следовать за ним.
Кузьма и служитель идут потайным ходом.
Кузьма и служитель оказываются в крохотной комнатушке.
Служитель.Ты смотри, может, тебе тут долго придется просидеть.
Кузьма(ворчливо).Чем скорее придет, тем ему же лучше.
Служитель выходит, оставляя Кузьме фонарь.
14. Переулок в Кисловской слободе
Манка Харитонова лежит на том месте, где ее настигли убийцы.
Она начинает шевелиться, пытается встать, падает с громким стоном.
Со всех сторон начинают страшно выть собаки. Из соседнего дома на этот вой выглядывает женщина. В промежутках между собачьими завываниями ей слышатся звуки, похожие на детский плач. Женщина выбегает на улицу.
Манка лежит возле самого ее забора и жалобно стонет. Женщина подбегает к Манке.
Женщина.Матерь Божия! Да это же наша Манка! (Бежит к соседнему дому, кричит на всю улицу)Ермола! Ермолай! Выходи скорей! Твою жену зарезали!
Отовсюду начинают сбегаться люди. Соседи окружают Манку.
Крики.Изверги! Душегубы! — Серег нет, мониста нет! — До чего же дошли! В двух шагах от своего дома!
Манку осторожно поднимают и несут домой. В доме.
Манку укладывают на постель.
Соседи не расходятся. Подходят всё новые.
Одна из женщин(Манкиному мужу).Ермола, она кончается! — (К окружающим)Чего стоите? Бегите за отцом Филиппом!
Двое выходят.
Муж(рыдая).Марьюшка! На кого меня покидаешь? Деток своих пожалей! Не уходи от нас!
Внезапно Манка испускает страшный крик. Все содрогаются.
Манка.Не надо! Уберите это, уберите! Не надо! Муж.Что убрать, Марьюшка?
Женщина(шепотом).Да ей мерещится.
Манка.Уберите это! Не надо! А-а-а! — Я все
расскажу! Зачем это? Пустите! Пустите! — Зачем? А-а-а! Не надо! Я и так сознаюсь!
Народ расступается, пропуская отца Филиппа и сопровождающего его маленького служку. Филипп подходит к Манкиной постели.
