— Думаю, этого никто точно не знает. Я увидела, как Селина блуждает по коридорам, словно потерянная, бросилась к нему… — Мягкий голос Лиам дрогнул.
Вон Тель вернулся с графином и бокалом на подносе. Он налил немного бренди и подал Летти, а та поднесла к губам Селины:
— Отпей глоточек, моя маленькая. Ради твоей Летти.
Селина лишь отрицательно покачала головой. И вдруг встрепенулась:
— Где Джеймс? Мне нужен Джеймс!
— Тише, тише, успокойся. — Летти погладила Селину по голове. — Мы разыщем Джеймса. Выпей немного, пожалуйста, Селина.
На этот раз девушка послушно отхлебнула бренди. Коньяк обжег ей горло, она закашлялась.
— Почему ты меня оставил? Чем я его обидела? Когда после обеда мы поднялись наверх, он был таким нежным, так жаждал остаться навек вместе со мной… Потом он вдруг влетел в спальню. Он был в ярости. И внезапно ушел. Исчез и все!
— Вон Тель, а ты его видел? — спросила Летти.
— Нет, и очень об этом сожалею.
— Когда я вновь его увижу, исколю ему кончики пальцев его же собственным противным маленьким стилетом! — Лиам металась по спальне, ее косички вились по спине, словно черные змейки. — Каждая девушка испытывает страх в первую брачную ночь, но боится не того, что муж исчезнет. Так не положено поступать! О, как я рассержена!
— Лиам, — произнес Вон Тель строгим тоном. — Тут замешано нечто, о чем нам не известно. Так что не спеши с выводами.
— Пожалуй, нам всем следует успокоиться, — сказала Летти. — И употребить всю энергию на розыски его сиятельства. Найдя его, мы доберемся и до смысла происходящего…
Из холла внизу послышались громкие голоса. Селина попыталась сесть на край кушетки в египетском стиле, куда ее насильно уложила Летти.
— Это Дейвид… Мне нужно видеть Дейвида!
Лиам метнулась прочь и через несколько секунд вернулась, держа Дейвида за руку.
— Джеймс удрал из дома, — начала было Лиам.
— Успокойся, — проговорил Дейвид, поглаживая руку красавицы-китаянки. — Я поехал сюда сразу после того, как повстречал Джеймса. Надеюсь, кто-нибудь сможет мне объяснить, что тут стряслось!
Селина вскочила:
— Ты его видел? Где он?
— Джеймс проскакал мимо меня на своем вороном. Мне показалось, что он ничего не видит вокруг. Возвратясь со свадебного обеда, я припомнил, что забыл в церкви кое-какие нужные мне книги. Я шел туда, когда мимо промчался Джеймс…
— Где он? — Тьма стала застилать глаза Селины.
— Думаю, он сейчас в Уиндхеме.
— В Уиндхеме?!! — хором вскричали присутствующие.
— Я почти уверен в этом. Как бы он ни был от всего отрешен, меня он заметил и крикнул, не останавливая коня… — Дейвид нахмурился, стараясь поточнее припомнить слова Джеймса. — Он прокричал, что уезжает и не вернется никогда. Он проклял злую судьбу, какую-то роковую ошибку. Мне послышалось, что он вроде упомянул Уиндхем.
— В таком случае мы все отправимся в Уиндхем. — Голос Летти был тверд и спокоен. — Как далеко до него?
— О, не слишком далеко. Он менее чем в двух часах езды на юг. Я еду с вами.
— Селина и я отправимся туда сами. Не слишком затруднит тебя рассказать, как туда добраться, Дейвид?
Уловив в голосе Летти закипающий гнев, Селина открыла глаза. Ее дорогая подруга пошла разобраться в кипе одежды, которую вчера уже доставили в Блэкберн из Найтхеда. Летти выбрала самый плотный теплый плащ и обернула им плечи Селины.
— Пойдем, — сказала она, улыбаясь, и в ее глазах светилась нежность. — Мы отыщем твоего супруга и вместе выслушаем его объяснения по поводу столь дикой выходки.
Темная грозовая ночь как нельзя лучше соответствовала тому, что творилось у него в душе. Мрак и смятение, угроза и безнадежность…
Селина — его сестра! Он не хотел в это верить, однако не мог и не верить. Селина действительно появилась на свет несколько месяцев спустя после того, как Френсис Сент-Джайлс спешно покинул Англию. Отец не раз говорил Джеймсу, что ему неизвестны причины гнева старого маркиза. Но, может быть, права эта чертова Мери Годвин: разве может отец признаться сыну, что виновен в насилии над женщиной, которую затем бросил беременной? А Мери еще и добавила:
— Ваш дед настоял, чтобы его внучка была воспитана в достатке и комфорте в одном из родовых имений Сент-Джайлса. Поэтому и отдал нам с Дариусом, который не отказался от меня, усадьбу Найтхед.
Миновав белокаменный дом под черепичной крышей и оставив Уиндхем у себя за спиной, Джеймс повернул в сторону моря. Он гнал коня, пока не спустился по склону до самого обрыва. Молнии рассекали небосвод, громовые удары разрывали небо на части, слепящий свет взрывался в небе огненными зарницами.
— Надо отдать должное вашему отцу, — продолжала Мери Годвин, — он не отрицал своего преступления. Он только хотел, чтобы его зверское скотство было скрыто от вашей милой и нежной матери. Вот почему Френсис так спешно покинул Англию. Одним словом, вы теперь понимаете, что я не могу позволить продолжаться этой пародии на женитьбу!
— Проклятие! — Крик Джеймса был поглощен раскатом грома. — Будь ты проклят, отец.
Небеса разверзлись, налетел косой ливень. Джеймс слегка пришпорил коня и глянул вниз, в пропасть, за край отвесного известкового утеса. Там на узкой прибрежной полосе, на острых выступах каменной гряды, уходящей в море, виднелись клочья грязной пены.
Никто не может остаться в живых после прыжка в эти раскрытые каменные челюсти! Скакун вскинул голову, сверкнул белками больших глаз, забил копытом в каменистый грунт и, встав на дыбы, метнулся назад. Круп коня била сильная дрожь.
— Стоять! — приказал Джеймс. — Стоять, я сказал!
Однако конь продолжал крутиться, отдаляясь от края скалы. Джеймс посмотрел по сторонам, пытаясь установить, что еще могло взволновать скакуна в такую бурю. Причина выяснилась сразу: две лошади неслись к нему из мрака.
— Джеймс! Лорд Иглтон!
Он глубоко вздохнул, втягивая воздух. В груди похолодело.
— Нет! Отправляйтесь назад!
Они продолжали двигаться вниз по склону, пока Летти Фишер, находившаяся впереди, не оказалась рядом. Она посмотрела ему в лицо из-под приспущенного капюшона.
— Мы ни за что не вернемся, милорд. Я привезла вам вашу жену. — О Боже! — Он поднял голову и закрыл глаза. — Почему я должен дальше терпеть эти муки? Оставьте меня! Я вас прошу, умоляю. Заберите ее с собой. Сделайте так, чтобы она забыла!..
Вместо того чтобы выполнить его приказание, Летти наклонилась, взяла его коня за узду и буквально впилась глазами в глаза Джеймса:
— Я ее назад не повезу! И она вас никогда не забудет! Вы тоже не сможете ее забыть. Вы, милорд, сейчас во власти страдания. Пожалуйста, во имя Бога, к которому вы взывали, расскажите мне, что случилось?
Он вытер капли дождя, которые мешали ему ясно видеть, и заставил себя взглянуть на Селину. Она почти лежала на шее лошади, и даже в темноте было заметно, как намок ее плащ. Сердце у него было готово выскочить из груди, кровь стучала в ушах.
— Она заболеет, — проговорил он тихо, почти шепотом.
Заберите ее домой и уложите в постель. Я вас умоляю!
— Джеймс, ее постель — это и ваша постель!
— Нет! И не произносите больше этих слов!
— Селина ваша жена!
— Замолчите! Замолчите оба! — Селина приподняла голову, поводья выпали у нее из рук, она вцепилась в луку седла, чтобы не упасть. — Мне теперь все безразлично. Я ему больше не нужна…
— Джеймс, — проговорила Летти, пытаясь отодрать от тела промокшее насквозь дорожное платье, — мы отсюда не уедем, пока вы не объяснитесь.
— Рассказать вам? — Он горько рассмеялся. — Хорошо же. Я расскажу. Очаровательная Мери Годвин явилась ко мне и разъяснила обстоятельства рождения ее дочери. Мать Селины и мой отец… имели… между ними… произошел инцидент… в результате… — Теперь Селина разделит с ним тот ужас, который он переживал в одиночестве. Он хотел избавить ее от этого, но, видно, не удастся. — В результате… на свет появилась Селина. Моя так называемая жена и я имели общего отца. Эта информация достаточна для вас, мисс Фишер?
Молния вновь озарила небо, и при ее вспышке Джеймс увидел, что глаза Селины, прежде казавшиеся тусклыми и безжизненными, начали расширяться от ужаса.
— Я так ошиблась! — Летти схватила его за рукав. — Я не должна была допускать…
Джеймс взял ее за локоть:
— Так вы знали об этом?
Она отрицательно поводила головой:
— Вы не понимаете, о чем я говорю. — Летти повернулась в седле и укоротила поводья, приблизив к себе лошадь Селины. — Я виновата во всем! Я была молода, мне было всего семнадцать лет. Мне было одиноко в огромном особняке, вдали от родного дома. А он был такой сильный и нежный…
— Какое отношение это имеет к тому, что стряслось сегодня ночью?
