– Подождите соболезновать, – я обрадовался возможности выплеснуть нервозность и негатив на не слишком приятного человека, – я еще вроде как жив!
Юстимия вздрогнула, внимательно осмотрела нас и со стоном опустилась на лавку.
– Твою ж Праматерь, ну ты посмотри, он ее все-таки вывез! Чуть-чуть не успела… Великая, ну почему ты занималась всякой крастовней, вместо того чтобы добавить мужчинам немножечко мозга? Столько лет, столько лет, и все впустую!
Я увидел, как у Терри отвисла челюсть. Это означало, что со мной все в порядке и я действительно слышал то, что слышал. Потом выругался Эдвард, я обернулся на звук и обомлел – отец держал в руках браслет, распавшийся на две половинки.
– Да-да, я именно об этом и говорила. – Тон у Юстимии был ироничным.
Сейчас она выглядела обычной, немолодой и уставшей женщиной – образ величественной Старшей Дочери будто сполз с нее, как смываются под летними дождями рисунки на стеклах, созданные ко Дню Равноденствия.
– Где тело? – По напряженному лицу отца было трудно понять его настоящие чувства.
– В Храме, – откликнулась жрица. – Заберешь или оставишь на наше попечение?
– Позаботьтесь о ней, как должно. – Отец раздумывал недолго. – У меня в доме некому сделать это.
– Само собой, все сделаем, как положено. И похороны по высшему разряду, а как же? Не хуже, чем свадьба ваша была. – Юстимия твердо встретила разъяренный взгляд отца. Они долго смотрели друг другу в глаза, и отец отвел взгляд первым.
– Съезди, распорядись, – махнула ему рукой Юстимия, – будет нужна одежда, украшения, пусть Младшие Дочери подберут. Да езжай ты, езжай, – поторопила она Эда, заметив его колебания. – Я за сыном твоим присмотрю. Сам знаешь – руки у меня сильные и крови я не боюсь.
Когда отец торопливо вышел из беседки в дождь, я решился задать вопрос, мучивший меня:
– Как она умерла?
– Боюсь, мальчик, ты не оценишь шутку Праматери, – отозвалась жрица, и на ее лице появилась усмешка. – Старая змея захлебнулась ядом.
Абсурдный, совершенно невозможный, но при этом происходящий здесь и сейчас разговор породил не менее абсурдный и совершенно невозможный вывод. И если бы не выматывающее душу ожидание – вряд ли бы я осмелился задать свой вопрос.
– Неужели сама?
– Такова была воля Праматери, – отрезала Юстимия, становясь серьезной.
Это могло значить и «да», и «нет», и даже «так получилось», но я был уверен, что Найне помогли. Не могу сказать, чтобы известие о смерти мачехи меня сильно расстроило. Но меня впервые всерьез беспокоило другое. Вернее, другой.
– И что теперь будет с отцом?
– А что теперь-то беспокоиться? – удивилась жрица. – Теперь он сам должен решить, как жизнь строить. Захочет – будет один жизнь доживать, а не захочет один – может еще раз жениться. Он у тебя мужчина крепкий, видный, на него до сих пор невесты засматриваются. Не фыркай, я совершенно серьезно. Как минимум одной влюбленной в него дурочке я не дала повторить мою ошибку.
– Вашу ошибку? – переспросил я с любопытством.
– О, это долгая история, – отмахнулась от меня Юстимия.
– Думаю, что она может скрасить мне ожидание. – Я демонстративно расправил складки церемониальной одежды. – Да и я гарантированно унесу ваши тайны в могилу.
– Ну, знаешь ли, – возмутилась Старшая Дочь Храма. А после небольшой паузы уточнила: – А твой брат?
– Будет молчать, иначе не получит свадебного благословения, – фыркнул я. – Иногда Жрицы Храма могут быть очень убедительными, знаете ли.
Юстимия дотянулась до подушек и устроилась с удобством. Откашлявшись, она ненадолго задумалась, глядя в потолок и барабаня пальцами по колену, потом перевела взгляд в нашу сторону.
– Помня о твоем интересе к старым книгам, я думаю, что историю Керимы ты знаешь даже лучше меня. Предыдущие пару веков на планете бушевали междоусобные войны, щедро приправленные кровничеством. Знаешь, что такое кровничество?
Я наморщил лоб в попытке вспомнить.
– Не пыхти, – вздохнула Юстимия. – Для вашего поколения – это всего лишь понятие из учебника. А вот для деда твоего, например, это была самая что ни на есть реальность. Уверена, что ты таки смог вычитать в своих книгах, что селекционная работа Керимы Мехди, нашей Праматери, имела небольшой побочный эффект. Направленная мутация почему-то лучше «ложилась» на мужской кариотип – то ли дело в игрек-хромосоме, которая стабилизировала эмбрион, то ли в чем-то еще, но факт остается фактом. В каждом поколении девочек рождалось чуть меньше, чем мальчиков. Нет, в общем-то стандартная популяционная картина тоже имеет небольшой перекос среди новорожденных. Но на Кериме этот дисбаланс был больше. Ненамного, на самую малость. Но постепенно, очень незаметно, перекос становился все сильней. К сожалению, когда мы спохватились – ситуация стала необратимой. С течением времени конкуренция за невест становилась все жестче, агрессивней. Ты думаешь – выкуп за невесту или отбраковка неудачников в день Рубежа – это требования Храма? Как бы не так! Ты – воин и не знаешь и половины того, что творится в гражданских поселках и городах, а я, пожалуй, не стану тебе рассказывать об этом. Тем более сейчас. В общем, повышенная конкуренция подхлестнула уровень агрессии, и Керима на несколько веков погрязла в войне воинских родов. Ну, я думаю, что об этом ты тоже читал: спортивная кража с чужих территорий чего только можно, включая невест, постоянные пограничные стычки, кровная месть, которая порождала новую волну войн за территории, убийств и мародерства… Прелестный букет кланового общества. И все бы так и продолжалось, если бы не случились Ястребы. Наверное, тогда воины впервые задумались об удивительной хрупкости своих жизней. И у них появился враг, который позволил объединиться и собрать совет Старейшин, невзирая ни на что. Этим врагом, как ты понимаешь, оказался Храм. В этом противостоянии с Храмом была несомненная польза: междоусобные войны могли ослабить воинов, поэтому их было решено прекратить. Встал вопрос: куда же девать воинов, которые привыкли воевать и не имели мирных профессий? И тогда впервые Старейшины победили Храм – самоизоляция Керимы от внешних миров закончилась.
– Все это, конечно, очень познавательно, – подал голос Терри, – но какое отношение это имеет к вам? И к Эдварду?
– Молодой ты еще, торопливый, – беззлобно поддразнила его жрица, – сейчас и до этого дойду. Эван, дед Сая, был кровником клана Каменистого Щитомордника. Кровничество у них было давнее, «жирное», не одно поколение длящееся, просто прекратить его, подписав бумаги, как с другими родами, никак не выходило. И тогда Старейшины вспомнили старинный земной опыт – межклановый брак, который решил бы эту проблему. Изначально новорожденную Найну, дочь главы Щитомордников, сговорили за семилетнего Дилона, старшего брата Эда. Но за несколько дней до свадьбы флайбус с ее отцом, Ивом, женихом Дилоном и самим Эваном попал в катастрофу. Неполадки в навигационной системе. И Найна в одночасье из любимой единственной дочери главы клана оказалась пусть любимой, но племянницей нового главы рода, Райна, брата Ива. А Эд – который только закончил воинскую школу на командира десятки – главой рода. Он мог тогда отказаться от чужих обязательств, но ему так хотелось быть правильным, хотелось получить одобрение отца, хоть и посмертное… Я ждала его из воинской школы… И дождалась. Он отказался взять мои бусы, долго говорил про долг и семью, а я… А что там! Я тогда была глупой пятнадцатилетней дурехой. И лучшей в школе при Храме. Жрицы меня давно уговаривали, а тут такой повод – грех не воспользоваться. Так я стала послушницей. Эд же все со свадьбой тянул – то дом строил, то дела рода мешали, пока, наконец, Найна, чьи капризы Райан не особенно терпел, не приперла его к стенке. Вот он перед последним заданием куртку с бусинами Найны и надел, собирался жениться, как только с него вернется. Только вот вернулся он не один, а с твоей матерью, Уной. Странно – я долго Найну ревновала, до красной пелены в глазах. Меня поэтому даже в Дочери Храма ввести не могли – слишком сильна была «мирская пуповина», которую я не могла разорвать. А вот с Уной такого не было. Я однажды увидела, как он на твою, Сай, мать смотрит – и поняла, что ни мне, ни тем более Найне делать рядом с ним нечего. Я этот взгляд потом только через тридцать лет увидела. Угадай у кого?
Мы помолчали.
– Нет, пожалуй, сейчас я уже не жалею, что пришла в Храм, – снова заговорила Юстимия, – но вот тогда, когда я впервые увидела, как мужчина должен смотреть на свою женщину… Эти наши керимские браслеты – они ведь не только мужчин искалечили, они и женщин обокрали. А мы живем, счастливые, как слепцы в своем темном мирке, и не знаем, какого огромного фантастического мира красок и образов мы лишены. Поэтому, пока я Старшая Дочь родового Храма Песчаных Котов, у нас не будет послушниц, бегущих от самих себя и от своих чувств.
