— Тешь себя мыслью, что зато мы избавим мир от нескольких законченных негодяев, — сказала Тамара и отправилась в спальню. Валяться на кровати и дочитывать «Черный обелиск».
…Она никак не ожидала увидеть в «Простоквашине» такой развал. Еще два месяца назад сиротский комплекс в дневное время охранялся двумя здоровенными лбами. Сейчас у ворот не было никого. Да и сами ворота были разве что не нараспашку. Просто прикрыты. На них даже не был навешен замок.
Тамара с трудом отворила занесенную снегом калитку и, по колено проваливаясь в сугробы, добралась до узкой тропинки, протоптанной от кухни к спальному корпусу.
— Похоже, здесь всё же остался кто-то живой, — обернулась она к Денису. — Вымерли не все.
Живых они обнаружили на втором этаже спального корпуса. В одной из комнат, заставленной масляными электрообогревателями, под надзором двух женщин играли семеро ребятишек лет четырех-пяти.
Тамара растерянно застыла на пороге.
— Здравствуйте.
Дети оставили игрушки и уставились на незнакомых дядю и тетю.
— Входи, входи! — сказала высокая худощавая женщина лет сорока. Вторая, еще совсем девочка, радостно привстала со стула. — Закрывай скорей дверь. Не выстуживай комнату.
Тамара поспешила юркнуть внутрь. За ней шагнул Денис. Поплотнее притворил за собой дверь. Обвел изумленным взглядом комнату.
— Гляжу, дела у вас совсем плохи, — заметил он. Пододвинул к себе стул, присел. Тамара примостилась на краю маленькой детской кроватки.
— А где все остальные? — спросила она. — Где начальство? Где Шлаин? Где Светлана Петровна? Где главный бухгалтер?
— А черт их всех знает, — зло процедила женщина, что постарше. — Исчезли еще две недели назад. Живем здесь, как на необитаемом острове. Телефон отключен, продукты закончились. Кочегар спустил воду из радиаторов и ушел. Хорошо, что хоть есть электричество, — кивнула она на обогреватели. — Сегодня собиралась в Вырицу, в милицию. А что делать? Не подыхать же с голоду. Второй день едим овсянку на воде. Нет даже хлеба. И ни рубля. Всё, что у нас было, потратили.
— А вы кто?
— Я повар. Она воспитатель, — кивнула женщина на смущенно нахохлившуюся девчонку.
— Как вас зовут?
— Я Аглая. Она Ольга.
— А я Тамара. Это Денис. Вот что, Аглая. Одевайтесь. Сейчас доедем до магазина, запасемся продуктами. Потом постараемся вернуть кочегара. А потом поглядим, что делать дальше. Когда вы последний раз видели Светлану Петровну?
— Я же сказала, две недели назад, — фыркнула Аглая на Тамару. Словно та в чем-то была виновата. Впрочем, эту усталую женщину можно было понять. — Как только выписалась из больницы, сразу приперлась сюда. Собрала какие-то бумаги, прихватила с собой бухгалтера и директора и испарилась. Больше я никого из них не видала.
— Светлана Петровна что-нибудь говорила?
— А то она скажет! Пустое место мы для нее! Она начальник, остальные прислуга! — негодовала Аглая, облачаясь в тяжелый овчинный тулуп. — Поехали, что ли?
Они потратили полдня на закупку продуктов и поиски кочегара, живущего в соседней деревне. Потом, пока Тамара с Аглаей готовили ужин, Денис расчистил в высоких сугробах дорожки.
Из трубы кочегарки повалил черный дым. Батареи в спальном корпусе с каждой минутой становились всё теплее и теплее.
— Ну, как? — заглянула Тамара в комнату, где продолжали возиться со своими игрушками ребятишки и внимательно наблюдала за ними воспрянувшая духом Ольга.
— Вы наша освободительница, — чуть не заплакала она. — Мы просидели в этом заточении четыре дня.
— Кочегару я уплатила за месяц вперед. Угля предостаточно. Так что холод вам не грозит. Если, конечно, этот дяденька не запьет.
— Он непьющий, — сообщила Ольга.
— Странно. Первый раз вижу непьющего кочегара. Мы с Денисом сейчас уезжаем. Но будем навещать вас регулярно. Погодим еще немножко. Если никто из ваших начальничков так и не объявится, примем какие-то меры.
— Может, вы сможете найти Светлану Петровну? — с надеждой взглянула на Тамару Ольга.
— Наверное, смогу. Кажется, я даже знаю, где ее искать. Вот только не думаю, что она уже вернется сюда, — загадочно улыбнулась Тамара.
Она была уверена в том, что, действительно, знает, где искать Толстую Задницу. Где же еще, как не у родителей?
Но уж если она достанет толстуху в Новгородской области, то повезет ее никак не в «Простоквашино».
Прямиком в бойлерную! Ту, где недавно доживал свои последние дни скованный наручниками Игнат!
Тем же вечером Тамара пила чай в Ольгино и слушала эмоциональный рассказ только что вернувшейся из Москвы Энглер о всех заботах, свалившихся на нее за последние три недели.
— Одним словом, Шикульский отступил на заранее подготовленные позиции?
— Вроде того. — Вика отрезала кусочек рулета, положила его Тамаре на блюдечко. — Обещал преподнести мне подарочек на День Коронации.
— Какой коронации?
— Ты что, забыла? Послезавтра третье декабря. Я утверждаю наследство. Будет скромный фуршет. Вы, конечно, приглашены.
— Мы? — не поняла Тамара.
— Ты и твой парень. Пора мне с ним познакомиться. Как хоть его зовут?
— Денис. Значит, мне тоже надо готовить презент? Я, кажется, знаю, что тебе подарить. Как насчет Толстой Задницы?
— Собираешься привезти мне эту тварь? А это идея, — обрадовалась Вика. — Замечательная идея! Пора со Светланой Петровной кончать.
— Согласна. Давай объясняй, как найти ее предков.
— Считаешь, она там? — Энглер встала из-за стола. Взяла с полочки карандаш и листочек бумажки, принялась чертить план.
— А где ей еще быть? Только там. А если я ошибаюсь, тогда извини, вручу тебе этот подарок попозже. Когда разыщу.
— Надеюсь, искать не придется. Держи. — Вика передала Тамаре бумажку. — Разберешься в каракулях? Если не разберешься, ничего страшного. Спросишь в Неблочах, как найти Подберезье. Любой покажет. Как въедешь в деревню, первый дом слева — толстухин. Не ошибешься. Только просьба: постарайся не беспокоить ее стариков. Они чудесные люди. Договорились?
— Договорились.
— Я отправлю с тобой двоих трутней.
— Как тебе угодно. — На этот раз от телохранителей Тамара не отказалась.
И рано утром, переночевав в Ольгино, перебралась досыпать на заднее сиденье «линкольна». Внедорожник взял курс на Новгородскую область.
…И Подберезье, и нужный дом они нашли без проблем. Более того, на крылечке Тамару встречал не кто иной, как лично Толстая Задница. В телогрейке. В пуховом платке. Признать былую Светлану Петровну, важную и богато одетую, в этой деревенской бабище можно было с огромным трудом.
— Ну, здравствуй, — совершенно безразлично отнеслась толстуха к появлению Тамары. — Я знала, что ты приедешь за мной. Не сегодня, так завтра. Ждала. Дождалась, — вздохнула она. — Пройдешь в дом?
— Некогда. Собирайтесь, Светлана Петровна.
— А я собрана. Вещи уложены…
«С чего ты взяла, что тебе понадобятся вещи?»
— …Сейчас, только попрощаюсь с родителями.
— Поживее.
Но толстуха не спешила.
— Ты правильно решила не заходить в дом, — вместо этого принялась распространяться она. — Пусть лучше они не видят тебя. Пусть не знают, что ты приезжала за мной. Они же думают, что ты мертва…
— Поживее, я сказала!
— Уже иду. Тамара, если тебе потом случайно доведется встретиться с ними…
— Не доведется!
— …ничего не рассказывай им про меня.
— Хорошо. У нас мало времени, Светлана Петровна. Я жду в машине.
Толстуха зашла в дом, а через полчаса появилась на крыльце, одетая уже в цивильную песцовую шубу. С чемоданом в руке.
— Какого черта ей угол? — прошептала Тамара.
Следом за Толстой Задницей из дома вышла высокая пожилая женщина. Она крепко расцеловала дочь, а когда та уже влезла в машину, помахала на прощанье рукой.
— Это мама, — сообщила Светлана Петровна.
— Я поняла.
— Отец болеет. Лежит в постели. Я сказала, что навещу их через месяц.
— Там будет видно, — смущенно пробормотала Тамара. Ей было совсем не жалко толстуху. Но она чувствовала себя виноватой перед ее родителями. — Поехали.
Пришлось, чтобы не мучаться, даже вызвать в памяти вчерашнюю сцену: две измученные женщины и семеро ребятишек, всеми брошенные, всеми забытые, ютятся в маленькой комнатке, а из еды у них только овсянка, сваренная на воде. И этим детишкам еще повезло, что они угодили в «Простоквашино» в тот момент, когда страшные операционная и анатомичка оказались на время закрытыми.
«Не такие, наверное, эти старики и замечательные, — Тамара отодвинулась подальше от не в меру надушенной Светланы Петровны, — если воспитали такую мерзкую дочь. Вика не права. Она на каждого смотрит сквозь розовые очки… Ну, не на каждого. — Она скосила глаза на толстуху, вспомнила Игната. — На большинство людей. В том числе и на негодяев. А может быть, я ошибаюсь. В последнее время Энглер здорово изменилась».
