как дорогого гостя.
Я пригорюнилась: вариантов, кроме как поселить Кисьяка в нашей с Лиссой спальне, не было. Наверное, уже стала воспринимать нашу комнату как приют для обездоленных: сначала Таматин, теперь Кисьяк.
– К тому же, – продолжил Радагат, словно угадав мои мысли. – Как мы объясним другим студентам, откуда у тебя взялся такой… домашний питомец?
Принц опять принялся возмущенно подпрыгивать, по-видимому, сравнение с питомцем ему не понравилось.
– Потому предлагаю вам, ваше высочество, поселиться пока в студенческом парке. Только предупреждаю, что студенты вашего языка не понимают и могут всякие обидные слова на стволе писать. Бороться с ними будешь сам, согласен?
Кустик важно кивнул, и я, не сдержавшись, хихикнула, но тут же взяла себя в руки и сделала вид, что закашлялась.
– Значит, решили. – Радагат подошел к кровати и бережно взял Кисьяка на руки. – Принца я отнесу в парк, а ты, Лилиана, можешь идти в свою комнату. До первого урока осталось не так много времени, а я не хочу, чтобы ты уснула за партой.
– Подождите, – растерялась я. – А как же индивидуальное наказание? Ведь зачем-то же вы меня звали.
– Звал, – медленно проговорил проректор и даже голову наклонил, рассматривая меня. И все – никаких разъяснений.
– А зачем? – подождав с минуту, я решила уточнить. – Хотели с собой в мир дендронов взять?
Радагат болезненно поморщился, будто сама мысль о том, что меня можно куда-то взять, причиняла ему страдания. Я мигом покраснела, но взгляда с проректора не сводила, решив, что дождусь ответа.
– Я надеялся, что успею вернуться после своей дипломатической миссии до того момента, как ты придешь, – наконец неохотно сказал Радагат. – Но все пошло не так, как я предполагал.
Из сказанного я поняла только, что к дендронам меня никто брать не собирался, но какое тогда индивидуальное занятие подразумевалось? Неужели Лисса была права и я шла на свидание? На свидание с проректором? Не может быть. Впрочем, вряд ли. Скорее могу поверить, что Радагат собирался заставлять меня всю ночь щиты создавать, но из-за того, что я его бездыханное тело тащила, передумал.
– Радует, что демонстрировать мне свой окровавленный торс вы не собирались, – преувеличенно бодро сказала я. – Не забудьте, что вы хотели зайти к целителю.
– Обязательно, – вежливо кивнул Радагат и взглядом указал мне на дверь. Не знаю, чего я ожидала, но было как-то грустно уходить, когда осталось так много вопросов.
* * *
Утро наступило намного быстрее, чем мне бы того хотелось, и потому я ненавидела весь мир. Настроение еще очень сильно омрачали кошмары, которые донимали меня весь короткий сон: в них я куда-то бежала, зная, что мне нужно найти выход, он, как водится, не находился, и я срывалась, падала, куда-то летела, и все это в обрамлении мрачных красок и мерзких пейзажей.
– Во сколько ты вчера вернулась? – спросила отвратительно бодрая Лисса.
Я без слов запустила в нее подушкой и отправилась в ванную – все мышцы болели, будто проректора я вчера таскала не с помощью магии, а на своих плечах, а тело было в мелких синяках, и их происхождение было мне известно. После принятия ледяного душа настроение мое повысилось примерно на полградуса и говорить с подругой я уже могла, погасив в себе желание убивать.
– Не помню, – сказала я, выходя из ванной. Поняв, что Лисса уже забыла, о чем мы разговаривали, пояснила: – Не помню, во сколько вернулась. Эйфория, любовь, восторг, все дела.
– Да ладно! – Лисса села на кровать в обнимку со студенческой сумкой. Соседка встала гораздо раньше меня и была уже готова идти на завтрак. – Так кто же он?
– Не скажу, – буркнула я. Нанесение макияжа было хорошим поводом не встречаться с подругой взглядом. – А то самой захочется.
– Ну и ладно, – подозрительно легко уступила Лисса. – Все равно ты скоро про него забудешь.
– Почему это? – я оторопела и нарисовала себе кривую стрелку.
– Сама все увидишь, не буду ничего говорить.
– Ты нас задерживаешь, – предупредила я, заново пытаясь накрасить глаз, и опять промахнулась. – Я, когда шок испытываю, ровно краситься не могу. Что происходит?
Лисса показала мне язык и сделала вид, что закрывает рот на замок. Не знаю почему, но я заволновалась.
Так как из-за меня мы задержались и пришли почти к концу завтрака, народу в столовой было много, а свободных мест мало. Но Таматин прибыл раньше, и столик нам занял – с нашим гением ни один студент в здравом уме и твердой памяти садиться рядом не желал. Я едва успела поставить на поднос тарелку с кашей, как Лисса потянула меня за столик.
– Так ты же ничего не взяла, – я даже растерялась от ее напора.
– Я не голодна, – прошипела подруга, вертя головой по сторонам и явно кого-то высматривая. – Садись давай.
Мы с Таматином недоуменно переглянулись, и непризнанный гений пожал плечами. По-видимому, его в свои планы Лисса тоже не посвятила.
Я едва успела съесть первую ложку каши, досадуя на то, что спешащая подруга не дала взять джем, как вдруг поняла, что обстановка вокруг изменилась. В гудящей, как улей, столовой внезапно воцарилась такая тишина, что было слышно, как у парня за соседним столиком громко и возмущенно бурчит живот. Я удивленно посмотрела на Лиссу: на ее лице были нарисованы такие явные радость и предвкушение, что стало понятно: именно ради этого она так спешила усадить меня за стол. Так как подруга смотрела прямо мне за спину, я глубоко вздохнула для храбрости и обернулась. Не знаю, что я ожидала там увидеть (может, проректора с приказом о моем отчислении), но сзади стоял Хантер Дангвар с громадным букетом цветов и такой ослепительной улыбкой, что, уверена, Амалия уже валяется под одним из столов в обмороке.
– Привет, – оторопело сказала я. – Ты что, все клумбы в академии оборвал?
Хантер смутился, улыбка исчезла, но тут же вернулась на свое место.
– У меня есть другие способы порадовать тебя.
Дангвар сунул в мои руки букет и мимолетно поцеловал в щеку. Возникла неловкая пауза – вся столовая наблюдала за тем, что происходит за нашим столом, Хантер как будто набирался для чего-то сил, а мне самой очень хотелось понаблюдать за всем со стороны. Если бы мы были знакомы с Дангваром раньше, честно, я бы решила, что он мне предложение собирается делать, не иначе.
– Ляля, я хочу извиниться перед тобой, – наконец сказал Хантер. Говорил негромко, но голос его разносился по всему помещению. Я кивнула и с искренним сожалением взглянула на тарелку с кашей – первое занятие начиналось уже через несколько минут, а мне еще речь предстоит выслушивать. – Хочу сказать, что я был дураком. Нет-нет, молчи. Я был дураком из-за того, что так глупо на тебя поспорил.
Я вспыхнула и зло посмотрела по сторонам: судя по тому, что удивленных возгласов не последовало,
