Если и после этой четвертой мены оба лица А и В будут все же продолжать производить обмен лошадей на коровы, то положение вещей после пятой операции выразится так:
АВЛошадиКоровыЛошадиКоровы50505050404030302020101000
А после шестого обмена — в таком виде:
АВЛошадиКоровыЛошадиКоровы-5050-40403030202010100000
Легко видеть, что после пятого обмена одной лошади А на корову В оба вступивших в обмен субъекта достигли в отношении полноты, с какой обязательно удовлетворение их потребностей, такого же положения, в каком они находились в начале вступления в обмен, а после шестой меновой операции их экономическое положение оказалось еще значительно хуже, чем было до начала этих операций, и им ничего лучшего не оставалось бы в таком случае сделать, как уничтожить столь неэкономические акты обмена, проделав их в обратном порядке.
То, что мы представили здесь на одном конкретном случае, можно наблюдать всюду, где в распоряжении разных лиц находятся количества различных благ и есть налицо основания для экономических меновых операций; и если бы мы выбрали другие примеры, то мы имели бы перед собой различия в побочных обстоятельствах, но не в существе изложенного нами отношения.
Мы прежде всего нашли бы всегда для каждого данного момента времени границу, до которой обмен благами мог бы производиться обоими лицами с экономической пользой как для одного, так и для другого, но за которую им не следует переступать, чтобы не оказаться в худшем экономическом положении, короче говоря, мы нашли бы границу, где исчерпана уж вся в совокупности экономическая польза, которую можно извлечь из реализации имеющегося отношения, за которой продолжение меновых операций уменьшает пользу, т. е. границу, перейдя которую, дальнейший обмен конкретных количеств благ становится неэкономическим. И эта граница достигнута именно тогда, когда во владении одного из обоих контрагентов не больше такого конкретного количества блага, которое имело бы для него меньшую ценность, чем количество другого блага, находящегося в распоряжении второго контрагента и в то же время у последнего отношение оценок как раз обратное.
И в действительности мы видим, что люди в практической жизни не продолжают обмена безгранично и неопределенно, но что для определенных лиц в каждый данный момент при данном экономическом положении существуют пределы по отношению к определенным видам благ, за которыми они отказываются от всякой дальнейшей мены [народное хозяйство слагается из хозяйств индивидов, и сказанное в тексте имеет значение для торгового оборота народов точно так же, как и для оборота отдельных хозяйственных субъектов. Две нации, из которых одна по преимуществу сельскохозяйственная, а другая — промышленная, будут в состоянии гораздо полнее удовлетворять свои потребности, обмениваясь частью производимого ими продукта (первая — частью продуктов сельского хозяйства, вторая — частью произведений промышленности). Но обмен не будет производиться до бесконечности: в каждый данный момент времени будет известный предел, перейдя за который дальнейший обмен продуктов сельского хозяйства на произведения промышленности станет неэкономическим].
В меновых сношениях отдельных лиц, и еще больше — в сношениях целых народов друг с другом мы замечаем обыкновенно, что ценность конкретных благ для людей подвержена постоянному изменению, главным образом потому, что благодаря процессу производства в распоряжение отдельных хозяйствующих индивидов поступают новые количества благ; этим обновляются основания для экономического обмена, и вот почему взгляду наблюдателя представляется беспрерывно продолжающийся ряд меновых операций. Но и в этой цепи экономических актов мы находим при более точном наблюдении для данных моментов, лиц и видов благ точки поля, в которых нет места обмену благ, потому что наступил его экономический предел.
Выше мы видели также, что экономическая польза, которую могут извлечь определенные хозяйствующие субъекты из реализации данного случая, представляющего основания для мены, постепенно уменьшается. Первое соприкосновение хозяйствующих субъектов в меновом обороте — экономически обыкновенно самое выгодное для них, а затем уже осуществляются меновые операции, обещающие меньшие экономические преимущества. Это верно по отношению не только к обороту отдельных лиц, но и целых наций. Когда два народа, гавани или границы которых до того вообще или долгое время были закрыты для меновых сношений, теперь открывают их торговому обороту или устраняют только некоторые до сего времени бывшие препятствия, то тотчас же устанавливается очень оживленный обмен благ, потому что как число случаев обмена, которыми можно воспользоваться, так и выгоды, которые можно извлечь из обмена, весьма значительны. Позже такой оборот входит в колею приносящих обычную выгоду предприятий. Если не всегда, однако, сейчас же используются все выгоды такого только что открывшегося обмена, то это потому, что два других условия экономического обмена — познание отношения, служащего основанием для него, и возможность фактически осуществить меновые операции, признанные экономическими, — наступают для обменивающихся индивидов только спустя известное время. И потому одной из главных забот наций, ведущих торговлю, является устранение всех препятствий для обмена, существующих в этих двух направлениях (путем точного изучения коммерческих отношений, постройки хороших шоссе и других путей сообщения и т. д.).
Прежде чем закончить это исследование об основаниях и границах экономического обмена, я считаю необходимым указать еще на одно обстоятельство, обратить внимание на которое очень важно в целях правильного понимания изложенных здесь положений; я говорю об экономических жертвах, которых требуют меновые операции.
Если бы люди и блага, им принадлежащие (хозяйство их), не были разделены в пространстве, если бы, следовательно, обоюдный переход благ из распоряжения одного хозяйствующего субъекта во владение другого не имел по общему правилу своим предположением передвижения благ и других экономических жертв, то оба обменявшихся индивида получили бы всю экономическую выгоду, вытекающую, как мы это выше изложили, из мены. Однако в действительности такие случаи редко бывают. Мы можем себе легко вообразить такие случаи, где экономические жертвы меновой операции сводятся к минимуму, так что не принимаются даже во внимание в практической жизни, но вряд ли можно найти в действительности такой случай, где бы осуществление акта мены произошло совершенно без экономических жертв, хотя бы последние ограничивались только потерей времени. Фрахты, примажи [примаж — английский термин — надбавка к фрахту в пользу капитана. (Прим. пер.], таможенные сборы, аварии, почтовые расходы, страховка, провизия и комиссионное вознаграждение, куртаж, весовые, упаковочные и складочные сборы, содержание людей, занимающихся торговлей [Если Кэри (Principles of Social Science. XXXVIII. § 4) изображает людей торговли хозяйственными паразитами, потому что они берут себе некоторую часть выгоды, являющейся результатом реализации находящегося налицо случая экономического обмена, то это основано на его ложных представлениях о продуктивности обмена], и их помощников вообще, расходы по денежному обращению и т. п. — все это не что иное, как различные экономические жертвы, требуемые меновыми операциями; они отнимают часть экономической пользы, которую можно извлечь из существующего менового отношения, и нередко даже делают невозможным реализацию его там, где она была бы еще мыслима, не будь этих «издержек» в общем народнохозяйственном смысле слова.
