Плакать хотелось от лютой тоски и разочарования.
- Господин подполковник!
Смешавшись - показалось, что кто-то способен прочитать его удручительные мысли - Бестужев поднял глаза. Перед ним стоял флигель адъютант в лейб-гвардии гусарском мундире, лощеный, фатоватый, безукоризненный, словно ювелирное изделие Фаберже.
- Его высокопревосходительство вас ждет.
Ни о чем подобном Бестужеву заранее не говорили, но он, разумеется, не стал высказывать удивления, двинулся за провожатым, не в силах отделаться от этой тягостной опустошенности.
Первым ему бросился в глаза вскочивший с кресла генерал Страхов, свитский байбак, все та кой же румяненький и идиотски бодрый, кинувшийся к Бестужеву с таким видом, словно собирался распахнуть объятия, но в последний момент передумал. Средь его наград присутствовал и Белый Орел, коего во время их прошлой встречи не было, и крест Почетного Легиона (но командорский, выше степенью, чем присвоенный Бестужеву французами), и Орден Короны, но опять-таки рангом повыше бестужевского. Никаких эмоций: по этому поводу Бестужев не испытал - смотрел равнодушно.
- Алексей Воинович? - поднялся из-за стола хозяин кабинета, генерал-адъютант средних лет; высокий и представительный. Проходите, прошу вас, присаживайтесь. Позвольте представиться: генерал-адъютант Колмановский Сергей Петрович… можно без чинов, по имени-отчеству. Подозреваю, нам еще много придется с вам встречаться в обстановке не только казенной…
Бестужев уселся, положив парадную фуражку на колено. По его первым впечатлениям, хозяин кабинета был человеком в другом роде, нежели Страхов - тут и значительность чувствовалась, и ум, и сила воли…
- Прежде всего, я думаю, вам следует принять поздравления? - с тонкой улыбкой произнес Колмановский. Ордена, внеочередное производство, аудиенция у государя. Вы, дельный офицер, я вижу.
Бестужев молча склонил голову.
- Орел! - сияя глуповатой улыбкой, воскликнул Страхов. - Грудь в крестах, и голова в кустах! Полмира исколесил, живой вернулся, с результатами! Не оскудела еще Святая Русь верными людьми!:
Колмановский поморщился, едва-едва но, самую чуточку приподнял бровь с хорошо скрытой насмешкой. Простодушный Страхов этого мимолетного, хорошо замаскированного выражения чувств не заметил вовсе, а вот Бестужев усмотрел, а как же…
- Возможно, мне следовало бы проявить должное казенное гостеприимство - спросить чаю, а то и рюмочку коньяка, поболтать о пустяках… - сказал Колмановский, улыбаясь. - Но так ли уж это необходимо? Дела, Алексей Воинович, одолели, поэтому позвольте к ним и перейти… Не возражаете?
- Никоим образом, ваше… Сергей Петрович.
- Прекрасно, - кивнул Колмановский. - Предмет беседы нашей один-единственный: ваше, если можно так выразиться, устройство. Как вы догадываетесь, быть может, после всех свершений и наград вы просто не можете оставаться в прежнем вашем положении. Толковых людей следует при первой возможности продвигать в соответствии с заслугами… Давайте посмотрим, что вам можно предложить. В настоящий момент свободны сразу две вакансии начальников губернских жандармских управлений… но это все же провинция. Есть интересные вакансии в Департаменте полиции, особом отделе. Можно, в конце концов, перевести вас в дворцовую охрану, дворцовую полицию Не то, не то… Я намерен предложить вам еще более увлекательную перспективу… В настоящий момент создается Специальный комитет по оборудованию военных судов новейшими электротехническими аппаратами - в первую очередь дальноглядом, чьи чертежи вам так блистательно удалось раздобыть и доставить в Россию. Руководить им будет лично высочайший шеф военно-морского флота, его императорское высочество великий князь Алексей Александрович. Учреждение это, как вы видите и понимаете, весьма солидное и важное. Там. найдется место самым разнообразны специалистам… как нетрудно понять по самому характеру будущего комитета,. ему непременно понадобится толковый офицер, руководящий контрразведывательным обеспечением: военная тайна,. новейшее изобретение, коего ни у одного из наших… конкурентов не имеется… Есть мнение… - он мимолетно поднял глаза к потолку, - именно вас на эту должность назначить. Вы, с вашим опытом, великолепным послужным списком, выдающимися качествами, как нельзя более для нее подходите. Все мы люди, все рассуждаем не только о служебном долге, но и о вещах: вполне житейских… С л у ж е б н у ю значимость проекта вы способны оценить и без моих разъяснений, думается. Поговорим о вещах житейских. Для любого офицера служба под непосредственным началом его императорского высочества, в столь значимом комитете представляет собою великолепное подспорье для самой блестящей карьеры. о чем следует говорить без ложного жеманства: любая служба, неважно, гражданская или военная, предполагает карьерный рост - как и многие, почти все, виды человеческой деятельности. И всякий это учитывает. Стремление делать карьеру, если оно находится в з д о р о в ы х рамках, вполне естественно… Что скажете?
Он смотрел словно бы простодушно и открыто - но взгляд стал цепок, пронзителен. «Ах, вот в чем дело, - подумал Бестужев. - Вы меня покупаете, господа. Резонно предполагая, что я могу уже догадываться об и с т и н н о й подоплеке создания комитета, спешите на всякий случай в з я т ь в д о л ю, как выражаются мазурики…»
- Сергей Петрович, - сказал Бестужев решительно, но без всякого вызова. - Премьер министр Столыпин перед самой моей командировкой подписал распоряжение о назначении меня начальником Шантарского охранного отделения.
- Ну, это пустяки, которыми вам и озабочиваться не стоит, усмехнулся Колмановский. - Я телефонирую Петру Аркадьевичу и дело ваше моментально будет устроено. Вам и думать об этом не след, положитесь на меня
- Простите… сказал Бестужев упрямо но опять без вызова. Вы, сдается мне, не вполне поняли. - Я прошу дозволения отбыть к месту службы согласно имеющемуся распоряжению.
Страхов вскочил так бурно, что едва не свалил кресло:
- Голубчик, золотце, вы что, с ума спрыгнули?. Какой может быть Шантарск, когда вам такое… такое… Пьяны вы, что ли?
- Виктор Сергеевич, - небрежно бросил Колмановский. - Позвольте, уж мне… Алексей Воинович, вы это серьезно?
- Абсолютно, - сказал Бестужев.
Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза - без всякого противоборства. У Колмановского был умный, усталый взгляд циника, вовсе не находившего удовольствия в цинизме, просто-напросто по долгу службы обязанного все понимать. Бестужеву показалось, что его читают, как раскрытую книгу на хорошо знакомом языке.
