она мне ничего не говорила.
— Что еще?
— Мои ученики жаловались, что Анна очень строгая и не допускает шума в классе. Но я хочу сказать, что для школы это не так уж и плохо. Если дать детям волю, они очень быстро отобьются от рук. Однако Анна, похоже, умела добиваться уважения.
— Что она преподавала?
— Математику. Она знала ее прекрасно. Я тоже преподаю алгебру и арифметику и считаю, что владею предметом — математика была моей специальностью в колледже, — но вынуждена признать, что Анна в этой области была на голову выше меня. Ученики рассказывали, что она моментально решала на доске задачи, которые видела первый раз в жизни. И у нее всегда имелись ответы на вопросы, которые они ей задавали. На самом деле Анна помогала мне составлять план уроков и показала несколько формул упрощенного вычисления. Я просто думала, что основным предметом у нее также была математика.
— Точно мы не можем сказать, — заметила Джеймисон. — В ее резюме говорится, что ее специальностью были компьютеры, но, возможно, это не соответствует истине.
— Что вы хотите этим сказать? — удивилась Биллингс.
— Возможно, Анна Беркшир была не той, за кого себя выдавала, — сказал Декер. — На самом деле так, скорее всего, и было.
— Ничего не понимаю. В таком случае кто она такая?
— А это вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов, — сказал Декер. — Беркшир когда-нибудь говорила при вас на иностранном языке?
— На иностранном языке? — встревожилась Биллингс. — На каком?
— Скажем так: на любом другом языке, кроме английского.
— Нет. Хотя порой мне казалось, что я слышу в ее речи какой-то едва уловимый акцент. Мой приятель вырос в Германии, и он говорит с акцентом. Наверное, вот почему я обратила на это внимание… Вы хотите сказать, Анна не была американкой?
— Мы точно не знаем, — сказала Джеймисон.
— Вы не припоминаете ничего необычного? — спросил Декер.
— Необычного по сравнению с чем? — недоуменно произнесла Биллингс.
— Все что угодно, что показалось вам странным.
Биллингс задумалась, потягивая кофе.
— Ну, не знаю, имеет ли это какое-нибудь значение, — наконец сказала она.
— Возможно.
— Как-то раз утром мы сидели у меня в классе. Анна пришла пораньше, чтобы рассказать о контрольной, которую провела, когда замещала меня. Детей еще не было.
— Продолжайте.
— Анна закончила, но не уходила. Как правило, сделав дело, она сразу же уходила. Просто вставала — и ходу. Никому ничего не сказав. Так она вела себя не только со мной, но и с другими учителями. Я вовсе не хочу сказать, что Анна была грубой; просто у нее была такая странная особенность.
— Вот как? — Джеймисон выразительно посмотрела на Декера. — Ого, кто бы мог подумать!
Не обращая на нее внимания, Амос сказал:
— Но в тот раз Беркшир не ушла?
— Нет. Она просто сидела, уставившись в пустоту. Я спросила у нее, в чем дело. Она сказала, что все в порядке. Тогда я стала рассказывать ей про своего бывшего приятеля. Не знаю почему, но этот придурок два года не давал о себе знать — и вдруг ни с того ни с сего прислал письмо по электронной почте. Я жаловалась на него Анне, но на самом деле просто разговаривала сама с собой. Помню, я сказала, что был момент, когда я считала его тем самым, единственным. Понимаете, тем, с кем я пойду к алтарю.
Декер никак не отреагировал на ее слова, но Джеймисон произнесла:
— Да, я прекрасно понимаю вас.
— И тогда я сказала, что на протяжении четырех лет считала, что хорошо знаю Фила, но, как выяснилось, я совершенно его не знала.
Биллингс умолкла.
— И что тогда? — поторопил ее Декер.
— О, и тут Анна и сказала эту фразу.
— Какую фразу?
Прежде чем ответить, Биллингс посмотрела на своих собеседников.
— Она сказала, что то же самое произошло и с ней.
— Она считала, что знала кого-то, но выяснилось, что совершенно его не знала? — уточнил Амос.
— Да. После чего встала и ушла, не сказав ни слова, как это часто бывало.
— Когда это было? — резко спросил Декер.
— Ровно две недели назад. Я запомнила это, потому что по итогам той контрольной выставлялись оценки за четверть. — Биллингс посмотрела на Амоса. — Это важно?
Тот промолчал, и тогда Джеймисон сказала:
— Да, очень важно.
Декер встал и, не говоря ни слова, вышел.
— Кажется, у вас такой же случай, — сочувственно посмотрев на Алекс, произнесла Биллингс.
Улыбнувшись, Джеймисон встала и сказала:
— Смесь хорошего и плохого. Если нам еще что-либо понадобится, мы с вами свяжемся. Спасибо.
Глава 40
— У нее была такая же.
Декер и Джеймисон ехали в ресторан, чтобы поужинать вместе с Мелвином Марсом. Амос держал в руке куклу, найденную в камере хранения Беркшир.
— У кого, у твоей дочери?
Молча кивнув, Декер положил куклу рядом с собой.
— Ты почти ничего не рассказываешь о своей семье, — осторожно произнесла Алекс.
— А что я должен говорить? — спросил Амос, не глядя на нее.
— Декер, нужно время. Все мы переживаем горе по-разному. А с тобой вообще уникальный случай.
— Время не залечивает мои раны, Алекс. Для меня нет такого понятия, как время, — по крайней мере, в отношении воспоминаний.
— А у тебя нет какого-нибудь способа… не знаю, отгородиться от них?
— Если б был, наверное, я попробовал бы.
Какое-то время они ехали молча.
— Какова вероятность, что два совершенно разных человека, таких как Дабни и Беркшир, употребили практически одну и ту же фразу? — наконец спросил Декер.
— Кого они имели в виду? Одного и того же человека? Разных людей? Быть может, друг друга?
— Не знаю, — Амос покачал головой. — Если друг друга, тогда они должны были знать друг друга.
— Итак, похоже, Беркшир хорошо знала математику и говорила с легким акцентом. Это нам что-нибудь дает?
— Да — то, что она хорошо знала математику и говорила с легким акцентом.
Вздохнув, Джеймисон переменила тему.
— Как продвигается работа с Харпер Браун?
Декер пожал плечами.
— Она не раскрывает свои карты, но мне кажется, что ей не меньше нас хочется раскрыть это дело. Быть может, даже больше нас, поскольку речь идет о шпионе, работавшем в ее ведомстве. — Он помолчал. — Ее отец также работал в РУМО. За выдающиеся заслуги он удостоился «Стены факельщиков».
— Ого… Возможно, это многое объясняет.
— Что, например?
— Ну, почему Браун такая мотивированная.
— И у нее есть деньги. Она живет в большом доме неподалеку от Капитолийского холма. Ее прадедушка в далекие времена очень удачно вложил свой капитал. В процветающие компании, которые тогда еще не были процветающими компаниями.
