советовал этого делать.
— Почему?
— Времени всё меньше. Нам надо спешить.
— Всё меньше времени? До чего именно? — с замиранием спросила Ивона.
— Я…
Лем замялся, пытаясь подобрать слова, но потом решил ничего не скрывать и сказал:
— Я боюсь, что его будет уже не спасти. Я не говорил ему, но думаю, что он уже догадывается: у него начинают отказывать внутренние органы.
— Что? — потрясённо спросила чтица. — Я думала, что осколки влияют только на дух человека, а не на тело. Вы сами говорили, что…
Ивона не смогла найти слов и умолкла.
— Если страдает дух, то и тело тоже, даже у человека без способностей. Главная проблема — в его свете, точнее, в его способностях. Ни он, ни вы ни разу не заговаривали об этом, но я сам понял по намёкам и обронённым словам: он может сам себя лечить, я правильно догадался?
Девушка напряжённо смотрела на Лема.
— Можете не отвечать, мне и так всё понятно. Очень редкий и опасный дар, он особенно уязвим для осколка. Именно из-за типа его дара физическое ухудшение такое быстрое. Осколок искажает дух и свет. Если бы лёд ненависти оказался во мне, то я бы везде слышал ложь и это бы выводило меня из себя, а потом бы пришли буйство и паранойя. В его случае всё абсолютно по-другому. Он может лечить себя, а значит, именно этот аспект в первую очередь и будет извращаться. Когда «лёд» только попал в него, то свет ещё действовал, но сейчас все раны, которые он получал и лечил, начинают давать о себе знать. Пока ещё не открываются, что радует, но стали появляться шрамы, которых раньше не было, предполагаю, что позже они станут только зажившими, розоватыми, а потом уже и откроются. И я не знаю, чем ему помочь. Я ведь врач, а не чтец. Здесь нужен специалист, и как раз к такому человеку я вас и веду. Главное — успеть.
Девушка не могла и слова вымолвить от потрясения. Она с самого начала понимала, что дело плохо, иначе бы даже и не рассматривала возможность отправиться неизвестно с кем неизвестно куда. Поэтому она спешила. Но оказалось, что спешить нужно ещё сильнее.
— Почему вы раньше об этом не сказали?! — почти закричала Ивона. — Я бы тогда постаралась найти деньги и купить повозку с лошадью!
— На тот момент я ещё не знал, что это начнёт происходить так быстро. Более того, я не знал этого ещё день назад. Шрамы начали появляться только вчера. И лошадь в Эфе стоит баснословных денег. Мы с Картом не так уж и бедны, но, когда мы обсуждали покупку повозки для перевозки Рэна, мы поняли, что для того, чтобы приобрести их, понадобилось бы маленькое состояние, которого на руках у Карта просто не было. В Эфе лошадей себе никто позволить не может — их пригоняют издалека и потому они очень дороги.
— Давайте завернём в ближайшую деревню и там купим!
— Можно попробовать, но крюк получится приличный, да и большую часть пути нам всё равно придётся проделать через лес — по дороге, даже с повозкой, это займёт больше трёх недель, а пешком — две недели при нынешней скорости.
— Мы успеем? — со страхом спросила Ивона.
— Надеюсь на это, но не могу сказать точно. Всё зависит от Рэна. Я стараюсь облегчить его состояние, но с каждым разом это становится всё труднее.
— Значит, никакой уверенности быть не может… И быстрее идти нельзя?
— Большую часть времени он без сознания, поэтому его придётся нести на носилках, так что нам нужно учитывать это.
— Не надо было отпускать Карта и Карика! С ними было бы легче!
— Было бы, но Карика не получилось бы удержать, а без Карта его отпускать было опасно. Будем надеяться, что они присоединятся к нам позднее.
— Чёрт! — выругалась Ивона.
Девушка мрачно посмотрела на Рэна.
— Я придумаю что-нибудь, — решительно сказала девушка, повернулась спиной к целителю и пошла к костру заниматься привычными делами.
***
На этом месте им пришлось задержаться на два дня — Рэн чувствовал себя слишком плохо для перевозки на новое место. С тех пор, как она узнала о том, что время маро истекает, она перестала общаться с кем-либо в группе, полностью замкнувшись в себе. Все её мысли были только о способе, который бы мог помочь им быстрее передвигаться. Монотонных, не требующих особой внимательности обязанностей у неё было много, поэтому часов для размышлений было достаточно. Идеи приходили разные: от создания повозки своими руками до сплава по реке, которой не было поблизости и не предполагалось, по словам Лема. Ивона чувствовала себя ущербной: если бы она умела, то вырастила бы повозку из дерева, но она только-только начала чувствовать свой собственный Поток. Эта беспомощность заставляла её впадать в отчаяние, и она пыталась дотянуться до своей реки, но когда она это делала, то ей казалось, что она лезет пальцем в открытую рану, и только боль приводила её в чувство. Аран, к сожалению, тоже ничего особенного пока не могла сделать — она только училась заново работать с Потоком.
В конце второго дня задержки Ивона, наблюдая, как Шии в очередной раз удаляется в лес, сообразила, что она не единственная, кто может помочь. Она была уверена, что мальчик умеет обращаться с Потоком.
— Шии! — окликнула она его. — Подожди немного, я с тобой.
Мальчик, ничего не ответив, остановился и стал ждать девушку.
— Спасибо. Мне нужно с тобой поговорить.
— Хорошо.
Через несколько минут, когда они отошли достаточно далеко для того, чтобы их никто не услышал, Шии остановился и пристально посмотрел на Ивону. Обычно его взгляд заставлял других людей говорить, но в этот раз он не подействовал — чтица успела затеряться в своих мыслях.
— Ивона, вы хотели поговорить со мной.
— Что ты сказал? — выходя из задумчивости, сказала Ивона.
— О чём вы хотели поговорить?
— Я не знаю, как и начать. Вроде бы я придумала хороший способ двигаться быстрее, но не могу быть уверена. В последнее время я ни в чём не уверена. Честно говоря, мне страшно. Я привыкла полагаться на Рэна, и его болезнь… она…
Ивона замолчала, не зная, что сказать, но потом решилась:
— Ты разговариваешь с лесом?
— Конечно, — без каких-либо эмоций в голосе сказал Шии.
— Это хорошо. Тогда, может, мы действительно сможем сделать всё как надо. Иначе… Я боюсь, что мы не успеем и Рэн может умереть.
— Он скоро умрёт, — спокойно подтвердил её слова мальчик.
От этих слова по коже
