Возможно, Капитан был прав, но сама Кирина считала иначе. Липкий кокон тревог, в котором пребывал касианец, очень напоминал ей паутину, в которой до недавних пор по вине Пенза барахталась она сама. Кирина хорошо знала, каково это — чувствовать себя беспомощной щепкой, подхваченной водоворотом чужой воли. Иногда ей хотелось выйти к Церсею во время его ночных бдений, но осторожность и деликатность всякий раз брали вверх, и она со вздохом зарывалась глубже в одеяло.
Кирина думала, что теперь, когда все проблемы с Сенатом и Ингой разрешены, в день, когда Посольство праздновало его триумф, на лице Капитана, наконец, появится привычная, чуть усталая улыбка. Однако касианец сделался еще мрачней. Встретив Кирину тусклым взором, он дождался, пока Сири оставит их вдвоем, и неожиданно произнес:
— Посиди со мной немного. Порой мне кажется, что только ты можешь меня понять, и это помогает мне верить, что все идет своим чередом.
Кирина недоуменно вскинула брови и покосилась на стакан в руке пришельца, однако послушно опустилась в кресло. Ей отчего-то вспомнилась Ночь Тысячи Очей, когда своим дружеским присутствием Капитан разогнал душившие ее страхи. Видимо, теперь настал черед возвратить ему долг.
— Не волнуйся, — просто сказала она. — Все ведь уже позади, так? Инга строит свой звездолет, а Бетельгейзе готовится встречать первых людей. Сегодня об этом осталось лишь объявить официально.
Касианец вскинул вытянутое змеиное лицо.
— Будь все позади, тебя здесь уже бы не было, — слова Капитана прозвучали чересчур резко.
— В съемках не осталось никакого смысла, — примирительно сказала землянка, — но Утавегу боится, что на волне ликования о нем слишком скоро все позабудут. Он хочет, чтобы запуск первого межгалактического звездолета землян, который строит Инга Реон, попал в Космическое реалити. Тогда его шоу превратится в историческую хронику, и его будут пересматривать еще много лет.
Церсей безошибочно раскусил, что эта мысль не принадлежит Кирине.
— Кто сказал тебе это?
— Я слышала, как об этом говорили девочки Гамаюна, — смущенно призналась она.
Капитан сделал долгий глоток и поморщился от вкуса теплого рома.
— Мастер Гамаюн никогда не оставит свои игры, ведь так? — Кирина растерянно моргнула, не поспев за переходом мысли Капитана. — Он всегда и во всем привык добиваться своего, не считаясь с общими целями. Сперва Император Наафет и контрабанда с Маёлом, теперь — Инга Реон и преждевременное вступление Земли в Союз. Где бы он не появился, многолетние планы и стратегии Сената катятся к чертям.
— Не понимаю, о чем ты.
Капитан посмотрел на девушку больными глазами.
— Гилтаса Горегляда и Баязета Кровавого чтут как героев, несмотря на то, что те пролили реки крови, — неожиданно заявил он, — ведь они сделали это во имя всеобщего блага. Они обрели подлинный рорарум в памяти потомков, победили саму смерть. Но что сказали бы о них их жертвы, не умолкни их голоса навсегда? Они бы сумели понять, что это было необходимо?
Теперь Кирина совершенно утратила нить разговора.
— Но Мастер Гамаюн не проливал никаких таких рек…
Капитан удрученно отмахнулся и потер чешуйчатое темя меж рогов. Отставив стакан, он поднялся на ноги и протянул ей руку.
— Пожалуй, нам пора спускаться вниз.
Церсей подставил Кирине локоть, и они покинули апартаменты. По мере приближения к атриуму бравурная музыка все громче разносилась по коридорам Посольства.
Большая часть миссии уже собралась в нарядно убранном зале. Тяжелые флаги метрополий перемежались на стенах: красное солнце Касиоса на золотом поле, оранжевый яло-мийский стяг с тридцатью жемчужинами по числу плавучих городов-сфер, пёстрое синее знамя Аёрны, сотканное из восемнадцати отдельных гербов, белый маёльский штандарт и полосатое зелено-голубое полотно Земли. На гигантском алом флаге Союза, застилавшем дальнюю стену от потолка до пола, к четырехконечной золотой звезде добавился пятый луч. Ндея и Мина о чем-то ожесточенно спорили под ним, вырывая друг у друга из рук голограф, и когда старшая сестра, наконец, завладела прибором, из центра звезды вдруг вынырнул космический корабль. Кирина ахнула, когда синее пламя из турбин звездолета охватило флаг, но быстро себя одернула: огонь, как и сам гладкобокий корабль, был всего-навсего голограммой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Землянка проводила глазами мираж. Длинные щупальца пламени и выпуклые иллюминаторы, покрывавшие вытянутые бока корабля, делали его похожим на исполинского многоглазого кальмара. Сквозь прозрачную крышу виднелись роскошные прогулочные палубы. Мина вырвала голограф из рук сестры, и звездолет распахнул широкие радужные крылья, вскинул переливчатые гребни — солнечные батареи приготовились пить свет.
— Нас уже ждут, — глухо пророкотал Церсей.
Кирина оторвалась от сказочного корабля, испытав смутное огорчение при мысли о том, что никогда не ступит на его борт. Проследив взгляд Капитана, она заметила, что остальные участники шоу уже обступили плотным кольцом Гамаюна и теперь поджидали их.
На полпути их перехватил Утавегу. Важно сложив перепонки на круглом животе, он кивнул Церсею на звездолет, фланировавший вдоль стен, и сдержанно поинтересовался:
— Как вам, Капитан? — зоб на шее Утавегу раздулся сверх всякой меры, заставив пришельца горделиво вздернуть подбородок.
«Или Утавегу так устал задирать нос, что раздул его специально», — подумалось Кирине.
— Впечатляет, — нехотя буркнул Капитан.
Толстый яло-миец повис на плече касианца, отбросив всю свою ложную скромность.
— Это наш с вами триумф, Капитан, — заклокотал он, вращая мутными глазами, — наш с вами, — выразительно повторил он, ткнув перепонкой в пятиконечную звезду Союза. — Мои блестящие идеи и ваше мудрое руководство совершили то, чего не смогла ни одна миссия до нас!
Капитан недовольно высвободил руку.
— Простите, Мастер Утавегу, но нас ждет Мастер Гамаюн. Должно быть, у него есть какое-то напутствие для нас.
Яло-миец бросил презрительный взгляд на пришельца в иссиня-черном плаще, терпеливо поджидавшего Церсея и Кирину под знаменем Аёрны.
— Ах, Гамаюн. Ну конечно. Без его советов никто здесь не разберется, какой рукой отправлять устриц в рот, — Утавегу снисходительно хмыкнул и заговорщицки мигнул Церсею. — Но нас с вами ждут более серьезные вопросы. Возвращайтесь ко мне, Капитан, как только покончите с Гамаюном.
Касианец бросил на гидру сумрачный взор, но тот уже заприметил Лагерта и устремился к нему, не смотря на попытки Мастера мантикор вновь затеряться в толпе.
Мастер Гамаюн поприветствовал Церсея и Кирину птичьей улыбкой.
— Осталось немного, — ободряюще произнес он, заметив мрачное настроение Капитана, — не каждый герой выдержит то, что снесли вы — драматургический талант Утавегу. Сегодня от вас требуется только быть в меру любезными и донельзя воодушевленными, остальное возьмут на себя алкоголь и мои девочки.
Мастер внимательно оглядел собеседников.
— Любезными, — настойчиво повторил он, пристально посмотрев на Бастета и Линду. — Воодушевленными, — птичьи глаза метнулись к Миле и Лернэ. — В меру, — строго добавил он, окинув декольте Кирины неодобрительным взглядом.
Девушка залилась краской и попыталась натянуть платье выше. Бастет расплылся в улыбке.
— Мы справимся, Мастер, — промурлыкал он, сжав локоть Милы. — Ведь правда, мой миазматичный друг?
Хель непроизвольно потерла скулу, смазав перчаткой толстый слой тонального крема. Под коркой грима показались свежие болячки.
Мастер обернулся к Селене и склонил голову на бок, задумчиво разглядывая землянку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Все это — твоя победа, — наконец произнес он. — Тебе уготовано большое будущее.
Он хотел добавить что-то еще, но его перебила подоспевшая Зиони.
— Мастер, все готово, — запыхавшись, доложила она. — Прибыли гости.
— Спасибо, Зиони, — поблагодарил он. — Тогда начинаем.
Гидра кивнула, и по ее знаку остальные инопланетянки засновали по залу. Кирина заметила среди них Гвен. Мантикора не поспевала за приятельницами, вперевалку ковыляя по залу. Пышная юбка, подобранная не по фигуре, сделала ее силуэт квадратным и грузным. Гамаюн сморщился и недовольно качнул головой.
