Мой друг кинул взгляд на бумагу, скомкал ее и швырнул в огонь.
– Должен признаться, – продолжил дон Педро, – подпись Хосе я подделал не очень удачно, но я рассчитывал на то, что инспектор Лестрейд все равно обратится ко мне с просьбой подтвердить ее подлинность. Так оно и случилось.
– Снимаю перед вами шляпу, дон Педро, – покачал головой Холмс. – Вы без преувеличения выдающийся человек. Я себя чувствую марионеткой, которой управлял опытный кукловод.
– Lo siento, простите, – развел руками посол. – У меня не было другого выхода. – Внимательно посмотрев на моего друга, он добавил: – Это я снимаю перед вами шляпу, мистер Холмс. Помимо прочих ваших талантов, о которых мне уже доводилось слышать, как оказалось, вы еще и великолепно фехтуете. Вам удалось одолеть моего заместителя! Впрочем, насколько я понимаю, бой не прошел для вас бесследно.
Холмс осторожно коснулся раны:
– Вам не о чем беспокоиться, господин посол. Стараниями доктора Уотсона я скоро поправлюсь.
– Я подаю в отставку. – Дон Педро медленно встал. – Я слишком истосковался по испанскому солнцу. Поеду домой греть старые кости. – Он протянул Холмсу визитную карточку: – Если найдете свободное время, я буду рад получить от вас весточку. Хоть на английском, хоть на кастельяно.
Холмс улыбнулся и крепко пожал руку посла.
– Я извлек для себя важный урок из нашего знакомства, дон Педро.
Пожилой джентльмен чуть склонил голову и промолвил:
– Vaya con Dios[24], джентльмены.
– Каков актер, Холмс! – восхищенно произнес я, когда посол ушел. – Помните его реакцию, когда вы сказали ему, что Родригес – убийца? Я нисколько не сомневался, что дон Педро потрясен до глубины души, а на самом деле он уже знал всю правду.
– Вы правы, Уотсон, – кивнул Холмс, – однако, вы, думаю, согласитесь, что между дипломатией и актерской игрой много общего.
На следующий день нас навестила Молли Райт.
– Душитель мертв, – сообщил ей Холмс. – Быть может, вы читали в газетах об испанском дипломате, который покончил с собой. Так вот, это было не самоубийство.
– Так, значит, это вы прикончили подонка? – просияла девушка.
– Да, – кивнул Холмс, – только не говорите об этом ни одной живой душе. Если меня об этом кто-нибудь спросит, я буду все отрицать. Вам же я скажу правду: я прикончил убийцу его же оружием.
– Браво! – захлопала в ладоши от восторга Молли. – Браво, мистер Холмс! – Она поцеловала его в щеку. – Благодарю вас от имени всех моих друзей, как живых, так и покойных, а главное – от имени малышки Эмили. Вы и вправду человек чести.
Тайна Горницы скорби
Этот рассказ я написал много лет назад, сразу же после того, как мы вернулись домой из Эппинг-Форест, однако вы, любезные поклонники Шерлока Холмса, сможете прочесть его только сейчас.
Хотя с тех пор прошло много лет, я помню события тех дней так ясно, словно они произошли вчера, и, полагаю, буду помнить о них вплоть до своего смертного часа.
Единственная причина, в силу которой рассказ столь долгое время оставался неопубликованным, заключалась в том, что об этом попросила миссис Хадсон, принимавшая участие в событиях, о которых вы собираетесь прочесть. Вот уже два года ее нет с нами, и потому я не вижу причин и дальше хранить тайну. Впрочем, даже если бы рассказ и был напечатан раньше, я уверен, что миссис Хадсон ждало бы всеобщее сочувствие, нежели осуждение ее, как она сама считала, заслуживающей порицания доверчивости.
Как это обычно бывает, именно мелочи навели нас с Холмсом на мысль, что с хозяйкой нашего дома на Бейкер-стрит творится что-то неладное. Высочайшие прежде стандарты обслуживания теперь оставляли желать лучшего. Мы стали забывать о том, что раньше дом существовал по четкому, упорядоченному режиму, которому следовала как миссис Хадсон, так и слуги. Все чаще и чаще еду нам подавали холодной и с большой задержкой. Распрощались мы и с идеальной чистотой, которая раньше поддерживалась в доме, а сама миссис Хадсон стала куда-то пропадать по вечерам, возвращаясь только после полуночи.
Когда Холмс как-то вечером завел обо всем этом разговор, я лишь пожал плечами:
– Может, старина, наша дражайшая хозяйка в кого-то влюбилась? Во-первых, она уже давно ходит во вдовушках, а во-вторых, для ее возраста она все еще привлекательна.
– То есть никаких признаков недомогания вы не заметили? – уточнил Холмс.
– Мне кажется, миссис Хадсон выглядит немного напряженной и занятой, но в целом она совершенно здорова, – немного подумав, ответил я. – После обследования я сказал бы вам больше, но я, как вам прекрасно известно, не являюсь ее лечащим врачом.
Холмс погрузился в свои мысли. Наконец он промолвил:
– Помимо прочих странностей, за последние полгода она уже дважды повышала стоимость квартплаты. Вам об этом известно?
– Откуда? – с изумлением воззрился на Холмса я. – Почему вы мне об этом ничего не сказали, когда я в прошлый раз отдавал вам свою долю?
– Я собирался известить вас позже. Неважно, не в этом дело, – небрежно отмахнулся Холмс. – Важно другое. То, что отнимает у нее время, отнимает вместе с тем и деньги.
Слова Холмса меня крайне заинтриговали. Истинные чувства не требуют финансовых вложений, однако на свете всегда были мошенники и альфонсы, которые обманывали доверчивых вдов и одиноких женщин, вытягивая у них последние гроши. Именно об этом я и сказал Холмсу, и он согласно кивнул:
– Доверьте это дело мне, Уотсон. Я вскоре все выясню.
Несколько дней прошли как обычно, но однажды поздним вечером, когда Холмс уже отошел ко сну, миссис Хадсон отсутствовала, а я сам собирался отправиться в постель, до меня вдруг донесся щелчок отпираемого замка. Я вышел на лестницу и глянул вниз на первый этаж, ожидая увидеть миссис Хадсон. Каково же было мое изумление, когда перед моим взором предстал совершенно незнакомый мужчина – горбун с усохшей левой рукой.
– Эй, сэр! – крикнул я. – Кто вы, черт возьми, такой и откуда у вас ключи от дома?
Незнакомец поднял на меня взгляд и прищурился. Тряхнув свалявшимися черными волосами, он почесал кустистую бороду.
– Я, это… к Шерлоку Холмсу… – Он оскалился, продемонстрировав желтые зубы. – Это, типа, ты и есть? – С этими словами, кренясь набок, он принялся неловко взбираться вверх по лестнице.
– Я не Шерлок Холмс, – возразил я. – Ни с места! Предупреждаю, я вооружен и стреляю без промаха.
Горбун лишь рассмеялся и продолжил карабкаться вверх. Бросившись в комнату, я вытащил из ящика комода револьвер и в этот момент услышал за спиной знакомый смешок.
– Холмс! – воскликнул я. – Вы меня до смерти напугали!
– Уотсон, – мой друг, смеясь, вошел в гостиную, – видели бы вы свое лицо!
– Я полагал, что вы уже давно переросли эти детские выходки, – с возмущением произнес я.
– Простите, Уотсон, – извинился Холмс. – Я просто хотел убедиться в том, что мой маскарад выглядит естественно и правдоподобно. Что ж, если меня не смогли раскусить даже вы, то миссис Хадсон и подавно не узнает.
– Но я же своими глазами видел, как час назад вы ушли к себе и больше не выходили.
– Вы совершенно правы, старина. – Холмс стащил парик и принялся аккуратно отклеивать бороду. – Признаться, я уже не в первый раз вылезаю через окно, а потом спускаюсь вниз по водосточной трубе. Помните, как женоубийца Блейк пробрался ко мне в комнату и разрядил револьвер в мою постель? Я знал, что он явится ко мне, поэтому спустился по трубе и обезвредил Блейка, напав сзади. Бедолага подумал, что я привидение.
– Как же такое забудешь, Холмс. Если мне не изменяет память, миссис Хадсон была крайне недовольна тем, что ей пришлось менять подушки и матрас. Кстати, о нашей домохозяйке. Я так понимаю, вы еще не пытались ее выследить?
– Пока нет, – промычал Холмс, стирая желтую краску с зубов. – Впрочем, смею вас заверить, что в следующий раз, когда она отправится вечером на прогулку, я непременно составлю ей компанию.
Холмс, как обычно, сдержал слово. Через два дня он вернулся поздней ночью мрачен и задумчив.
– Она попала в лапы стада спиритуалистов, – сообщил мне друг, смывая грим.
– Мне всегда казалось, что собирательное существительное, которым обозначают группу спиритуалистов, не «стадо», а какое-то другое. Думаю, от них нашей милой миссис Хадсон не будет никакого вреда, – с облегчением вздохнул я.
– Не разделяю вашего оптимизма, – покачал головой мой друг. – Всем верховодит некая мадам ля Конт – самая безжалостная из всех женщин, что мне доводилось встречать. У нее железная воля. О да, поверьте, она может быть весьма убедительной. Спектакли, что устраивает она для своей паствы, производят очень сильное впечатление. Ля Конт обосновалась в маленькой частной церкви на Эджвар-роуд и регулярно собирает аншлаг. К ней постоянно стоит очередь, я едва сумел попасть на сеанс.
