– Насколько я могу судить, вы достаточно скептически относитесь к спиритуализму?
– Уотсон, я не верю в привидений. Думаю, не ошибусь, если скажу, что все медиумы, которых проверяли ученые, оказались на самом деле шарлатанами.
– Простите, но я могу назвать множество авторитетных людей, в том числе и ученых, которые верят в существование духов, – возразил я.
– Мой дорогой друг, – снисходительно улыбнулся Холмс, – на свете есть немало людей, полагающих, что Земля плоская, но это не делает ее таковой.
– Хорошо, расскажите тогда, что вас так поразило в спиритическом сеансе мадам ля Конт, который вы изволили назвать спектаклем?
– Помимо всего прочего, она, погрузившись в транс, исторгла из своего тела эктоплазму.
– Эктоплазму? Если не ошибаюсь, это субстанция, из которой состоят привидения?
– Совершенно верно, Уотсон, – кивнул Холмс.
– Я уверен, что мне доводилось где-то читать, будто эктоплазма даже имеет вес.
– Я тоже слышал нечто подобное. Также про эктоплазму говорят, что она боится света: при ярком освещении она исчезает. Очень удобно, вы не находите?
– Но ведь есть неоспоримые доказательства существования сверхъестественных явлений! Что вы скажете насчет фотографий привидений?
– За все фотографии не ручаюсь, – пожал плечами Холмс, – однако я уверен, что большинство из них либо подделка, либо случайность – результат многократной экспозиции. Я верю только в то, что могу потрогать, услышать, попробовать на вкус… Ни один из органов моих чувств ни разу не зафиксировал присутствие привидений.
– Некоторые люди более восприимчивы, нежели другие, – возразил я.
– Скажите, Уотсон, вы сами хотя бы раз видели привидение?
– Нет, но я не считаю, что это дает мне право отрицать их существование. Я широко смотрю на подобные вещи.
– В таком случае, старина, – хмыкнул Холмс, – в следующий раз, когда я отправлюсь наблюдать за миссис Хадсон, вам непременно следует пойти со мной. Я загримирую вас так, что даже родная мать не узнает!
Признаться, предложение Холмса меня очень заинтриговало. Во-первых, мне еще ни разу в жизни не доводилось бывать на спиритическом сеансе, а во-вторых, мне было интересно, в кого меня превратит великий сыщик посредством грима.
– Прекрасная идея, дружище! – воскликнул я и, немного подумав, спросил: – А зачем нам следить за миссис Хадсон? Вы ведь уже выяснили, где она пропадает вечерами.
– Мне кажется, Уотсон, что у спиритуалистов на нее далеко идущие планы. Ее, как и нескольких других обращенных, готовят к чему-то необычному. Ходят разговоры о том, что вскоре состоится некая особая встреча. Миссис Хадсон – одна из немногих приглашенных.
– И когда следующий сеанс у мадам ля Конт? – спросил я.
– В четверг, в восемь.
– Буду с нетерпением ждать, – заверил я.
В четверг вечером я сидел за туалетным столиком Холмса и с изумлением глядел на свое отражение в зеркале. Мой друг еще раз доказал, что является непревзойденным гримером, наклеив мне бачки и водрузив на нос очки в черепаховой оправе. За щеки он сунул мне тряпичные валики, а волосы присыпал белой пудрой, отчего теперь я выглядел лет на десять старше. Иллюзию довершали красные щеки и нос. Я вздохнул, потрясенный до глубины души, – я не узнавал сам себя. Можно было быть совершенно спокойным – наша домовладелица ни за что меня не разоблачит.
Мы вышли из дому через десять минут после миссис Хадсон и, остановив кэб, велели отвезти нас на Эджвар-роуд. Уже на подъездах к церкви стало ясно, что намечается еще один аншлаг: к зданию выстроилась достаточно длинная очередь. Холмс отпустил кучера, и мы пристроились в хвост. Глянув на друга, который ковылял за мной, словно Квазимодо из Нотр-Дама, я едва сумел сдержать смешок.
Где-то впереди, почти у самого входа, я приметил миссис Хадсон в черной шляпке с пером и в пальто такого же цвета с лисьим воротником.
Через некоторое время мы оказались в вестибюле, где нас встретил худой угрюмый господин в длинном фраке, протянувший нам блюдо для пожертвований. Несмотря на то что формально на сеанс пускали бесплатно, все без исключения кидали на блюдо по несколько серебряных монет. Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, заплатили и мы, после чего проследовали в саму церковь. Внутри царил полумрак, который рассеивали ряды горящих свечей. Мы устроились на скамье и принялись ждать развития событий.
Перед задрапированным багровой материей алтарем на возвышении стоял овальный стол с одной центральной ножкой, а рядом с ним – три стула. Когда в церковь набилась публика, занавес разошелся, и из-за него в черном платье вышла мадам ля Конт. Она оказалась импозантной и высокой, а ступала с такой важностью, будто являлась особой королевской крови. Каштановые волосы были завязаны в узел на затылке. Единственное украшение – маленькое золотое распятие – едва заметно покачивалось на цепочке вокруг шеи. Лицо у мадам ля Конт было резко очерченным, костлявым и неестественно бледным.
Остановившись у стола, она улыбнулась собравшимся.
– Приветствую вас, дорогие друзья, – промолвила мадам ля Конт с едва заметным акцентом. – Позвольте представить двух моих помощников, Франсуа и Анри.
По ее сигналу из-за занавеса вышли двое смуглых мужчин в вечерних костюмах. На одном из них поверх костюма был широкий черный плащ. Подручные сели по левую и правую руку от женщины. Сама француженка продолжала стоять.
– Я чувствую, что сегодня сеанс пройдет успешно, – произнесла мадам ля Конт. – Эфир преисполнен энергии. Я уверена, что мы не останемся разочарованными.
После этого началась череда вопросов и ответов приблизительно следующего содержания. «Имя Хорас кому-нибудь что-нибудь говорит?» – провозглашала мадам ля Конт. «Да, – раздавался из толпы женский голос, – это мой покойный муж. Он умер два года назад». После этого мадам ля Конт передавала несчастной послание с того света, преисполненное слов любви и надежды. Так шло время. Дело дошло даже до того, что француженка, среди прочего, передала плачущей хозяйке сообщение от ее верного спаниеля по кличке Пират. Я уже начал ерзать на месте от скуки, как вдруг мадам ля Конт воскликнула:
– Я ощущаю эфирные возмущения! Среди нас затесался неверующий!
Люди стали переглядываться. Я бросил взгляд на Холмса, но мой друг бесстрастно смотрел вперед. Мадам ля Конт подошла к краю возвышения и, воздев руки, провозгласила:
– Сейчас я рассею сомнения скептика.
Она села за стол и, насколько я понял, начала погружаться в транс. Через некоторое время ее голова откинулась назад, а само тело начало трястись, будто в конвульсиях. Распахнув рот, мадам ля Конт издала пронзительный вопль, от которого у меня встали дыбом волосы. Наверное, именно так кричат терзаемые адскими муками души грешников. Глаза женщины закатились, остались видны одни белки. Вдруг она заговорила низким звучным голосом:
– Апостол Фома усомнился в истинности Христова Воскресения. – Медленно поднявшись, она показала на Анри: – Как Христос восстал из мертвых, так воспрянешь и ты.
Мужчина расстегнул плащ и, взобравшись на стол, растянулся на нем во всю его длину, так что ступни были у одного края, а голова – у другого. Мадам ля Конт закрыла глаза и стала ждать. В церкви повисла гробовая тишина. Медиум торжественно воздела над мужчиной руки, словно кукловод, и зал ахнул – тело Анри поднялось над столом и зависло в воздухе. У меня от удивления аж глаза на лоб полезли. Разум отказывался верить в реальность происходящего. Тело Анри оставалось вытянутым, словно шомпол, и совершенно неподвижным, и при этом оно продолжало подниматься. Наконец оно замерло в полуметре над столом. Создавалось впечатление, что мадам ля Конт удерживает Анри парящим в воздухе на каких-то невидимых нитях. Однако Франсуа встал и поводил рукой над и под телом товарища, демонстрируя, что Анри ровным счетом ничто не поддерживает. После того как Франсуа снова сел за стол, мадам ля Конт медленно опустила руки, а с ними так же плавно опустился на стол и Анри. В церкви воцарился кромешный ад. Люди кричали и аплодировали. По крайней мере две дамы упали в обморок.
– Чудо! Это чудо! – доносились выкрики со всех концов зала.
Признаться, я и сам никогда в жизни не видел ничего подобного. Я повернулся к Холмсу, а он, подмигнув мне, вскочил и закричал:
– Это я! Я был сомневающимся! Меня привел сюда мой друг, майор Томас, а я ему все никак не мог поверить! Теперь я уверовал! Слава всем святым! Это чудо!
Мадам ля Конт без сил плюхнулась на стул. Пока Анри слезал со стола, Франсуа растирал медиуму руки, пытаясь привести ее в чувство. Постепенно она вышла из транса и прикрыла ладонью глаза. Мадам ля Конт огляделась по сторонам, будто бы не понимая, где находится, после чего одарила Франсуа слабой улыбкой.
