напал на другого аристократа. Он безумен, или храбр, или же у него высокий покровитель. Кроме того, теперь он разыскивает Келтро.
Калид откашлялся.
– Вы верите, что дух приведет вам Келтро?
Хотя вдова не верила никому и ничему, кроме самой себя, она знала – за деньги можно купить нечто, очень похожее на преданность. Мелебер Крейн стоил потраченного на него серебра – по крайней мере, так утверждали агенты Калида. Хорошие духи были большой редкостью. Кодекс объявил их вне закона, но их услугами пользовались многие, ведь дух проникал туда, куда живой попасть не мог – или не хотел. Нужно подслушать разговор? Пробраться в башню соперника? Отравить рагу? Найми духа. Работа была опасная, но за нее хорошо платили. Поэтому многие свободные тени предлагали похожие услуги, но только хорошие выживали после первого задания. Крейл работал в Араксе уже много лет. Это означало, что он – мастер.
Хорикс раздраженно вздохнула.
– Полковник, я понимаю, что вы мечтаете ввязаться в потасовку, но если не считать надежды на то, что Келтро вернется сам, то этот дух – наш единственный козырь.
– Так что должен делать я?
– Пока что мы будем выжидать, – сказала Хорикс, задумчиво перебирая лежащие на полке свитки и безделушки. – Передай Ямаку, пусть удвоит число работников в подвалах. Купи новых призраков, если нужно. Удвой охрану и не впускай посетителей. Оставь меня, мне нужно подумать о нашем новом враге.
Калид произнес единственные слова, которые вдова хотела услышать:
– Слушаюсь, хозяйка.
Глава 13. Зыбучие пески
Если фундамент плох, виновата не алчность, а человек, который продолжает на нем строить.
Поговорка аркийцев
– А теперь еще и пожар! Даже не припомню, когда в последний раз так горела башня тал, а ведь я пятьдесят лет как умер!
Сизин прижала костяшки пальцев ко лбу. Бун не унимался; он в открытую обсуждал Сизин с другими придворными, не оставлял без ответа ни одну из их реплик и разражался необоснованно длинными тирадами. Да, она хотела создать в городе хаос, но не такой, который дал бы таким болтунам, как он, новый повод молоть языком.
– Серек Бун! – взревела она. – Пожалуйста, дай другим высказаться!
– Ну хорошо!
Он всплеснул руками и посмотрел по сторонам, словно призывая сидящих рядом вступить в разговор. Прошла целая вечность, прежде чем кто-то на это решился. Наконец встал еще один серек-призрак. Его длинные волосы развевались, словно он плыл под водой.
– Ваше высочество, нужно приложить больше усилий для борьбы с беззаконием.
Придворные одобрительно вздохнули. Будущая императрица напустила на себя обиженный вид.
– Я лишь позавчера ввела в город одиннадцать фаланг закаленных в боях солдат-призраков. Позавчера! А вы, сереки, уже ждете от меня чудес!
На самом деле она распределила призраков генерала Хашети так, чтобы они практически растворились в огромном городе – с тем же успехом они могли бы все еще сражаться на Разбросанных островах.
Бун не мог долго молчать.
– Ваше высочество, нам нужны не чудеса, а порядок.
– И он у тебя будет, Бун, как и у всех остальных! – возразила Сизин. – И тогда, возможно, ты перестанешь дрожать от страха.
Услышав недовольное ворчание, она с вызовом взглянула на придворных, словно призывая их надавить на нее еще сильнее. Как обычно, за дело взялся Бун.
– Но когда, будущая императрица? Число убийств растет, и они становятся все более жуткими, вода в Никсе по-прежнему убывает, Палата Кодекса все так же не справляется с потоком дел. Если армия не в силах навести порядок, тогда, возможно, камерарию Ребену нужна дополнительная помощь – от тех, кто желает и готов очистить наши улицы от зла. От тех, кто обладает необходимыми знаниями и ресурсами! И если учесть, что Палата уже использует призраков…
– Выкладывай все как есть, Бун. Этот зал – не сцена, где ты можешь упражняться в красноречии.
– Культ Сеша выразил желание оказать помощь, создав патрули…
Сизин пожалела о том, что у нее в руке нет бокала с вином, которое можно было бы в него плеснуть. Заседание Небесного двора вдруг резко свернуло куда-то в сторону абсурда.
– Ни в коем случае!
– Вы так быстро отказываетесь от их помощи?
Бун попытался щелкнуть пальцами, на миг забыв о том, что состоит из паров.
– Нет, серек, я отказываю им, поскольку они предали мою семью и империю. Их не зря изгнали из центральных районов города – и приказ об изгнании никто не отменял. Я очень сомневаюсь, что за двадцать лет их цели сильно изменились.
– Страх затуманил ваш разум, будущая императрица, – упрекнул ее Бун.
Сизин рассмеялась.
– Если бы я хоть чего-нибудь боялась, то сейчас, как и мой отец, пряталась бы в своем собственном убежище.
Придворные на миг умолкли и потрясенно уставились на нее. Она еще ни разу не отзывалась дурно об императоре. Сизин поняла, что, несмотря на все ее усилия, она все еще правит от имени своего отца.
– Я передам этот вопрос на рассмотрение нашему мудрому императору, – добавила Сизин и оскалилась. – Культ Сеша из этой башни изгнал он, так что решать ему.
Она взмахнула свитком в знак того, что тема закрыта, а заседание окончено. Сереки подчинились и, недовольно ворча, вышли из зала; многие из них как бы случайно забыли ей поклониться. Только Бун остался сидеть на скамье, положив руки на колени и наклонив голову.
Сизин скрестила руки на груди.
– Ты, Бун, недавно говорил со мной о моих амбициях, но забыл предупредить, что у тебя они тоже есть. – Она обернулась, чтобы бросить взгляд на сверкающий трон. Свет, проходящий сквозь кристалл, окрашивал мрамор в голубые тона. – Хочешь сесть на трон, тень? Попробуй захватить его. Еще ни одному призраку не удавалось взойти на престол Аракса. Ты не станешь первым.
Не говоря ни слова, Бун встал и попятился к выходу. Они пристально смотрели друг другу в глаза до тех пор, пока он не скрылся в дверях.
– Этот человек… – прошипела Сизин. – Эта полужизнь…
В сопровождении гвардейцев она покинула Небесный двор и поднялась на вершину Небесной Иглы – туда, где находилось убежище ее отца. За витражными стеклами окон открывались такие виды, от которых даже у птицы закружилась бы голова. Сизин не обращала на них внимания. Она родилась в этой башне и уже давно к ним привыкла.
Уже во второй раз за день она шла по длинному коридору в сторону убежища. Гвардейцы ее отца уже заметили Сизин и принялись открывать огромные двери. Она пролетела мимо них в освещенную светом ламп приемную, и двери закрылись за ней. Все еще сжимая свиток в руке, она остановилась рядом со скамьей из сандалового дерева и хмуро посмотрела на дверь убежища. Чем дольше Сизин разглядывала завитки из золота и меди на двери и выгравированные на ней сцены, тем сильнее она сжимала свиток, словно он – шея врага.
Сизин почувствовала,
