и я расслабилась. По окончании танца мы снова принимали бурные овации.
Марк прижал меня к себе.
– Ты – чудо! Я люблю тебя, – сказал он мне в самое ухо.
В этот момент и мне казалось, что я его люблю. Но, наверное, виной тому был мохито. Мы снова стали танцевать, но уже не так экспрессивно, ограничиваясь лишь небольшим пространством. Все на танцполе снова сошлись в центре, и я увидела приближающихся к нам Юлю и Валентина. Мы склонились головами, чтобы лучше друг друга слышать, и Юля сказала:
– Ребята, вы потрясающе танцевали. Это какая-то ваша старая постановка?
– Мы никогда не танцевали ламбаду, – мотнула головой я, – это полная импровизация.
– Вы – супер!
О, да, мохито действительно сотворил чудо, и я совершенно расслабилась. Мой жакет кто-то поднял с пола и положил на спинку диванчика, стоявшего неподалеку, и молодые люди, которые за ним сидели, пообещали приглядеть за моей одеждой. Я не возражала. От танцев мне стало еще жарче, и ничто не заставило бы меня снова его надеть.
И когда через несколько зажигательных танцев на сцене снова появился Роман Романыч, я и сама была готова выйти к нему, если он снова станет приглашать желающих к себе. Это был мужчина лет двадцати пяти с короткой стрижкой, рваных джинсах и черной футболке с неоновым рисунком.
– А вы хорошо разогрелись, – сказал Романыч, – и во многом вашему разогреву поспособствовал зажигательный танец одной из пар на нашем танцполе. Где эта очаровательная дама и ее кавалер – боже, как я ему завидую! – которые произвели фурор своим сногсшибательным танцем? Не прячьтесь, я вас видел.
Народ расступился, и мы с Марком оказались в свете софитов.
– Прошу вас, идите ко мне, мы должны обязательно познакомиться.
Мы с Марком поднялись на сцену под ошеломляющие аплодисменты и свист. Если бы не мохито, наверное, я бы покрылась краской по самые уши, мне редко доводилось быть под столь пристальным вниманием. Во всяком случае, последние семь лет я старалась этого избегать. Конечно, на работе мне приходилось быть центром внимания, проводя экскурсию, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас. Здесь оценивали меня, а на работе – мою способность интересно донести информацию до слушателя. Ведущий разделил нас с Марком, встав между нами.
– Боже, как вы прелестны, – восхищенно сказал Роман Романыч, глядя на меня. – Я ведь прав, ребята?
И снова очередной крик, и свист послышался со всех сторон. Романыч взял мою руку и театрально поцеловал.
– Где вы научились так танцевать ламбаду?
– Здесь, на этом танцполе, – ответила я в микрофон, который мне протянул ведущий.
– Вы шутите?! Вы наверняка знали, что будет ламбада и готовились к ней ни один день.
– В последний раз я танцевала ее в начальной школе. Но это был совершенно другой танец.
– А в это охотно верю, потому что, если бы вы так танцевали тогда, вас бы исключили из школы за совращение малолетних.
Зал посмеялся.
– Что же я хотел? – вернув себе серьезный вид, сказал Романыч. – Я совершенно обескуражен и забыл весь сценарий. Ах, да. Позвольте представиться. Роман.
Он протянул мне микрофон.
– Елизавета.
– Какое замечательно царское имя, – оборачиваясь к залу, сказала ведущий. – Это про вас говорила девушка по имени Юлия?
– Да. Это моя подруга.
– Признайтесь, это мохито сотворил с вами такое чудо?
– Мохито сделал этот танец только ярче.
– Ребята, заказываем все мохито, и успех в нашем конкурсе вам гарантирован.
Послышались крики из зала: «Мохито на танцпол», и громкий смех на эти слова. Роман Романыч покосился на Марка.
– А ему обязательно здесь находиться? – спросил он меня, указывая на Савельева.
Это, конечно, была шутка, и зал на нее соответствующе отреагировал.
– Да, я без него никуда.
Романыч наигранно печально вздохнул и изобразил всхлип.
– Мое сердце разбито. Представьтесь, счастливый человек.
– Марк.
– Марк, вы знаете, как вам повезло?
– Безусловно.
Савельев обошел Романыча, приблизился ко мне и обнял за талию одной рукой.
– Да, Марк, – прокомментировал его действия ведущий, – такую девушку надо держать около себя. А то я парень молодой и холостой… А, кстати, Елизавета, Марк, откройте тайну. Вы женаты?
Марк сделал знак, желая ответить на вопрос ведущего. Когда тот протянул ему микрофон, Савельев сказал:
– Нет, мы не женаты. Все мои четыре предложения были отвергнуты.
В зале послышались изумленные возгласы, словно перед ними сидел суфлер и показывал, какие звуки им издавать. Я покосилась на Марка. Он говорил шутливым тоном, но все равно я не понимала, зачем это вытаскивать на широкую публику.
– Елизавета, да вы разбиваете не только мое сердце, но и своего гениального партнера по танцам. Как вы жестоки!
– Не спешите ее винить. Возможно, я делал свои предложения неправильно.
Я склонила голову к уху Марка и тихо шепнула:
– Марк, что ты делаешь?
– Подыграй мне, Лиза. Все ждут шоу, – также тихо шепнул Марк.
Он опустился на одно колено и устремил на меня свой взгляд. Зал притих, и даже музыку выключили. Марк заговорил без микрофона.
– Лиза, у меня нет с собой очередного нового кольца, но если ты позволишь, я воспользуюсь тем, что уже дарил тебе по такому же случаю раньше.
Марк стянул с моей левой руки кольцо и протянул мне.
– Ты знаешь, что владеешь моим сердцем уже долгие годы, и именно танцы позволили мне понять всю глубину моих чувств к тебе. Мы вместе уже много лет, а я не перестаю любить и восхищаться тобой. Ты подарила мне дочь, и я надеюсь, что однажды у нас будет и сын, и наши дети должны жить в полноценной законопослушной семье. А потому я прошу тебя стать моей женой и быть со мной в горе и радости, в болезни и здравии, в богатстве и бедности, в уме и безрассудстве… пока смерть не разлучит нас.
Из голоса Марка исчезли шутливые нотки, и в каждом слове я слышала правду и искреннее желание услышать «да». Зачем он выбрал юриспруденцию? Из него бы вышел потрясающий актер.
– Да, Марк, я согласна.
Он надел мне кольцо на правую руку и тишину нарушили бурные овации и поздравительные крики.
Дальше все продолжалось в том же духе – Романыч разыгрывал из себя страдальца с разбитым сердцем, задавая нам вопросы о нашем танце и вообще о наших увлечениях, и в конце поинтересовался, будем ли мы участвовать в соревновании на лучших танцоров вечера.
– К сожалению, нет, – сказала я. – Мы не сможем остаться до конца ночи. Как заметил Марк, у нас есть маленький ребенок.
