он решил письменно обратиться к митрополиту Лавру с просьбой рассмотреть вопрос о возможном союзе белой церкви с Москвой. Он написал Лавру письмо – а через полчаса скончался.
Послание не возымело эффекта. Поэтому Борис полетел в Нью-Йорк, посетил митрополита в монастыре и настойчиво пытался уговорить Лавра встретиться с московским патриархом Алексием II и Путиным[301].
Прошло несколько месяцев, но дело не двигалось с места.
Стало очевидно, что тут нужен был какой-то инсайдер, который подтолкнул бы церковь к объединению изнутри. И в окружении Лавра нашелся такой человек – Петр Холодный, священник и казначей синода белой церкви.
Все в русской общине знали, что Холодный – ярый сторонник воссоединения. Его дед, тоже священник, дружил с Московским патриархом, за что был изгнан из белой церкви; в 1990-х гг. он переехал в Россию. Когда он умер, его похоронили в Донском монастыре, главном некрополе русской элиты, по протекции патриарха. Его внук Петр выбрал карьеру финансиста – в конце 1980-х и начале 1990-х гг. он работал в крупнейших американских банках JP Morgan, First Boston и Lehman Brothers. Но он никогда не отходил далеко от церкви – и в 1993 г. был назначен казначеем синода белой церкви и рукоположен в священники.
Как и Борис Йордан, Холодный уже много лет был вхож в российские финансовые круги. С 2000 г. он совмещал деятельность священника с работой на российского олигарха Михаила Прохорова, который состоял в дружеских отношениях с Борисом Йорданом. Это была та самая возможность, которую искал Йордан для достижения поставленной Путиным цели.
В сентябре 2003 г. российский президент снова прилетел в Нью-Йорк. На этот раз он приехал не для того, чтобы завоевать доверие Джорджа Буша – младшего, а чтобы выторговать концессии для нефтяных российских компаний при обсуждении самого спорного проекта американского президента – войны в Ираке.
Путин остановился в гостинице Waldorf Astoria, где он изображал мирового лидера, встретившись с пятью главами иностранных государств подряд[302]. Он также выступил с речью на Генеральной Ассамблее ООН, что вряд ли можно считать успехом: послушать выступление российского президента пришли только специально привезенные из Москвы журналисты[303].
Путин предпринял еще одну попытку наладить контакт с митрополитом Лавром и снова пригласил того на свою территорию – в российское консульство в центре Манхэттена. На этот раз Путину повезло: Лавр согласился.
Глава белой церкви прибыл в консульство в сопровождении пятерых священнослужителей. Среди них на фоне черных ряс выделялся молодой священник в ярко-синем облачении– 39-летний Петр Холодный, казначей синода РПЦЗ и главный переговорщик Лавра[304]. Делегацию провели в просторный зал с массивными люстрами, отделанный белыми и золотыми панелями. В углу стоял рояль, рядом с ним был накрыт овальный стол, вероятно, чтобы придать встрече менее официальный характер.
Холодному было доверено преподнести российскому президенту подарок – большую икону мученицы Елизаветы, сестры последней русской императрицы Александры, тоже убитой чекистами. Если этим подарком с намеком Лавр хотел привести в замешательство такого опытного игрока, как Путин, то напрасно. «Я хочу заверить всех вас, что этого безбожного режима больше не существует», – сказал он собравшимся священникам, что, впрочем, не помешало ему по возвращении в Москву распорядиться поставить памятник Юрию Андропову, дольше всех занимавшему пост председателя КГБ и называвшему себя верным чекистом[305]. «Вы сидите за столом с верующим президентом», – сказал Путин священникам[306]. Те внимательно слушали.
Встреча продлилась больше трех с половиной часов и завершилась триумфом президента: митрополит Лавр принял приглашение приехать в Россию, а также дал понять, что готов начать диалог с красной церковью. Почва была подготовлена.
Теперь пришло время двум церквям приступить к переговорам. Через два месяца пятеро священнослужителей РПЦЗ, четверо из которых, включая Холодного, присутствовали на встрече с Путиным в Нью-Йорке, прилетели в Москву. В Сретенском мужском монастыре, находящемся в двух шагах от бывшего здания КГБ на Лубянке, ныне штаб-квартире ФСБ, их встретил Тихон Шевкунов – назначенный Путиным переговорщик, известный своими антизападными взглядами.
Официально Шевкунов занимал довольно скромное положение в иерархии Русской православной церкви и не имел никакого отношения к отделу внешних церковных связей, который отвечал за дипломатию Московской патриархии. Но так вышло, что он был наместником Сретенского монастыря – храма и нескольких трехэтажных зданий за невысокой стеной – в стратегическом важном месте, на пересечении Большой Лубянки и Рождественского бульвара.
В середине 1990-х гг., когда религия стала входить в моду, многие офицеры ФСБ начали посещать собор Сретенского монастыря, расположенный по соседству с главным зданием ФСБ. Там их встречал молодой, коммуникабельный священник, умевший говорить о религии современным языком – по образованию Шевкунов был сценаристом. Он подружился со многими высокопоставленными офицерами, включая Путина, с которым познакомился в 1996 г.
Отношения между церковью и спецслужбами значительно улучшились в начале 2000-х гг. – и оказались взаимовыгодными[307]. Всего за год до визита делегации белой церкви ФСБ выдворила из страны пятерых католических священников, помогая православной церкви защититься от того, что последняя считала католической экспансией на своей территории.
Шевкунов показал монастырь пятерым гостям из Нью-Йорка. В храме как раз шла литургия: молились о здравии глав двух церквей. Затем он пригласил американцев позавтракать в своей скромной обители – настоятельском доме[308].
Священники привезли с собой список тем для деликатных переговоров: вопросы собственности, правовой статус белой церкви и кадровая политика: например, как будут распределяться места в стратегически важных приходах и кто будет обладать правом голоса в этих назначениях. Переговоры были долгими, но успешными. Затем делегация отправилась на встречу с московским патриархом, за которой последовала череда встреч с иерархами РПЦ. Однако именно в этой просторной комнате на втором этаже особняка настоятеля Сретенского монастыря с окнами, выходящими в тихий московский дворик, шестеро людей в черном договорились о том, как привести две церкви к объединению.
Следующим пунктом в плане Путина было заполучить в Россию самого митрополита Лавра. В мае 2004 г. Лавр в сопровождении Петра Холодного прибыл в Москву с первым официальным визитом. Ему устроили пышный прием как для главы государства; визит освещался ведущими российскими государственными СМИ, а Путин принял митрополита вместе с московским патриархом в своей резиденции в Ново-Огареве.
Все шло превосходно – пока не случилась беда.
9 июля Евгений Киселев вместе с друзьями сидел в ресторане «Барвиха Luxury Village» в люксовом торговом центре на Рублевке, когда к их столику стремительно подошел взбудораженный Борис Йордан. Это была их вторая встреча с тех пор, как охранники Йордана выкинули команду Киселева из редакции НТВ. В первый раз жизнерадостный американец сделал вид, будто ничего не произошло и они остались хорошими друзьями. Теперь
