Гетлинг подошел ближе, приставил теплый ствол к бритому затылку старшины, расстегнул кобуру на ремне, достал оттуда его любимый пистолет «ТТ», отсоединил обойму и выкинул ее в кусты. Затем, ударив пленника сзади по ногам, он заставил его опуститься на колени. Лишь только после этого Лотар обошел старшину спереди и внимательно его рассмотрел, продолжая держать на мушке.
В тот же миг из автомобиля появился Штольберг. Он подобрал партизанские винтовки, разрядил и закинул их в кусты, подошел к Тычко и быстро обшарил его карманы. Ничего полезного найти не удалось; кисет с махорокой, фотография какой-то деревенской бабы, спички, перочинный нож, дополнительная обойма к пистолету и никаких подтверждающих личность документов.
— Весьма вам признателен, гаупштурмфюрер, вы опять спасли мне жизнь, — поблагодарил Гетлинга Эрих.
— Пустяки, — отмахнулся Гетлинг, — что будем с ним делать?
— По-моему, вы сами уже ответили на этот вопрос, оставив его в живых, — буркнул Штольберг, — вербовать, что же еще. — Жить хочешь? — по-русски обратился он к стоящему на коленях старшине.
— Кто ж не хочет, — пробормотал Тычко.
— Партизан? — перейдя на издевательски любезный тон, поинтересовался Штольберг, стягивая ноги стоящего на коленях старшины ремнем, снятым с убитого мужика, — как зовут?
— Адам Ковальчик, — подтвердив свою причастность к партизанскому движению утвердительными кивками головой, соврал Тычко.
— Поляк, значит, — цокнув языком, обронил Штольберг и тоже покачал головой в знак согласия.
— Поляк, поляк, — не смейте сомневаться, щерясь в заискивающей улыбке, подтвердил Антон.
— Ладно, вы тут без меня разбирайтесь, — прервал допрос Гетлинг, — пойду, посмотрю, что с «Опелем». Похоже на то, что эти скоты вдобавок прострелили нам переднее колесо. Справитесь без меня?
— Не сомневайтесь, гауптштурмфюрер, — разведя руки в театральном жесте, прищурившись и склонив в бок голову, ответил Штольберг. Он исподлобья посмотрел на старшину и, перейдя на русский, продолжил свои вопросы. — А вы молодец, быстро взяли себя в руки, я всегда считал, что если человек обмочил себе штаны, то он морально деморализован и не склонен к вранью. Но вы пытаетесь меня обмануть. Впрочем, если бы вы не описались, я бы поверил вашим словам еще меньше. Вы меня понимаете?
— Не совсем, — вообще ничего не разобрав из слов Штоль-берга, ответил Тычко. Еще несколько минут назад, когда он понял, что проживет чуточку больше своих убитых товарищей, старшина начал подумывать о возможности вырваться из плена. Дотянуться до винтовки, нанести удар сначала одному немцу, потом другому — авось и пронесет?.. Но сейчас, поняв, в зубы каких волкодавов он угодил, был полностью подавлен и лишен любой возможности к активным действиям. Особенно нервировали галантный тон и вопросы этого гауптмана с интеллигентной мордой. Тычко абсолютно не понимал, куда тот клонит, но то, что он не поверил его словам, было ясно как божий день.
— Вы плохо понимаете мою русскую речь или то, что я сказал? — поинтересовался Эрих.
— То, что вы сказали, — ответил Тычко.
— Вы никакой не поляк, — объяснил Штольберг, — будь вы им, то данной ситуации говорили бы на польском языке, потому что вы слабый человек — пятно на ваших галифе яркое тому свидетельство, а у вас даже нет польского акцента. Будь вы человеком сильным… Ладно, у меня нет времени преподавать вам психоанализ. Вы можете назваться хоть Германом Герингом, это ничего не меняет. Сейчас вы напишете бумагу о сотрудничестве с абвером. Я принесу из машины бумагу и ручку, и мы продолжим. Надеюсь, вы не будете совершать глупостей? Антон кивнул: из ситуации, в которую он попал, другого выхода, похоже, не было, разве — пустить себе пулю в лоб после того, как немцы уедут.
— Гетлинг, что в таких случаях пишут твои полицаи? — подойдя к машине, спросил товарища Эрих.
— Да пусть что хочет, пишет, — отмахнулся Лотар, осматривая повреждения на «Опеле», — придумайте сами что-нибудь. Главное пусть подпись и число поставит.
— Подписи и числа маловато будет, — на миг задумался Штольберг. Через секунду в голове у гауптштурмфюрера возникла идея. Он взял из машины фотоаппарат, и попросил Гетлинга, когда он закончит разбираться с авто, подойти к месту допроса. Лотар утвердительно кивнул, и что-то пробормотал себе под нос, мол, стоит поторапливаться.
— Пиши, — приказал Штольберг, протягивая Тычко положенный на папку из гладкой кожи лист бумаги и ручку, — я, Адам, как тебя там дальше… Ковальчик… даю согласие на сотрудничество с немецкой контрразведкой… число… подпись. Молодец, хорошо написал, — пробежав глазами по тексту, похвалил пленника Эрих. Он сложил бумагу вчетверо и спрятал себе в карман. — Гауптштурмфюрер, будьте любезны подойти на минуту, — позвал товарища Штольберг и развязал Антону ноги. — А теперь, дружеское фото на память!
Гетлинг, которому ничего не нужно было объяснять, подвел Тычко к убитым партизанам, заставил его поставить ногу на голову одного из из них, по-братски обнял старшину и расплылся в улыбке перед объективом. — Эй, партизан, лехельн[8], — Гетлинг толкнул Тычко в бок и жестом, растянув пальцами губы на своем лице, призвал его улыбнуться. Антон скривился в тоскливой гримасе.
— Так, теперь еще один ракурс, — Эрих привалил труп убитого мужика к сосне. Разрядил пистолет Гетлинга, вложил его в руку Тычко, и, зайдя сзади, попросил его попозировать над трупом, имитируя расстрел. Антон навел пистолет на своего убитого товарища.
— Эй, не туда целишь, — послышался сзади совет Штоль-берга, — выше бери. В голову. Так, еще разок, нох айн маль, — защелкал затвором камеры Штольберг, — гут, хорошо! Эрих забрал у Тычко питолет, вставил в него обойму и вер-нул Гетлингу.
— Вы уверены, что действительно, все хорошо. Фотографии выйдут? А то мне кажется, что света маловато, — засомневался Гетлинг. — Ладно, заканчивайте, я вам больше не нужен. С машиной все в порядке, если не считать двух выбитых боковых стекол и незначительных царапин на кузове.
— Не волнуйтесь, — убедительно ответил Эрих. — Лейка — самый лучший в мире фотоаппарат. Да и я фотограф хоть куда.
«А вот это уже полный конец», — обреченно понурив голову, осознал все старшина.
— Да-да, — будто читая его мысли, подтвердил Штольберг, — я надеюсь вы понимаете, что теперь, если что-нибудь пойдет не так, то вот это «дружеское» и «расстрельное» фото будет висеть на всех заборах Несвижа. Долго ли вы сами после этого будете в неповешенном состоянии? Я правильно выразился?
— Смысл ясен, — поняв, что теперь ему уже точно не отвертеться, согласился с доводами Антон. Что вас интересует?
— Аллее. Все интересует, — развел руками Штольберг, — и давайте поторопитесь, у нас не так много времени. Кайтесь.
— Слушайте…
Минут через пятнадцать Антон закончил свой рассказ. Штольберг убрал в карман записную книжку, в которой он делал пометки, Гетлинг тем временем задним ходом подогнал к месту допроса «Опель».
— Надо бы поторапливаться, — посмотрев на часы, сказал Лотар, — с минуты на минуту на выстрелы может подоспеть помощь.
— Не тревожьтесь, Гетлинг, никакой помощи не будет, — успокоил его Штольберг, — мне наш новый друг уже предостаточно рассказал. Партизан поблизости нет, и в будущем, когда и где они появятся, мы будем знать в числе первых.
Не так ли, Адам? — Штольберг любезно похлопал Тычко по плечу. Тот в знак согласия кивнул, будто уже понимал немецкую речь. — Вот и хорошо, — подбодрил партизана Штольберг. — Ферштеен? Йа?
— Йа. Фернштеен, — улыбаясь, затряс головой Тычко.
— Заканчивайте с ним, гаптштурмфюрер. Я за руль, — попросил Штольберг. Гетлинг навел пистолет на старшину и, нажав на спусковой крючок, отстрелил ему правое ухо. Тычко схватился за голову и, заорав от боли, волчком завертелся на земле.
— Зачем так жестоко, — поинтересовался Штольберг у усевшегося рядом с ним Лотара, — неужели нельзя было его просто царапнуть пулей по предплечью?
— Да, нервы никуда не годные, — ответил Гетлинг, — с отстреленным ухом его легенда для партизанского отряда будет выглядеть правдоподобней. Пусть придумывает, чего хочет. Поехали быстрей отсюда. Лучше расскажите, что интересного успел сообщить ваш агент, как его… Адам Ковальчик?.. какой способ связи с ним вы придумали, ну и другие детали…
— Он теперь ваш агент, держите, — протягивая Гетлингу подписанную старшиной бумагу, ответил Штольберг. — Охота на партизан — это по вашей части. У меня как у коменданта города полно своих забот. На связь он будет выходить на южном выезде из города, в местечке Альба. Там у лесопарка крест католический установлен. Под ним тайник, из которого вы будете получать оперативную информацию, и отдавать распоряжения. Фотографии я вам сделаю завтра. Подошьете к делу. А теперь о главном, господин Гетлинг: завтра на рассвете партизаны планируют нападение на деревню Липки, так что я вам не завидую, придется побегать, похоже у вас сегодня будет бессонная ночь на подготовку контрмер…
