- Вы... Вы ненормальная!
- Да, ненормальная, - спокойно согласилась Лидия. - Хотя бы потому, что уступаю вам землю возле Академии по смешной цене. Цените мою щедрость. Я пришлю своего поверенного, чтобы оформил продажу. Кстати, прекрасно выглядите, госпожа Бурже. Всего хорошего.
Она похлопала меня по плечу и добавила:
- За мной, господин инквизитор.
Я прикрыл глаза, пытаясь успокоиться и найти терпение в молитве, но теперь уже Софи возмутилась.
- Почему вы так разговариваете с господином Тиффано? Почему стремитесь всех унизить?
- Унижает человека лишь жалость, госпожа Бурже. А я никогда никого не жалела и жалеть не собираюсь. Господин инквизитор мне задолжал и до сих пор не расплатился.
Я тяжело вздохнул и послушно встал, не желая продолжения безобразной сцены.
- Пойдемте, госпожа Хризштайн.
- Подожди, Кысей. Сколько ты ей должен? Мы заплатим, я не хочу, чтобы ты из-за нас...
- Боюсь, такой суммы у вас попросту нет, госпожа Бурже, - нагло ухмыльнулась Лидия.
Я лишь кивнул друзьям на прощание и последовал за безумицей.
- Поезжайте домой, госпожа Хризштайн, - я распахнул перед ней дверь экипажа.
- У меня другие планы. Я намерена увидеть фрески и вплотную пообщаться с нашим рассеянным профессором. Уверена, если постараться, он сможет припомнить много интересного...
- Вы еле стоите на ногах, укусы наверняка даже не зажили, - в сердцах сказал я. - А вчера вас чуть не убили. И после этого вы собираетесь...
- О чем вы? - встревоженно спросила Тень. - Госпожу пытались убить?
- Почему вы вечно все портите? - недовольно скривилась Лидия.
- Да, Тень, вашу госпожу вчера отравили мышьяком. Ее еле спасли. Лекарь предписала ей покой и питье, а вместо этого...
- Госпожа, как же вы так?.. Давайте домой...
Лидия села в экипаж и указала на место рядом с собой.
- Вы со мной, господин инквизитор?
- Тень, надеюсь, вы поставите в известность Антона о безответственном поведении его сестры, - раздраженно сказал я и сел рядом с Лидией.
- Право, такое мелочное ябедничество вам не к лицу, господин инквизитор.
По дороге в Академию я рассказал Лидии о том, что удалось узнать накануне. О профессоре Камилли мне поведал отец Валуа. Профессор был знатного рода, но отказался от титула, когда принял служение Единому. Он стал самым молодым епископом, многие прочили ему дальнейшее продвижение, но неожиданно ему пришлось уйти из сана. О причине отец Валуа мне не сказал, лишь ухмыльнулся на мой вопрос и ответил, что к женщинам это не имело никакого отношения, но саму причину озвучивать наотрез отказался. Эта новость вызвала у Лидии возмущение и лишь распалила ее нездоровое любопытство, и я злорадно подумал, что теперь она будет донимать отца Валуа. После ухода из сана Джеймс Камилли сильно запил, полностью опустился и даже пытался покончить с собой, прыгнув с моста. Но его спасли, а после этого он смог взять себя в руки. Он стал практикующим душеведом и неожиданно преуспел. Его успехи вызвали большой интерес, ему даже удалось получить заступничество главы ордена Пяти, отца Павла. Сообщая об этом, отец Валуа скривился, словно съел горький лимон. Почему профессор отказался от должности в столичной Академии и приехал сюда, отец Валуа не сказал, и я подозревал, что ему это просто неизвестно.
Однако он достаточно желчно отозвался о профессоре Камилли, обзывая его шарлатаном от веры и науки. Некоторые из его пациентов погибли, но остальные успешно излечились и вернулись к нормальной жизни. Благодарные родственники больных значительно преумножили состояние профессора, кроме того, Камилли получил еще и финансирование от Святого Престола. Насколько я понял отца Валуа, профессор планировал не просто открыть здесь лечебницу, а полностью изменить практику лечения душевнобольных, применив собственный оригинальный метод. Святой Престол крайне интересовался этим методом, однако профессор был скрытен и не желал его обнародования без "достаточно убедительных результатов лечения безумцев на самой запущенной стадии". Поэтому я рискнул высказать Лидии предположение, что профессор приехал сюда не просто лечить безумцев, а исследовать колдовство, воодушевленный последними громкими процессами. Как ни странно, но Лидия не отвергла мою догадку, однако и не подтвердила ее, просто крепко задумалась и слушала меня дальше рассеянно.
Не менее интересными были сведения о слугах профессора. Оба, и Фарид, и Лука, были его пациентами в прошлом. Фарид страдал от неуправляемых вспышек гнева и лишился хорошей службы телохранителя, попав к профессору и чудесным образом найдя умиротворение. Лука же попал к профессору из божевольни, где находился после помешательства и давешнего убийства своих родителей. При этом если в выздоровление Фарида еще можно было поверить, то случай Луки был настолько запущенным, что его излечение, иначе как чудом, назвать было нельзя. Я нашел время пообщаться с двумя пассажирами корабля, молодым аптекарем и почтенной дамой, поинтересовавшись их мнением о профессоре и его слугах. Так вот, профессор был крайне назойлив в общении, в то время как его слуги ни с кем из пассажиров или команды не общались вовсе. Как и Алекс. Тут Лидия встрепенулась и придвинулась ближе, взяв меня под руку. Я лишь тяжело вздохнул и продолжил рассказ. Поведение Алекса было настолько странным, что в одном из портов капитан даже хотел ссадить его на землю, но профессор заплатил двойную стоимость проезда, клятвенно пообещав не выпускать воспитанника из каюты до конца плавания. Логично, что по прибытию мальчишка с замкнутым разумом просто взбесился и дал деру, едва завидев землю.
Цель нашего визита находилась в старом библиотечном корпусе Академии, в который надо было идти через парковую аллею из старых кипарисов. Холодное дыхание осени было бессильно против их сочной зелени, надежно укрывающей прохожих от ветра. Несмотря на это, Лидия куталась в теплый плащ, ковыляя по дорожке. Я предложил ей руку, но в ответ получил что-то невразумительное и злое, буркнутое под нос. Я давно оставил попытки понять логику или хотя бы мотивы ее поступков, но она ковыляла слишком медленно, а у меня еще были дела сегодня. Поэтому я не слишком церемонился, подхватил под локоть и ускорил шаг, таща ее за собой. Тень следовала за нами на почтительном расстоянии. Возле входа в здание я остановился и развернул Лидию к себе.
- Отдайте мне кулон, - потребовал я, приготовившись к очередной истерике.
Лидия задумчиво выудила его из декольте, покачала на цепочке у меня перед носом и грустно вздохнула.
- Мне так надоело... Все надоело... И вы тоже.
- Вот и отлично, - я попытался выхватить кулон, но она проворно спрятала его в кулаке. - Господи, ну что за ребячество! Не заставляйте меня...
Я попытался разжать ее пальцы, но она вдруг горько сказала:
- Вы даже не потрудились узнать, зачем я его забрала...
- Из вредности? Из подлости? Из злорадной зависти к чужой любви? Из детского каприза?
Лидия разжала ладонь и уронила камень мне в руку.
- Да, не без этого... Забирайте. Но не смейте его возвращать. Ибо проклятие никуда не делось...
Я испуганно отшатнулся.
- Камень проклят?
Лидия рассмеялась.
- Нет, конечно. Почему вы так упорно не хотите думать? - она приблизилась ко мне, ткнув меня пальцем в лоб. - Что может быть страшнее, чем потерять свой дар для такой, как ваша Софи? Она ведь не просто хороший ювелир, у нее Дар, настоящий талант. Но когда она упала с лошади, то потеряла не только возможность творить из камня и металла, Софи еще потеряла дитя, материальное воплощение своей любви к мужу. И эти две потери, в которых она винила только себя, отравляли ей кровь и разум сильнее любого яда. Это и стало ее проклятием. Она перестала хотеть жить. Я не знаю, сколько времени ей понадобится для восстановления мышечной чувствительности, да и неизвестно, хватит ли у нее воли и веры в это, но...
