Сняв серебряную крышку с блюда, она обнаружила ломтики бекона, яичницу, грибы, помидоры, маленькие кусочки жареного хлеба и толстую лепешку, про которую Нула сказала, что она из кукурузной муки. Еще она увидела высокий бокал с апельсиновым соком, таким холодным, что от него ломило зубы. А от чашки кофе исходил поистине неземной аромат.
— Никак не меньше пяти фунтов лишнего веса, — весело констатировала Кейт, принимаясь за еду.
— Мне ведено проводить вас к мисс Агате, когда вы будете готовы, — улыбнулась Нула. — Дерните за этот шнур, и я тут же появлюсь. — Она забрала одежду, в которой Кейт ходила накануне, и оставила ее наслаждаться завтраком.
Оглядевшись по сторонам, Кейт заметила рядом с кроватью телефон. На миг ее охватило жгучее желание позвонить Ролло, чтобы он позеленел от зависти и лопнул от любопытства. Она чувствовала, что ей просто необходимо хоть кому-нибудь рассказать, что после того, как провидение устроило ей встречу с Блэзом Чандлером в аэропорту Кеннеди, вся ее жизнь превратилась в чудо.
Но она тут же передумала. Пусть Ролло пока теряется в догадках — в конце концов, он с ней всегда поступал именно так. Кроме того, это твой спектакль, Кейт. Ролло не приглашен даже на прослушивание.
На этот раз она решила принять душ и экспериментировала с ручками и кранами до тех пор, пока не сумела добиться именно такой температуры воды, которую любила. Услышав доносившееся из ванной пение, Нула, которая принесла Кейт свежую одежду, понимающе улыбнулась: ранчо «Счастливый Доллар» всегда оказывало на людей такое действие.
Одевшись в чистое белье, джинсы и рубашку, Кейт снова последовала за Нулой вниз, но теперь она по пути выглядывала из каждого открытого окна, чтобы посмотреть на дом снаружи. Он был из розового кирпича с белой рустовкой, а из одного окна ее взгляду открылось удивительное зрелище: настоящий партер во французском стиле, примыкавший к огромной оранжерее, — вероятно, той самой, в которой она побывала вчерашним вечером.
— А где же само ранчо? — задала она наивный вопрос. Нула в ответ рассмеялась.
— Это и есть ранчо, мэм. — Нула понимающе усмехнулась. — Вы, верно, ожидали увидеть бревенчатый дом, как в кино?
Кейт смущенно вспыхнула.
В то утро на Агате была длинная с разрезом юбка из тяжелого коричневого твида, свитер с высоким воротом и плотный твидовый жакет с кожаными заплатками на локтях. На ногах у нее красовались сапожки, такие же, как у Кейт, а на голове ковбойская шляпа. Она не надела никаких украшений, кроме тех же индейских серег. Рядом с ней сидел очень высокий человек с выгоревшими волосами. У Кейт подпрыгнуло сердце, когда она увидела, что он одет в настоящий ковбойский костюм и держит в руке потемневшую от пота шляпу.
— Доброе утро, — приветствовала Кейт Герцогиня. — Нула говорит, что ты хорошо спала.
— Как мертвая. Только мне пришлось встать, потому что ужасно хотелось пить, и я услышала за окном странный звук. Как будто какой-то зверь… кашлял.
Высокий блондин улыбнулся.
— Так это, наверное, горный лев, мэм. Я слышал, у вас они зовутся кугуарами.
— Это мой старший работник, Джед Стоун. Я попросила его подобрать тебе лошадь.
Рука Кейт утонула в большой, мозолистой, но удивительно уютной ладони.
— Добро пожаловать в «Счастливый Доллар», мэм.
— Джед родился на ранчо, — объяснила Герцогиня, — и никогда не выезжал из Колорадо.
— Да, дальше Денвера я не бывал, — дружелюбно признался белокурый великан. — У меня нет тяги к путешествиям, к тому же разве хоть один человек, если он, конечно, в здравом уме, захочет покинуть Колорадо? Это место — рай на земле.
Услыхав подобное от кого-нибудь другого, Кейт только поморщилась бы, но в устах Джеда эти слова прозвучали не как свидетельство ограниченности и доморощенного патриотизма, а как сама истина. В этих уроженцах Запада что-то есть, начала понимать Кейт. Что-то прочное и грубоватое, как мать-природа, но ни в коем случае не примитивное. Они действительно были совсем другими.
Кейт с детства любила американский Запад и его героев.
Король Артур и Робин Гуд были не для нее. Она бредила Китом Карсоном, Уайеттом Эрпом и генералом Кастером. Она мечтала увидеть, услышать и ощутить все то, о чем когда-то читала. И вот мечта стала явью.
— У меня есть лошадка как раз для вас, мисс Кейт, — говорил Джед. — Послушная — дальше некуда и к чужим привычная. На ней сидеть все равно что в кресле.
Или в ковбойском седле, подумала Кейт.
— Но это ближе к вечеру, — вмешалась Герцогиня. — А утром… Я подумала, что утром ты могла бы осмотреть дом.
— Правда? — У Кейт загорелись глаза.
— Конечно. По мне ничего нет лучше, как ходить да смотреть на то, что осталось после папы.
Как и подозревала Кейт, сначала здесь был другой дом, действительно сложенный из бревен, кирпичный замок появился гораздо позднее.
— ..да и стоял он на другом месте, в начале спуска к реке. Если у человека есть хоть капля разума, он строит жилище у воды. Я потом тебе покажу это место. А этот — точная копия какого-то дома, который папа видел во Франции. И все до последнего кирпичика оттуда вывез.
И дерево, и мрамор…
Который пошел на несколько роскошных лестниц и полы. Потолок украшали прекрасные образцы цветной — ярко-розовой, как оперение фламинго, и небесно-голубой — лепнины. Взгляд притягивали альковы, отделанные испанской плиткой, люстры из уотерфордского хрусталя и мебель, которая подошла бы такому великану, как Гаргантюа. Влажный воздух был насыщен запахом пальм и папоротников, азалий, рододендронов и горных трав с альпийских лугов Колорадо. Растения прекрасно чувствовали себя при постоянной высокой — как в аду, по мнению Кейт, — температуре. В огромных каминах можно было зажарить быка, но, к счастью, их не топили. Она думала «к счастью» не только из-за жары: открытый огонь представлял угрозу прекрасным вещам: тяжелым бархатным портьерам, хрусталю, коврам ручной работы и множеству семейных реликвий. Но главным было не это. Кейт поняла, что подобной коллекции предметов искусства американского Запада нет больше нигде.
Агата сказала правду про Ремингтона. Картин оказалось так много, что Кейт потеряла им счет. И не только картин — она видела бронзу и даже несколько незаконченных деревянных скульптур, настолько полных жизни, что ошибки быть не могло: их сотворила та же рука. Но, кроме Ремингтона, здесь были представлены все выдающиеся американские художники, а также индейское искусство: одежда, раскрашенные бизоньи шкуры, трубки, изделия из перьев, иголок дикобраза и бисера (наконец-то Кейт поняла, чем занималась Минни в самолете), росписи по коже, рассказывающие об истории племени. Осмотреть все это за один раз оказалось невозможно. А когда Агата стала доставать один за другим альбомы со старинными фотографиями, Кейт поняла, что надо делать.
