Он знал также, что она постарается вовлечь в эту игру и его, чтобы придать ей дополнительную остроту и заодно проверить, насколько он предан.
— Где ты ее встретил? — лениво спросила она.
— На Пятой авеню, — снова солгал Блэз, чтобы навести ее на след и посмотреть, возьмет ли она его.
Доминик провела пальцем по выпуклым мышцам его груди.
— Интересно, к кому она приехала…
— Ты можешь узнать это у Герцогини, — предложил Блэз, зная, что Агата Чандлер — единственный человек, к которому Доминик никогда и ни за чем не обратится.
— У Герцогини?
— Я возил Кейт к ней на ленч. У Кейт оказалось свободное время, а у Герцогини бездна любопытства. — По тому, как вспыхнули сапфировые глаза, он понял, что добился нужного эффекта. — Между прочим, — продолжал он, чтобы добить ее окончательно, — они обе отправились на уик-энд в Колорадо.
— Что?
— Вылетели сразу после ленча, — с готовностью уточнил Блэз.
— Твоя бабка на все готова, лишь бы мне насолить.
— А ты не помнишь, сколько раз она тебя приглашала?
— Только потому, что знала, что я откажусь. — Доминик откинула одеяло и соскользнула с измятой простыни. — Удивительно, что у этой особы есть свободное время, хотя это, наверное, свидетельствует о том, что ее встреча прошла удачно. По всем сведениям, лондонский «Деспардс» жаждет заполучить новую клиентуру.
— От кого у тебя эти сведения? — лениво бросил Блэз.
Доминик рассмеялась низким грудным смехом.
— О, нет, мой дикарь. Не думай, что тебе удастся что-нибудь из меня вытянуть. Займись-ка чем-нибудь другим.
— Но я только и делаю, что занимаюсь другим, и, как мне кажется, совсем неплохо.
Придя в восторг от этой шутки, Доминик порывисто склонилась над ним. Ее волосы упали к нему на грудь. :
— Совсем неплохо! Не могу пожаловаться.
Она ушла в ванную, и он услышал шум воды. Но он знал, что разговор не окончен. Доминик всегда неуклонно шла к цели, и ничто не могло заставить ее свернуть в сторону.
И действительно, она вышла из ванной, завернувшись в полотенце, как в сари, села за туалетный столик, взглянула на себя в зеркало, приблизив к нему лицо, и тут же спросила:
— Все равно, хотелось бы знать, к кому она приезжала. Она не так проста, эта особа, и я ей не доверяю. Надо быть идиотом, чтобы доверять англичанам. Нам предстоит борьба не на жизнь, а на смерть. Я так ей и сказала при встрече.
— Я думаю, до нее дошло, — сказал Блэз.
Доминик потянулась к баночке с кремом и стала втирать его в шею.
— Я слышала, что недавно Рольф Хобарт купил у нее замечательную лошадь эпохи Тан.
— Ну и что? — В голосе Блэза прозвучала скука, Доминик вздохнула и укоризненно покачала головой.
— Если бы я сказала «Хобарт Энтерпрайзис», ты бы сразу навострил уши.
— Это другое дело. Это бизнес.
— А то, чем я занимаюсь, не бизнес? Между прочим, я недавно узнала, что Рольф Хобарт интересуется Востоком.
— Да?
Доминик бросила взгляд на мужа через зеркало. Он лежал, заложив руки за голову, похожий на большого сытого кота. И вполне благожелательно встретил ее взгляд. Она раздраженно передернула плечами и, поняв, что он не собирается поддерживать игру, бросила:
— Вот потому я и не могу положиться на твою информацию, когда дело касается моих клиентов.
— Если ты до сих пор не поняла, что коллекционирование чего бы то ни было, кроме ценных бумаг, не представляет для меня интереса, значит, не поймешь никогда, — пожал плечами Блэз. — Но я хочу предупредить тебя, что я не собираюсь помогать тебе в военных действиях против Кейт Деспард Помни, у меня функции наблюдателя.
Чувственные губы Доминик слегка скривились.
— А я и не рассчитывала, что ты будешь сражаться за меня.
— Ну, и слава Богу.
— Но если у тебя функции наблюдателя, надеюсь, ты не станешь превышать свои полномочия?
— Ты же знаешь, я терпеть не могу вмешиваться в чужие дела.
— Ладно… — мягко произнесла Доминик. — Тогда наблюдай.
— Насколько я понимаю, Чарльз имел в виду нечто определенное, — заметил Блэз.
— Я не позволю, чтобы его сентиментальные порывы влияли на мои шансы. — Ее глаза вдруг вспыхнули, как два сапфира. Это было предупреждением. — Хотелось бы мне знать, почему папа назначил душеприказчиком именно тебя, — произнесла Доминик, наблюдая за ним в зеркало. — Как-никак ты мой муж и в первую очередь должен блюсти мои интересы.
«Так же, как и ты мои», — подумал Блэз.
— И все же я не могу понять, почему ты согласился выполнять эти функции. Ведь по закону ты не обязан это делать, не так ли? Мог бы и отказаться.
— Мог бы, конечно, но обычно это ведет к бесконечным осложнениям. А вдруг бы дело дошло до суда? Тебе тогда пришлось бы туго.
— Так ты принял это предложение, чтобы облегчить мне задачу?
— Отчасти. И потому, что такова была воля Чарльза.
— Что возвращает нас к началу разговора — почему именно ты?
— Потому, что он мне доверял, — ответил Блэз.
— В чем доверял?
«Он попросил меня присматривать за тобой, — подумал Блэз. — Он знал, что я не хочу, чтобы тебе достался „Деспардс“, и дал мне понять, что тоже этого не хочет.
Но он боялся сделать тебе больно. И я как раз предназначен для того, чтобы ты не слишком сильно ушиблась о землю».
— Постарайся быть справедливой, — сказал он.
Синие глаза вспыхнули, как неоновая реклама.
— Я что-то не вижу справедливости по отношению к себе, — мягко возразила она.
Блэз ничего не ответил. Он продолжал лежать с таким видом, будто знает все на свете, и это приводило ее в ярость. Может быть, именно поэтому я до сих пор остаюсь с ним, вдруг подумала Доминик. Была особая прелесть в том, чтобы попробовать довести этого человека до точки, где старомодные идеалы порядочности, честности и справедливости, которые в него вбила эта бабка-скво, вдруг оказались бы ненужными. До сих пор ей это не удавалось, но она не прекращала попыток. Что-то в ней требовало подвергать всех и вся проверке на прочность, шла ли речь о людях или вещах. Если они ломались, она выбрасывала их прочь.
Теперь она поняла, что в ее руках оказался идеальный объект для ее опытов. Хваленая непредвзятость Блэза.
Она ни на секунду не верила в то, что Чарльз просил его следить за собственной дочерью. Нет, именно за падчерицей. Доминик всегда подозревала, что, несмотря на внешние проявления привязанности, отчим любил ее не за то, чем она была, а вопреки этому. Именно поэтому он не завещал ей «Деспардс», тем самым как бы сказав: «Извини Доминик, ты старалась, как могла, и я тобой восхищаюсь, но я тебе не доверяю. Я люблю тебя, но не могу закрывать глаза на то, что ты из себя представляешь, и вовсе не того я хотел бы для „Деспардс“. Вряд ли ты станешь вести себя честно и порядочно, поэтому я и прошу Блэза не спускать с тебя глаз».
