– это хорошая идея.
Чейз: Каково это? Я имею в виду, после.
Мэдди: Мне казалось, будто она меня предала. Я все думала, как она могла так поступить со мной, хотя в этом не было никакого смысла. Знала, что она не выбирала болезнь. И все же я чувствовала себя обделенной. Обманутой. Проклятой. Но потом, постепенно, я встала на ноги. Ты тоже сможешь.
Чейз: А если нет?
Мэдди: Я позабочусь о том, чтобы ты это сделал.
Чейз: Я не позволю тебе остаться и помогать мне.
Мэдди: Я не буду спрашивать.
Чейз: Значит, ты спасешь меня, но не трахнешь?
Мэдди: Именно.
Чейз: В понедельник. Я заеду за тобой в шесть.
Мэдди: В понедельник.
Чейз: Мэд?
Мэдди: Да?
Чейз: Спасибо.
Глава 14
Чейз
Та же самая студия.
Разумеется, та же самая гребаная студия.
Промышленный лофт на Бродвее.
Я не удивлен. У мамы всего одна помощница – Берта, и ей около восьмидесяти лет (без преувеличения ради наглядности). Ей следовало уйти на пенсию около трех десятилетий назад, но Берта вдова, детей у нее нет, и мама говорила, что работа ее хоть чем-то занимает. У Берты личная вечная вражда с технологиями, и она пользовалась «Желтыми страницами» всякий раз, когда ей нужно было заказать что-то, выходящее за рамки обычных услуг, которыми пользовалась семья. А это значит, что она бронировала одну и ту же студию – «Events4U» – для каждого семейного праздника, включая съемки помолвки, фотосессий для рождественских открыток, соболезнований. Здесь же были сделаны практически все официальные фотографии Козявки, мои снимки с выпускного в колледже и похоронные фотографии гималайской кошки Кэти (подробнее об этом позже; я все еще не простил ее за то, что она потратила время всех, дабы обеспечить кошке достойные похороны).
Я открыл дверь для Мэд, пребывая в опасной близости от того, чтобы вылезти из собственной кожи и уехать на другой конец планеты, думая о последнем посещении этой студии. И с кем я здесь был. Не то чтобы моя семья не приезжала сюда после, но я категорически отказывался снова переступать порог данного места на том основании, что Я НЕ ЧЕРТОВ МАЗОХИСТ.
До этого момента.
Мэдисон ворвалась внутрь, ее движения, как и все ее естество, быстры и наполнены светом. Она прислонилась к стойке, приветствуя администратора так, будто знала ее всю жизнь. Ее стрижка пикси немного отросла, и волосы теперь игриво торчали во все стороны. Что выглядело чертовски сексуально, и я задумался, собирается ли она позволить своим волосам расти и дальше, и означает ли это, что во время секса я смогу тянуть ее за локоны.
Мэдисон засмеялась над словами администратора, затем достала из сумки телефон и показала ей что-то. Я понял, что сотрудница оказалась той самой женщиной, которая фотографировала меня здесь много лет назад. Воспоминание врезалось в меня, точно грузовик на оживленном перекрестке. Это бизнес одного человека. Женщина ворковала с моей (нынешней) бывшей невестой и со мной – двумя нервными аспирантами, которые приняли роковое решение пожениться, прежде чем узнали, кто они на самом деле, – чтобы мы улыбались в камеру.
Она тебя не узнает. Она же владеет студией на Бродвее. И видит сотни людей каждую неделю, некоторые из них удивительно уродливы, другие чрезвычайно красивы. Твое лицо не попадет в чарты.
– О боже! – женщина, представившаяся Бекки, водрузила очки на нос и уставилась на меня. Ей около пятидесяти, она спортивного телосложения, в сером сдержанном платье, волосы того же цвета, что и платье, и на ней такое количество украшений, что можно потопить «Титаник». – Снова вы, мистер Блэк.
Ради всего святого.
– Снова? – Мэдисон вежливо улыбнулась, ее взгляд метался от Бекки ко мне. – Здесь проходит уже вторая твоя фотосессия в честь помолвки? – спросила она, ожидая подтверждения своих подозрений.
Мне хотелось вытащить кишки Бекки, Берты и мамы из их задниц и соткать из них модные шарфы. Вместо того чтобы нападать на женщин втрое старше меня, я взял Мэд за руку (в третий раз, и мне все больше нравилось – вроде как), пропустив мимо ушей ее комментарий.
– Эта девушка точно задержится надолго, – отрезал я.
– Не будь так уверен, – пробормотала Мэд.
– О, уверена, так и будет. Та девушка, – Бекки покачала головой, обогнув стойку, чтобы проводить нас в студию, – она ему не подходила. Я видела, что им не суждено быть вместе. У меня предчувствие на такие вещи. Правда. – Она остановилась перед белым фоном, освещенным яркими проекторами. Напротив него в затемненном углу комнаты стоял табурет и оборудование. Бекки прикрепила камеру на штатив и прищурилась, настраивая ее. – Я ничуть не удивилась, увидев, что она вернулась с кем-то другим. С той невестой я не видела вас вместе. Когда в студию приходит парочка, мне даже не нужно с ними разговаривать. Я замечаю язык их тела и знаю, сложатся отношения или нет. Мое чутье никогда не подводит. – Она постучала наманикюренным ногтем по виску. Я послал ей вежливую «не-могу-черт-возьми-дождаться-когда-выберусь-отсюда» ухмылку. Я бы увильнул от всей этой съемки, если бы не тот факт, что она вызвала улыбку на лице отца.
Когда мама сказала, что заказала нам в подарок фотосессию, я сначала отказался, но отец выглядел таким разочарованным, что пришлось согласиться.
– И что вы думаете о наших отношениях? – спросила Мэд, стоя на белом фоне позади Бекки. Сегодня моя фиктивная невеста надела серую блузку с вырезом, увенчанным жемчугом, и розовую юбку-карандаш с персиковым узором, которую мне очень хотелось с нее сорвать.
– Вы определенно в этих отношениях надолго. Здесь ваш «счастливый финал». – Женщина за камерой улыбнулась. Мэдисон бросила на меня взгляд, говорящий «пф-ф». Ее это позабавило. А вот Бекки – нет. Я тоже не счел это смешным.
Фотограф велела нам встать близко друг к другу, чрезмерно жестикулируя, дабы донести свою мысль. Она попросила меня перекинуть руку через плечо Мэдисон, стоя позади нее («Посмотрите на эту разницу в росте, вау!»), а затем положить обе руки ей на плечи и заглянуть в глаза. Все это слаще попкорна, и каждая саркастическая косточка в моем теле готовилась затрещать от ярости, но я следовал указаниям, зная, что родители получат огромное удовольствие, увидев конечный результат, и помня, что Мэд посоветовала мне показать отцу свои чувства.
Мы сделали все, как нам было велено, болезненно широко улыбаясь в камеру, пока Бекки щелкала. Наши взгляды были прикованы к черному объективу фотоаппарата, ожидая вспышки. Понимая, что мы можем остаться в таком положении надолго, Мэдисон
