Гера успела с ним поговорить, когда искала, где бы устроить Энтара. В конце концов она оставила яйцо в директорском кабинете, безопаснее места точно не нашлось бы. Когда она спросила у Магнуса, сколько теперь ждать вылупления, тот туманно ответил, что все зависит от самого Энтара, но обычно драконы высиживали свои яйца годами. Поэтому самки у них были такими нервными и в конце концов забили на это дело, в то время как агрессивные самцы переубивали друг друга. Так бесславно и прервался драконий род.
А Энтар, как оказалось, вообще самый миролюбивый и терпеливый дракон на свете, потому и прожил так долго, несмотря на свое кровавое императорство. Да и кто из правителей в те времена не вырезал неугодных пачками?
После разговора с директором Гера пошла на кухню, добыть еды для девчонки, а там её ждало настоящее представление. Редьярд готовил! Бывший император увлеченно перемешивал лопаткой мясо на сковородке, и ею же периодически отгонял коллег, слетевшихся на запахи. Гера принюхалась и блаженно зажмурилась, но не рискнула показываться Редьярду на глаза.
Она незаметно проскользнула в кухню, схватила чистую миску и пачку хлопьев. Из холодильника достала пакет молока и поболтала им в воздухе, проверяя, сколько осталось. Сойдет. Засунув коробку с хлопьями под мышку, Гера еще раз принюхалась, позавидовав начальнице. Вот бы ей кто-нибудь такие завтраки готовил. Правда, Гера считала себя свободолюбивой лисицей. Чтобы получать заботу, надо что-то отдавать взамен, а делиться она не любила. Отмахнувшись от глупых мыслей, Гера пошла к себе, ну, то есть к Ладе — наверняка от голода та скоро начнет обои грызть.
И вот она шагала по коридору, обратно к своей комнате, временно захваченной девчонкой. Перед родной дверью она остановилась и соизволила постучать.
— Надеюсь, ты там одетая! — крикнула Гера и толкнула створку, не дожидаясь ответа.
Лада уже проснулась и умылась, а еще напялила платье, вместо той больничной распашонки, из которой задница наружу торчала. Ладно. Хорошо еще, Лада откопала в шкафу простую хлопковую тунику в мелкую синюю полоску, а не шелковый разврат для горячих вечеринок. Гера и не помнила, когда покупала себе это скучное убожество.
— Ешь, — сказала она, свалив добычу на столик перед диваном. — Потом покажем тебя директору.
Лада буркнула что-то вроде: «Добрутро». Потом плюхнулась на диван и руками устроила хвосты позади себя. Схватив коробку с хлопьями, она смело высыпала в миску едва ли не половину и плеснула молока.
— Пожалуйста, — фыркнула Гера.
Лада ела, а Гера ее разглядывала. Худая, как доска, и такая же плоская. И голова эта ее лысая… В общем, природа красотой девчонку обделила. Любопытство толкало Геру начать задавать вопросы, хотя Агния сказала бы, что это не любопытство, это просто у неё такта как у камня.
— Зачем ты волосы сбрила? — не удержалась Гера и провела по своей макушке.
Лада дожевала и посмотрела на неё взглядом уставшего человека.
— Как будто мне хотелось, — ответила она. — Кроме длинных волос, у меня и так ничего своего не было. Но их еще в больнице сбрили, сказали, что после лечения все равно вылезут.
Лада пожала плечами, закинула новую порцию хлопьев в рот и, отвратительно чавкая, продолжила:
— Волосы отрастут, если человек живой, правильно? Только лечение не помогло, а потом меня те уроды к себе забрали и заперли. Утром проснулась, а у меня вот это, — сказала Лада и неуважительно подергала себя за один из драгоценных хвостов. — Зато болеть перестало.
Гера не очень поняла, о чем та говорит. Болит ведь, если тебя ранили или вот, хвост отрезали. Болит, если трахнули слишком сильно. Как же так — живешь, живешь, ничего с тобой не делали, и болит?
Только у людей такое бывает.
Хотя… Если поймаешь проклятье, тоже будешь мучиться на пустом месте, а совсем не повезет, то и помереть можешь. Если, конечно, не найдешь спеца, который проклятие снимет.
— Так тебя прокляли? — задумчиво уточнила Гера.
— Может, и так, — сказала Лада и даже жевать перестала. — Директриса в приюте, да. Ребята говорили, что она ведьма. Глаза у нее черные-черные, никогда не улыбается, только по пальцам линейкой бьет. Очень похоже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Значит, пока Лада остается полу-лисой или недолисой (как удобнее), человеческие проклятия на нее не действуют? Жалко девчонку, но Гера хотела свои хвосты назад. Она понимала, как это, когда у тебя ничего нет, только это не значило, что она свое законное теперь кому-то отдаст.
— Директор Магнус что-нибудь придумает, он нормальный. С приветом, но не злой.
Лада совсем по-взрослому хмыкнула и продолжила есть. При этом левую руку она положила на живот, то и дело морщась, будто ее что-то беспокоило. Гера посматривала с опаской. Мало ли чего с той может приключится?
Лада доела и поднялась, но даже шага не сделала, как согнулась, сильнее прижимая руки к животу. Гера, которая боялась, что она прямо тут у неё и помрет, встревоженно спросила:
— Ты чего?
Растерянно покачав головой, Лада шагнула к ванной и снова замерла, испуганно посмотрев на Геру.
— Тебе в туалет надо? Только не блюй прямо тут, я этот ковер очень люблю!
Она подскочила к девчонке и схватила под локоть, чтобы быстрее отвести к спасительному унитазу. Лада сделала всего пару шагов, а потом снова остановилась и почему-то опустила руку еще ниже, прямо под подол, а после подняла к глазам дрожащие пальцы — те были в крови.
— Чёрт, — шепотом сказала Гера.
Свейн нездоров, Агния и вовсе не в себе. Куда прикажете бежать с этой болезной?
Пока Лада смотрела на неё мокрыми глазами, Гера взяла себя в руки и припомнила, что Асгрим еще не уехал — собирался сегодня осмотреть госпожу Фламму. Гера знала, где его искать. В свое время ей так и не удалось просочиться в спальню к магу, о чем она частенько жалела. Все-таки лицом Асгрим удался, при всем своем паскудном характере.
— Так, не дергайся, — сказала Гера и подхватила взвизгнувшую Ладу на руки, весила та как цыпленок. — Сейчас доставлю тебя к отличному спецу. Он и по магическому, и по человеческому профилю, — сказала Гера и торопливо вышла в коридор. — Асгрим вообще все лечить умеет.
— Я не хочу умирать, — прошептала Лада и принялась по-серьезному орошать слезами блузку Геры.
Мысленно прося Небеса, чтобы Асгрим был у себя, Гера добежала до заветной комнаты.
Ногой — но очень вежливо — она поколотила в дверь, и Асгрим почти сразу открыл, будто и не ложился спать. Облачен он был во вчерашнюю одежду, потрепанный жизнью и даже с виду злой.
Гера выставила перед собой больную девчонку как щит.
— Кровь у нее течет, — сказала она, стараясь не показать свой испуг. — И живот болит. А до этого в человеческой больнице лечили.
Асгрим нахмурился, но не прогнал их, наоборот, распахнул дверь шире.
— Где кровотечение? — спросил он у Лады и указал на кушетку.
Гера быстренько положила девчонку и отвернулась из вежливости. Лада что-то промямлила сквозь всхлипы, зашуршало платье.
И минуты не прошло, как Асгрим вздохнул и отошел от кушетки.
— Гера, — с раздражением начал тот. — Разве тебе не знакома женская анатомия?
Всякое бывало, но так она больше по мужской, конечно. Асгрим стоял прямо перед ней, и под его взглядом мысли у Геры разбегались по углам. Она сначала неуверенно кивнула, а потом помотала головой.
— Выйди, — устало попросил Асгрим и потер переносицу.
— Она выживет? — громким шепотом спросила Гера. — Мы хвосты успеем отрезать?
— Я все слышу, — всхлипнула Лада со своей кушетки.
— Вон, — уже другим тоном добавил Асгрим.
Он толкнул Геру раскрытой ладонью и от его удара она мгновение оказалась у двери — её выставили как нашкодившего щенка.
— Лада, правильно? — обратился Асгрим к девчонке, и та закивала, утирая рукавом слезы. — Сейчас я расскажу тебе о том, что с тобой происходит, — странно мягким тоном продолжил он.
На этих словах Геру вытолкнуло из комнаты, а дверь сама собой захлопнулась, чуть не прищемив один из хвостов.
