Оставшись одна, Агния с опаской взяла в руки вилку и склонилась над подносом, пытаясь по запаху решить, куда её запустить в первую очередь. Сначала подхватила кусочек жареной курицы, но даже прожевать не смогла — тут же выплюнула и утерла губы. Жжется! Еда в храме была скудной и пресной, такой, чтобы поддерживать тело, поэтому она не привыкла к такому сильному вкусу.
Агния задумчиво постучала зубчиками вилки по губам, отодвинула подальше от себя все, что на вид казалось слишком перченым, и ухватила безобидно выглядящее отварное мясо. Она долго держала вилку перед приоткрытым ртом, не решаясь приступить, а потом зажмурилась и сделала это. В смысле, закинула в рот и начала жевать.
Честно говоря, в этот момент Агния даже засомневалась, что хочет вернуть свое неуязвимое тело. Она долго смаковала кусочек мяса, наслаждаясь оттенками вкуса, а потом проглотила, и тепло еды мягко опустилось в желудок, не вызывая отторжения. Она посидела минуту или две, прислушиваясь к себе, а потом накинулась на еду с тем пылом, который положен тому, кто не ел человеческую еду много лет. Она хватала все новые кусочки, подтягивая поближе угощения, которые показались ей самыми вкусными, и остановилась только тогда, когда штаны стали давить на живот (или это живот давил на штаны?)
Откинувшись на спинку стула, Агния лениво размышляла о том, что давно не чувствовала себя так хорошо. Её веки смежились, она плыла по волнам удовольствия, согретая отличным ужином и непривычным чувством безопасности — не надо никуда бежать, не надо искать ночлег, не надо выслеживать очередного мерзавца.
И она просто сидела, пока ей не начало казаться, что тело погрузилось в воду. Сначала та была прохладной, а потом будто летнее солнце согрело поверхность, и вода начала становиться все горячее. В этой жаркой темноте знакомый голос прошептал маняще: «Агния».
Она испуганно распахнула глаза. Сердце стучало так громко, что его наверняка было слышно в соседней комнате. Только через мгновение пришло осознание, что это не сердце. В дверь стучали. Агния лежала на кровати, хотя точно отключилась, сидя за столом, где-то между мыслями «стоит ли устраивать побег, если тут так кормят» и «как же все-таки вернуть силы?».
Подушка пахла странно, но знакомо. Этот запах успокаивал и будоражил её одновременно.
Стук повторился, и она села на постели, все еще зависшая между сном и явью. Сон оставил после себя ощущение прикосновений по всему телу, и прикосновения эти обжигали так, что жар не рассеялся до сих пор. Между ног горело, и Агния прикрылась одеялом, хотя тело требовало скинуть его и охладиться.
Она огляделась. Вчерашнего подноса на столе не было.
— Агния, ты проснулась? Я вхожу, — предупредил Редьярд, который и колотил в дверь.
Не дожидаясь ответа, одной рукой он толкнул створку двери, второй удерживая поднос с завтраком. На том теснилось всего несколько мисочек — не такое впечатляющее разнообразие, как вчера — но Агния не собиралась жаловаться. Она быстро расчесала пальцами волосы и потерла лицо, раздумывая, как бы половчее отослать Редьярда и приступить к еде. В животе у неё дыра образовалась, иначе как объяснить, куда подевалось все то, что она съела вчера?
Когда Агния заметила, что Редьярд замер посреди спальни, она рявкнула:
— Что? Я только проснулась.
Да, её резкая внешность не казалась людям приятной, но так пялиться…
Редьярд чуть поднос не уронил, когда вошел.
Ему и так тяжело было находиться в этой комнате, пропитанной запахом их близости, но теперь и вовсе стало невыносимо. С годами Редьярд научился управлять своим исключительным обонянием — ему не хотелось знать, кто с кем спит, что ест и часто ли моется. Но сегодня, стоило ему войти в спальню, как аромат, который раньше окутывал Агнию легким шлейфом и успокаивал Редьярда, ударил его наотмашь. Словно сзади к нему подкралось вожделение и шарахнуло дубинкой по затылку, так он себя чувствовал.
Агния сидела на кровати с красными щеками, мягкая и еще немного сонная, соблазняя одним своим видом. Но это полбеды. Она возбудилась, совершенно по-настоящему, и Редьярд стиснул зубы покрепче — так сильно хотелось всю её попробовать на вкус.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он молчал и никак не мог отвести взгляд от этого развратного видения на постели, стараясь дышать неглубоко, чтобы не потерять контроль.
Раньше лицо Агнии не могло похвастаться богатством красок, хотя Редьярд думал, что та и без них хороша, но теперь… Он складно говорить не умел, но даже ему захотелось выдать что-то про алые ягоды, припорошенные снегом. Резинку с её волос он еще вчера стянул, и те рассыпались по плечам, смягчая весь облик. Одежду Редьярд не рискнул трогать, боялся, что от возмущения у Агнии сердце опять остановится.
В общем, Редьярд, как увидел Агнию, так дальше и шагу сделать не смог, только сжимал поднос покрепче.
Больше всего на свете ему хотелось схватить этот лакомый кусочек, завернутый в одеяло, а потом сожрать, наслаждаясь покрасневшими губами и теплым румянцем на щеках. Ну как удержать себя в руках, когда в метре от тебя ожившая — во всех смыслах — мечта?
— Тебе помочь? — деликатно спросил Редьярд, сглатывая слюну, а потом кивнул на скомканное одеяло.
— Собрался кормить меня с ложки? — начала было Агния, а потом заметила направление его взгляда. Она запнулась и стиснула пальцы покрепче, глядя на Редьярда с возмущением. — Проваливай!
Для всех вокруг они были никем. Коллегами, напарниками, начальницей и подчиненным. Для всех, включая саму Агнию. И никто, никто не знал — кроме дяди — что они любовники. Возлюбленные!
Редьярд прикрыл глаза на мгновение, а потом опустил поднос на стол и прокашлялся.
— Ладно. Как себя чувствуешь?
— Живой, — с отвращением сказала Агния и отвела взгляд.
Он даже не знал, что на это ответить.
— Ты в безопасности, — сказал Редьярд, но Агния только хмыкнула и посильнее завернулась в одеяло. — Скоро освоишься, дядя… то есть, директор Магнус точно что-нибудь придумает. И ты сможешь обходиться без темной энергии.
Редьярд старался переключиться на разговор, чтобы возбуждение отступило, но Агния, эта Виндикта, прекрасно справилась, лучше всякого ледяного душа.
— Нечего решать за меня, — сказала она. — Тебе не должно быть дела до того, какую энергию я использую.
— Даже если снова станешь покойницей?
— Да!
Редьярд разрывался между желанием упасть перед ней на колени и умолять не совершать такую глупость и потребностью не спрашивать ни о чем, просто сделать то, что ему кажется правильным. Он почти не спал, думал. Его не отпускала мысль, что если их первый раз так благотворно (условно) повлиял на Агнию, то стоит побыстрее устроить второй заход. И Редьярд готов был… настоять на своем. Но его останавливала мысль, что Агния потом и на пушечный выстрел Редьярда к себе не подпустит, если такой подход не сработает. Нет, он решится действовать, только зная наверняка.
— Не надо спешить. Разве тебе плохо?
Агния покраснела еще сильнее и мучительно свела брови.
— Я не хочу быть человеком, — сказала Агния. — Хватит с меня.
— После трехсот лет жизни полутрупом ты думала иначе, — резко ответил Редьярд.
— Не смей говорить мне об этой… Об этой Агнии. Я не она.
Эти слова разбивали сердце. Будто Редьярд сам не думал вчера, что эта Агния совсем другая, и он больше никогда не увидит свою, которую сжимал в объятиях на этой самой кровати, и которая обещала Редьярду, что будет с ним завтра и послезавтра, и все дни после.
Редьярд старался эти мысли гнать прочь, но они лезли обратно.
***
Обожжённые руки больше не болели, Гера отлично выспалась и полнилась воодушевлением. Сами стены Бюро внушали уверенность в светлом будущем. Ну и хвосты, конечно. Гера в который раз обернулась и свободной рукой погладила свою красоту. Думать о том, что еще три сейчас болтаются у той девчонки, Лады, не хотелось.
Директор обещал попозже прийти взглянуть на мелкую воровку хвостов.
