Кстати, весьма красноречивый факт: многие путеводители честно сообщают, что раскопки на месте разрушенного оккупантами во время войны Успенского собора дали археологические находки, которые можно датировать лишь ХVI–XVIII вв., то есть временем последнего «возобновления» храма. Более древние культурные слои куда-то таинственно рассосались.
XI столетием датируется постройка церкви Спаса на Берестове. Вот что сообщает по этому поводу «Историко-топографические очерки древнего Киева» Н. И Петрова за 1897 г: «В 1072 году существовал уже на Берестове Преображенский или Спасский монастырь, игумен которого Герман в этом году участвовал в перенесении мощей святых Бориса и Глеба из старой Вышгородской церкви в новую Этому Герману и приписывают некоторые основание этого монастыря. В таком случае Спасский на Берестове монастырь нужно отождествить с монастырем Германа, который сожжен был половцами в 1096 году. Однако, он вскоре был восстановлен, вероятно, Владимиром Мономахом, так как церковь этого монастыря сделалась усыпальницей его дочери, сына и внука. Церковь была каменная и украшена фресковою стенописью, которая отчасти сохранилась и до нашего времени. Вероятно, эта церковь была окончательно разрушена Менгли-Гиреем в 1482 г. К началу XVII века от нее остались только развалины и мусор».
Мне очень трудно понять, как могли сохраниться фрески в церкви, окончательно разрушенной Менгли-Гиреем. Видимо благодаря чуду Господнему. Потом, как водится, митрополит Петр Могила «восстановил» разрушенный храм, который был расписан греческими художниками и освящен в 1643 г. Удивительно, что практически все древнерусские киевские храмы «восстановили» при Петре Могиле. Причем восстановили отнюдь не в первозданном виде. На самом деле это было не восстановление, и даже не перестройка, а именно строительство.
От XII столетия до наших дней дошла Кирилловская церковь. Хотя, как считается, во время татаро-монгольского нашествия церковь сильно пострадала, а первые сведения о восстановительных работах в ней относятся к 1605–1612 гг. Вероятно, именно в это время она и начала строиться. Путеводитель, продающийся на входе в этот музей-заповедник, сообщает довольно странные вещи: «Первые послемонгольские сведения о Кирилловском монастыре датируются 1539 г. Эти документы касаются его земельных владений и дают основания сделать вывод о том, что Кирилловский монастырь не только существовал, но и функционировал до XVII в. как упорядоченная обитель».
Текст составлен довольно грамотным манипулятором. При беглом чтении у читателя должно сложиться впечатление, что все триста лет от батыева погрома до 1539 г. монастырь, дескать, существовал и функционировал. Рядовой гражданин, испытывающий благоговейный трепет перед всякого рода древностями не спросит автора путеводителя Марголину И. Е. и научного редактора Н. Н. Никитенко, где они почерпнули домонгольские сведения о монастыре. Но мы уже знаем, что все «домонгольские» летописи, а именно «Повесть временных лет» в различных списках, включая «Киевскую летопись» из Ипатьевского списка, всплывают при весьма сомнительных обстоятельствах только в XVIII–XIX вв. Никаких других «домонгольских» источников по Кирилловскому монастырю у историков не может быть даже теоретически. Любой желающий может самостоятельно поискать упоминания монастыря в «Повести временных лет», обратившись к сайту «Восточная литература» (www.vostlit.info).
Следующие сведения о монастыре, касающиеся непосредственно Кирилловской церкви, относятся к началу XVII в. и говорят о «реставрации» главного монастырского храма игуменом Василием Красовским. Это первое прямое его упоминание, ибо даже если допустить существование монастыря, мы не можем из этого факта делать вывод о том, что и сам храм существовал. Как сообщает путеводитель, «важнейшим делом игумена Василия стала реставрация главного монастырского храма, оставшегося без крыши и постепенно разрушавшегося после татарского нашествия».
Ритуальное упоминание татарское нашествия присутствует везде и всюду, где говорится об упадке киевских церквей. Эти слова создают своего рода дымовую завесу, являясь универсальным объяснением всего плохого, что произошло с «древними» киевскими памятниками. Но давайте отбросим пропагандистскую шелуху и сопоставим слова из предыдущего абзаца, где авторы уверенно делают выводы о том, что монастырь «не только существовал, но и функционировал до XVII в. как упорядоченная обитель». Люди добрые, у кого еще мозг не атрофировался, объясните мне, как мог функционировать монастырь, если у его ГЛАВНОГО ХРАМА НЕ БЫЛО ДАЖЕ КРЫШИ, и он РАЗРУШАЛСЯ в тот момент, когда монастырь функционировал? По крайней мере это относится к периоду 1539–1605 гг. Уж за 66 лет можно было починить крышу и остановить разрушение основы монастыря! Иначе где же монахам молиться?
Современный вид в стиле украинского барокко церковь обрела, как водится, после пожара 1734 г. и последующей «перестройки», длившейся до 1760 г., во время которой были переложены части сводов, построены четыре боковых куполов, возведен пышный фронтона над входом, окна и порталы оформлены лепным декором. Выходит, что от земли до окон – постройка древняя, а то, что выше – образец зодчества 350-летней давности. Почему-то после этой «перестройки» церковь была «переосвящена» в честь Святой Троицы, то есть называлась она Троицкой. В какой момент к ней прилепили ярлык «Кирилловская» в честь Кирилла и Афанасия Александрийских, мне не известно. Но вообще-то это вполне распространенный трюк, когда надо срочно «найти» какое-нибудь несуществующее древнее сооружение, упомянутое во внезапно обнаруженной летописи. С этой целью даже города переименовывали (об этом речь ниже) и даже целые государства (так вместо Ромейской, то есть Римской империи появилась какая-то высосанная из пальца «Византия»). А тут всего-то делов – переименовать церковь.
Вообще, о древности Кирилловской церкви разговоры начались в 60-е годы XIX в., когда под штукатуркой XVIII века на ее стенах были обнаружены фресковые росписи XII века. Угадайте, что произошло потом… Открытые древние фрески были вновь переписаны масляными красками. Вообще-то, насколько я знаю, для того, чтобы работать маслом, надо фактически уничтожить штукатурку, расписанную водяными красками и положить грунт (чаще всего стену покрывали олифой). Выходит, дремучие попы велели испоганить всю старину. Частично фрески были расчищены из-под позднейших наслоений только в ХХ в., но сохранность их такова, что читаются разве что силуэты фигур. Кстати, если поверить, что 365 лет от татарского нашествия до реставрации Василия Красовского церковь простояла без крыши, то никаких фресок в ней сохраниться не могло – их бы начисто смыло дождями и уничтожило морозами. В общем, если вы хотите получить доказательства древности храма, то ничего весомее слов историков вам не предложат. Учитывая, что игуменом Кирилловского монастыря одно время был создатель мифа о Киевской Руси Иннокентий Гизель, напустить древнего тумана в отношении Кирилловской церкви сам Бог велел.
Даже самый беглый осмотр церкви опровергает гипотезу о ее почти 900-летнем возрасте. Любое древнее сооружение постепенно погружается в землю. В Кирилловской же церкви пол всего лишь примерно на 50 сантиметров ниже уровня земли. Конечно, его со временем могли поднять, но путеводитель сообщает обратное – пол был ПОНИЖЕН якобы до уровня XII в. Во время археологических раскопок под полом церкви было обнаружено более 20 погребений. Да это же настоящая сенсация! Ведь, по словам историков, Кирилловская церковь строилась как родовая усыпальница князей Ольговичей. Захоронения делались в 1179–1215 гг. Здесь помимо прочих должны покоиться и останки одного из главных героев «Слова о полку Игореве» великого князя Святослава Всеволодовича. Однако археологи глухо молчат о раскопках захоронений, и почему, догадаться не сложно – все они носят далеко не княжеский характер и осуществлены не ранее XVII в, что категорически не вяжется с легендой о древности церкви.
Стены сооружения выполнены в технике равнослойной кладки, что не очень характерно для прочих «древних» сооружений Киевской Руси, характеризующихся смешанной каменно-кирпичной кладкой. Использование плинфы – плоского широкого кирпича – само по себе не доказывает древности постройки. В русском зодчестве плинфа широко применялась до XV столетия, пока в последней четверти его не была окончательно вытеснена близким по размерам современному аристотелевым кирпичом, названным так по имени известного архитектора Аристотеля Фиораванти (Альберти Фиораванти), построившего Успенский собор в Московском Кремле. То, что многие киевские храмы выстроены с использованием плинфы, не должно смущать, ведь киевская митрополия находилась до 1686 г. под юрисдикцией константинопольского патриарха, и для строительства храмов приглашались греческие мастера. Этим и объясняется отличие строительных технологий от бытующих в то время в Русском государстве. Например, мастера с Балкан должны иметь гораздо больше опыта в технике смешанной кладки, так как на их родине камень встречается в большом изобилии. Предположение о том, что в Киеве работали приезжие мастера, косвенно подтверждается тем, что кирпичеобжигательные печи, которые находят при раскопках в Киеве и в расположенном рядом Чернигове, принципиально отличаются от всех прочих печей – суздальских, владимирских, смоленских и т. д.
