— Хорошо, — подтянулся он. — Откуда тебе известно, что «Миры» наткнулись на базу этих. лемурийцев?
— Может, и не лемурийцев. Этому артефакту больше десятка миллионов лет, и он оборудован подпространственным порталом, который воспринимается как глубокая шахта.
— Зашибись! То-то мои нюхачи талдычат о глубоком колодце!
— У тебя всё?
— Не груби, — опомнился Афанасий. — Мы отвлекаем на себя свору Кочевника. Если что удастся узнать, я тебе позвоню.
— Хорошо.
В трубке послышались гудки отбоя.
Появился Шаймиев.
— Ясновидцы ропщут.
— Ещё бы, я на их месте тоже возмутился бы. Пойдём к «Миру», через час очередной
спуск.
Они вернулись на корму теплохода к аппаратам, где уже шла подготовка к погружению одного из батипланов.
Зиновия с депутатами Заксобрания у подводных машин уже не было, катер с делегацией отошёл от борта «Метрополии» и неторопливо удалялся к восточному берегу, над которым поднималось солнце.
Чекисты остановились перед спардеком, наблюдая за специалистами, буквально обнюхивающими корпус первого «Мира».
Появился экипаж: пилот — средних лет, в специальном комбинезоне, руководитель погружения — сам Кириллыч, начальник экспедиции, а также старший механик по фамилии Клоков, не раз спускавшийся в глубины озера, и двое мужчин, которых и Афанасий, и Шаймиев видели впервые.
— Кто такие? — понизил голос капитан.
— Ну-ка, зови всех сюда! — сказал Вьюгин, раздувая ноздри. — Быстрее!
Шаймиев убежал.
Афанасий подошёл к группе, собравшейся у аппарата, которую инструктировал бледнолицый молодой человек, вынырнувший из недр «Мира».
На Афанасия покосились, но препятствовать не стали. Все уяснили, что он руководит группой «экспертов по обеспечению полевой защиты» подводных аппаратов.
Он наклонился к уху знакомого электронщика, сидевшего у раскрытого ноутбука.
— Саня, кто это идёт с Кириллычем?
— Академики, — рассеянно ответил Саня. — Один археолог, доктор наук, второй физик, тоже доктор.
— Когда они прибыли? Я их впервые вижу.
— Алеут утром привёз.
Афанасий заметил появившихся экстрасенсов, отошёл за леерное ограждение площадки с «Мирами».
— Командир, мы так работать не. — начал Джокер.
— Отставить качать права! Видите экипаж? Двое — лысенький и толстый и высокий худой, не наши, они с «большой земли», только что прибыли. Просканируйте обоих.
— Командир.
— Пожалуйста! Это важно.
Экстрасенсы переглянулись, сгрудились у ограждения, разглядывая поднявшуюся у аппаратов суету.
Инструктаж закончился. Бледнолицый молодой человек — эксперт по выживанию в экстремальных условиях, подчинявшийся Михееву, отошёл в сторону. Экипаж один за другим скрылся в люке «Мира». Загремели кремальеры, запиравшие люк. Загудел мотор крана. Тросы специальной люльки, поддерживающей батиплан, натянулись.
— Ну? — обернулся Афанасий к экстрасенсам.
— Ничего, Афанасий Дмитрич, — проворчал Крист. — Вроде нормальные мужики.
— Один светится, как лампочка, — ровным светом, — добавил Зюма, — ни тебе, эмоций, ни переживаний, второй потемнее, всего боится.
— Намерений злобных на засекли? Никто из них не собирается топить «Мир»?
— Вроде бы нет.
— Ладно, идите домой.
— А здесь нельзя постоять? — не выдержал Зяблик. — Погода хорошая, мы никому не
мешаем.
Афанасий хотел было приказать всем спуститься в каюту, но вспомнил свою идею — отвлекать внимание агентуры Кочевника — и махнул рукой.
— Стойте, только ни во что не суйте нос. Через час соберёмся внизу, устроим ещё один мозговой штурм унд дранг.
«Мир» опустили на воду.
Священник в рясе побрызгал на воду и на аппарат водой из чайника. Может быть, это была святая вода, а может, обычный чай «для задабривания злых духов», как говорил Зиновий Алеут.
Два десятка человек на борту «Метрополии», в том числе и экстрасенсы Вьюгина, смотрели, как он погружается, связанный через бобину с кораблём кабелем связи.
Лёгкая тень накрыла судно.
Афанасий поднял голову.
Над местом погружения кружил маленький, игрушечный с виду самолётик.
Разведчик, подумал он. Интересно, чей: наш или учёной братии?
Мысль мелькнула и исчезла. Зазвонил телефон.
— Полковник, — возник в ухе голос Михеева. — Твои нюхачи больше ничего не нашли? Я имею в виду опасные тенденции.
— Нам перестали сообщать о прибывающих на борт специалистах. Это неправильно.
— Ты о чём?
— Только что в аппарат погрузились два академика, о которых я узнал буквально за минуту перед погружением.
Пауза.
— Я разберусь.
— На всякий случай будьте готовы.
— К чему?
— Ну, сам понимаешь, люди прибывают разные. Даже проверенные вдруг ломаются. Вспомни пилота «Мира».
— А это уже ваша забота — выявлять и отслеживать психически неполноценных. Всё, до связи.
Афанасий глянул на заинтересованные лица своих подчинённых, увлёкшихся процессом спуска аппарата, и подумал, что без Романа Волкова, на раз определявшего «гнилые мозги», ему не обойтись.
Плоды договорного инцидента, искусно разыгранного Афанасием и Зиновием Алеутом перед депутатами, начали созревать к вечеру этого же дня.
Сначала Петяю, спустившемуся на нижнюю палубу, не дали на камбузе кипятка.
— Не велено, — грубо остановили его парни в камуфляже, не объясняя, кто они и что делают на борту теплохода.
Петяй попробовал повысить голос, на что ему скрутили руку и вывели на верхнюю палубу, пригрозив выбросить за борт, если он ещё раз сунется «куда не следует». К счастью, в этот момент мимо проходил Шаймиев, и Петяя отпустили.
— В другой раз накостыляем по шее, — пообещал один из «пятнистых».
— Попробуйте, — бесстрастно сказал майор. — Это эксперт особой группы. А вы кто?
Парни молча повернулись к ним спиной и исчезли на переходе лестницы.
Шаймиев рассказал об этом Афанасию.
— Что будем делать?
— Утираться, — буркнул Вьюгин, в глубине души довольный известием. — Уловка сработала, будем ждать развития событий.
И события не заставили себя ждать.
В начале седьмого, когда уже начало темнеть, Афанасия неожиданно пригласили к капитану теплохода.
Матрос, принёсший эту весть, довёл его до мостика.
В рубке, где стоял экран телесистемы, позволяющей следить за работой экипажа «Мира» внутри и видеть всё, что появлялось в фокусе его бортовой телекамеры, было людно. Кроме капитана здесь присутствовали учёные, руководитель экспедиции академик Звягинцев — Кириллыч, какие-то люди в штатском, не относящиеся к экипажу «Метрополии» и три женщины, представлявшие СМИ и общественные организации Улан-Удэ. Сотрудников ФСБ, которых Афанасий знал в лицо, среди них не было.
— Господин Вьюгин, — отвлёкся капитан от разговора с седовласым господином из Академии наук; фамилия у него была длинная — Буренниковский.
— Полковник Вьюгин, — поправил Афанасий.
Капитан пожевал губами, но на реплику не ответил.
— С берега пришло распоряжение мэра города вывезти вашу группу с борта базы. Завтра утром придёт катер.
— А какое отношение мэр Улан-Удэ имеет ко мне и к моей службе? — меланхолически заметил Афанасий.
Глаза капитана на миг стали колючими.
— Мне даны полномочия вести работу на борту корабля так, как я считаю нужным. Будьте добры выполнить распоряжение.
— Основания?
Капитан снова пожевал губами.
— Перезагруженность судна. Завтра на борт «Метрополии» прибудет большая группа специалистов, мне необходимо их разместить.
— А если я не подчинюсь?
— Будем разговаривать иначе.
— Значит, будем. — Афанасий кинул взгляд на метровый плоский экран компьютера, на котором застыла картинка: сквозь голубоватую толщу воды был виден холмик правильных геометрических очертаний, — и вышел.
Спустя несколько минут он нашёл Михеева, доложил ему о приказе капитана.
— Бред! — буркнул полковник, отрываясь от экрана ноутбука. — Не обращай внимания, работай как и раньше. Он не имеет права соваться в наши дела, а тем более выдворять кого-то без согласования со мной.
Афанасий с любопытством заглянул за его плечо.
Экран ноута показывал пирамиду в толще ила, найденную подводниками, но в другом ракурсе. Кроме самой пирамиды была видна и стена, окружавшая её.
— Я бы не прочь посмотреть на эту штуковину вблизи. А ты?
— У меня другие интересы. Твои нюхачи просканировали список завтрашних гостей?
— Пять человек из них — совсем дурные.
— В каком смысле?
— На них лежит печать чёрных намерений. Они явно что-то готовят.
— Назови фамилии.
Афанасий развернул взятый с собой список делегации, исчерканный красным фломастером, продиктовал фамилии тех, кого экстрасенсы определили как «носителей дурных намерений».
— Министр Фурсенюк? — недоверчиво переспросил Михеев.
