— Ну, — замялся литератор, — Сценарий ваших подвигов. Чтобы начальник знал, какая вы героическая личность.
— А вы и таким тоже занимаетесь? — на этот раз моя реакция была совершенно искренней. Теперь у нас с Хомутовым были одинаково выпуклые глаза.
— И не только, — с достоинством ответил литератор, — Должен же я чем-то за квартиру платить. Так, собственно, чем могу быть полезен?
— Ситуация следующая, — я попробовала успокоиться и внятно всё объяснить, — Существует преступление. Я его раскрыла. Теперь нужны ваши показания, чтобы главный начальник был уверен в моей правоте. Я вам это говорю, чтобы вы не начали нервничать, что-то искажать или замалчивать. По сути, мне все уже известно. Попытки обмануть следствие только пагубно скажутся на вашей репутации. Еще раз замечу, что ваши показания никого не подставят и ничего не изменят. Они нужны просто «для галочки».
— Вашего начальника зовут Галина? — ничем не выдав улыбки, поинтересовался Хомутов, — Ладно. Все ясно. Точнее, ясно, что ничего не ясно. Вот тапочки. Проходите. Будем пить чай и разбираться.
Я замялась. Ну почему я вечно попадаю в ужасно нелепые ситуации?
— Э-э-э… Понимаете… Буду с вами откровенна. Пройти не могу, ввиду проблематичности снятия сапог.
Хомутов, не понимая, подозрительно посмотрел на мои ноги. Потом о чем-то догадался и хитро улыбнулся.
— Носки дырявые, что ли? Ладно, проходите, не разуваясь. Я через неделю все равно пол помыть собираюсь.
Еще минуту я раздумывала, стоит ли возмущенно доказывать целостность своих носок, или моё «как вы могли подумать?!» будет звучать совсем глупо.
— Если мои показания настолько несущественны, отчего бы вам ни написать их самой? — моментально сделав предыдущую тему неактуальной, заговорил Хомутов, — И вообще, какое преступление? При чем здесь я?
— Как, вы не слышали об исчезновении актрис из театра «Сюр»? А вы вообще в курсе, что этот театр ставит спектакль по мотивам вашей книги?
— В курсе, — Хомутов галантно подставил локоть и, вытирая мною обои узкого коридора, галантно провел даму к кухонному столу, — Театр ставит спектакль. Актрисы бегут из него. Ничего удивительного. Значит, такой спектакль…От меня вот даже жена ушла из-за этой книжки. Ушла из дома и не вернулась…
— Пропала без вести? — отчего-то перешла на шепот я, соболезнуя.
— Если бы! — вздохнул Хомутов, пододвигая ко мне заварочный чайник, — С вестями. Регулярно звонит, требует алименты. Говорит, я должен бросить писать и начать трудиться и зарабатывать. Я бросаю, начинаю трудиться… но не зарабатываю. Видать, карма.
Чай оказался на редкость вкусным. Я прониклась к Хомутову еще большим уважением. Как редко можно встретить человека, умеющего талантливо колдовать над заваркой.
— В общем, слышал я про исчезновение этой красавицы. Пропала кареглазая блондинка в самом расцвете сил, — Хомутов потягивал чай, потребляя удовольствие маленькими резкими глоточками, — Причем не от негодника-Кирюши слышал, а от дальних знакомых. Кирюша мне про все это и слова не сказал.
— То есть?
— Не появлялся он у меня уже давненько. Я, когда еще сценарий Кирюхин вычитывал, сразу сказал: «Главную роль должна играть настоящая барышня. Эдакая длинноногая кокетка. Правда проблем с такой — не оберешься» Кир сказал, что такая в труппе имеется. И что её, скорее всего, на роль и назначат. Хотя сам Кирюша хотел какую-то другую…
— А откуда вы вообще Кирилла знаете? — весь план моего разговора сбился и пошел наперекосяк.
— Из роддома. Мы его оттуда забирали. Я и мой брат — Кирюхин отец.
— А, — вовремя нашлась, что ответить, я. Раз Хомутов — родственник, значит добровольно информацию, порочащую Кирилла, предоставлять не станет. Ничего, мы ему не скажем, на кого компромат набираем.
— Берите печенье, — Хомутов пододвинул ко мне целлофановый кулек с расплющенными мишками и зайчиками, — Ужин вам не предлагаю, потому что его у меня нет. У мужчин с ушедшей женой ужинов не бывает.
— Должны же вы чем-то платить за квартиру, — подхватила уже привыкшая я.
— Обижаете! — непонятно с чего возмутился Хомутов, — Просто лень готовить. Это ж надо магазин визитировать, в подвал за консервациями идти…Нет. Не хочу. Я тут хозяйством больше не занимаюсь. Считай, как жена ушла, так и забросил всё. Год ужо. А для кого стараться? Зачем что-то делать? Подвал вон вообще молодежи под мастерскую отдал. И поделом мне!
Хомутов вдруг на мгновение замер, а потом заговорил быстро-быстро.
— Кстати, про ужин. Имеется одна забавная история. Познакомился, давеча, с одним холостым джентльменом. Тот вот уже несколько лет питается объявлениями о знакомствах.
— Открыл брачное агентство или ест газеты? — не поняла я. Расплющенные звери оказались из очень вкусного теста. Я никак не могла заставить себя стать приличной и перестать совать руки в кулек с печеньем.
— Нет. История намного поэтичней. Этот тип дал объявление: «Интересный, серьезный, умный, познакомится с милой женщиной средних лет, умеющей хорошо готовить. Намерения самые серьезные.» С тех самых пор, ему звонят дамы. А он назначает встречи: «О, какой приятный голос… Давайте я зайду к вам на обед» или «Давайте позавтракаем вместе. В тихой семейной обстановке.» И никакая жена не нужна. Нас и так неплохо кормят.
Я автоматически улыбнулась, мысленно пытаясь определиться, как именно задавать вопрос о лишней главе. Хомутову очень понравилось моё молчание. Литератора потянуло на откровенность. Увы, совершенно не в тех темах, которые были для меня важны.
— Люблю собеседников, умеющих слушать, — начал он, — Я вам признаюсь кое в чем. Нет у меня такого знакомого. Я его только что придумал. Не могу ж я честно признаться о той тьмущей тьме, в которую завели меня мечты о вкусном борще… Я уже даже всерьез подумываю давать объявление.
— Красивая идея, — отреагировала, наконец, я. В конце концов, в непринужденной обстановке получить нужные сведения мне будет значительно легче, значит, поддерживать теплое общение не возбраняется, — Знаете, я бы с удовольствием приготовила вам борщ. Есть из чего?
Хомутова моё заявление отчего-то ужасно обрадовало. Он захлопал в ладоши и захохотал. От обычной его литераторской флегматичности не осталось и следа.
— О нет, — наконец, обратился он ко мне, — Не стоит утруждаться. Ценю вашу доброту. Но я не всерьез. Это была всего лишь проба.
— Что?
— Проба идеи. Придуманный джентльмен станет героем моего нового рассказа. Рад, что вы признали идею достойной.
Ах, так?! Экспериментировать на мне вздумали? В таком случае долгие беседы отменяются. Перехожу сразу к делу! Я гневно достала блокнот и надела виртуальный скафандр официального вида.
— Достойно отношусь к достойным идеям, — серьезно проговорила я, — Особенно мне полюбилась за последнее время сказка об Очаге Искусства. Согласитесь, это интересно?
В поведении Хомутова ничто не свидетельствовало о напряжении. Моя вкрадчивость оказалось растраченной даром. «Не он», — черканула я в блокноте, отчего-то по диагонали.
— Честно говоря, не припомню такой сказки.
Так-с. Значит, главу писал не он. Теорема доказана. Для приличия, конечно, нужно задать еще пару вопросов.
— Про очаг искусства — это милая новеллка в стиле «Рассказов для животных».
— Мне было бы приятно думать, что у этой книги неподражаемый стиль.
— Так и есть. Скажите, а эта книга есть в виде файла? Я хотела бы иметь её в электронном виде, чтобы переслать иногородним друзьям.
— Конечно, — литератор был, явно, польщен, — Если у вас с собой есть дискеты, я скопирую файл. Впрочем, я даже сам подарю вам дискету… Могу, и автограф на ней поставить. Нужно?
Я в очередной раз не оценила юмор собеседника. Мысли были заняты другим. Теперь я уже была уверена точно: Кир виновен. Необходимо было срочно доложить об этом Георгию.
Хомутов поднялся, чтобы сходить к компьютеру.
— Погодите, я все же хотела бы задать вам пару вопросов, — остановила его я, решив сразу дособирать все сведения, — Скажите, почему вы отдали книгу к постановке именно в этот театр?
— А что, плохая труппа? Я, знаете ли, ни разу их не видел. Кирюха звал когда-то давно, но я тяжелый на подъем… К детям как-то не идется. Что я им скажу? У них вся жизнь впереди, зачем им впечатление от неё заранее портить?
На самом деле Хомутов был вовсе не так стар, как хотел казаться. Наблюдать его стенания было очень любопытно. Но особой информативности они не носили. Пришлось снова превращаться в Цербера и требовать от рассказчика конкретики.
— Почему отдал к постановке? Просто отдал и все. Кирюша всё мечтал о собственном спектакле. Даже сам что-то пописывал. Я пару строк прочел и забросил… Говорить ничего ему не стал. Я, собственно, мало что понимаю в современных веяниях литературы. А потом, когда «Рассказы для животных» вышли, Кир как-то прочитал и начал приставать: «Давай я сценарий сделаю и своим в театр подкину. Ну, давай…» Я и согласился. А что, пропавшая Героиня, вы полагаете, исчезла из-за нежелания участвовать в таком ужасном спектакле?
