между собой, так и с внешними угрозами. Новое правительство? Возможно, это было бы хорошей идеей в другом месте, но здесь, на Холпеке, где каждый твой день может стать последним, такие изменения рискованны и опасны. Мы здесь все, как пешки в большой игре, в которой правила определяют силы намного мощнее нас. Мы можем только адаптироваться и выживать, используя каждую возможность, что даёт нам Холпек.
Марик говорил так, будто пропесочивал зелёного школьника, который получил очередную двойку.
— Как-то я не смотрел с такого ракурса. Похоже, Равновесие решило поиздеваться над местными обитателями, — с обидой в голосе ответил Хан.
Обдумав слова Марика, он решил, что на самом деле не такое уж и плохое административное устройство на Холпеке, если сейчас они спокойно идут по посёлку и никто не пытается перерезать им горло.
— Да, Равновесие действительно создало здесь уникальную ситуацию, — задумчиво продолжил Марик, взгляд его скользил по улочкам Предела, окутанным лёгким туманом ароматного дыма из харчевен по соседству. — Здесь каждый сталкивается с реальностью, где традиционные понятия о праве и справедливости подвергаются испытанию. В этом мире, где жизнь и смерть теряют своё обычное значение, где каждый день, который не окончился смертью, это победа, старые правила перестают действовать. Вместо этого вырабатываются новые принципы, часто жестокие и несправедливые с точки зрения внешних миров, но адекватные реалиям Холпека. Здесь ты должен быть готов ко всему, Хан, включая необходимость пересмотреть свои убеждения. — Знания Марика поражали, а лекцию он читал так, что любой профессор позавидовал бы. — Равновесие никогда ничего не делает просто так. Оно создаёт форму и показывает направление, а наполнить форму должны сами разумные — путём проб и ошибок. Да достаточно жестоко, но действенно. Война всегда расставляет всё по своим местам, особенно если силы примерно равны. Так как маргиналы не хотели договариваться, они очень долго не могли создать действенное содружество и сопротивлялись в основном поодиночке, хотя их и было гораздо больше, чем административных работников. Те моментально сколотили карательные отряды и вылавливали преступников по одному либо небольшими группами. Когда злостные преступники сообразили, что пора завязывать резать друг друга и необходимо сплачиваться, было уже поздно. Альянс накидал такую толпу политических преступников, что получилась приличная армия.
— И что в итоге? Судя по тому, что я сейчас вижу, победила администрация? — потребовал уточнения Крас.
— Не совсем так. Поначалу, да, надзиратели быстро навели порядок через тиранию. Они согнали всех злостных преступников в шахты и заставили их работать, превратив, по сути, в рабов. Но, как правило, такие государства быстро разваливаются. Рабов становилось всё больше, постоянно вспыхивали восстания. Что приводило к упадку в обществе и сокращало добычу полезных ископаемых. Так что пришлось договариваться и идти на взаимные уступки. Наконец наступило некое равновесие интересов между правящей администрацией и теми, кто был вынужден работать в шахтах, — продолжил Марик. — Это был компромисс, который позволил избежать хаоса и анархии. Теперь у нас здесь есть определённые правила, которые учитывают интересы и администрации, и шахтёров, и внешнего альянса. Конечно, это не идеальная система, но она обеспечивает относительную стабильность и порядок. В конечном итоге, все стороны выигрывают от этого компромисса, хотя, безусловно, не без жертв и недовольства отдельных индивидов. Так и сформировалось современное общество, которое мы наблюдаем сейчас.
Большая часть населения Холпека честно трудится в шахтах, добывает энергию с поверхности или ближе к ядру, в лавовых расщелинах. Они получают за это зарплату, которую могут тратить по собственному усмотрению, обзаводятся кровом, семьями и спокойно мотают свой срок. Вся эта система работает достаточно стабильно, не без сбоев, конечно, но вполне удовлетворительно, — добавил Марик, его голос звучал уверенно, словно он был свидетелем всех этих перемен на протяжении многих лет. — Старосты — это местные лидеры, которые следят за порядком в своих районах. Они решают мелкие бытовые проблемы, контролируют распределение ресурсов и обеспечивают соблюдение правил. Некоторые из них бывшие военные, некоторые — умные и сильные личности, выбранные народом. А комендант, в свою очередь, управляет всеми старостами и держит в руках власть над всей планетой. Он — ключевая фигура в политической иерархии Холпека, назначаемая самим альянсом. Его решения имеют огромное значение для поддержания стабильности на планете и обеспечения продуктивной работы всех её жителей. Бывшие вояки вроде Кожи служат в стражниках, наводят порядок. Это, конечно, не идеальное общество, но всё же так жить лучше, чем постоянно отправляться на Т-точку или работать круглыми сутками бесплатно. То, что предстоит тебе сегодня, результат деятельности маргиналов. Они выбили себе преференции и извратили нормальные законы. Поэтому сегодня накажут именно тебя, а не тех уродов, которые на тебя напали. Всё на благо общества.
Крас внимательно слушал Марика, его взгляд был сосредоточен.
— Я понимаю, что здесь свои правила, — наконец проговорил он, в его голосе было слышно разочарование. — Но всё же это кажется мне абсурдным. Наказывать жертву, а не агрессора… это слишком несправедливо.
Марик снова кивнул, показывая, что он поддерживает Хана.
— В этом мире правда не всегда побеждает, — ответил он. — Но ты должен помнить, что интеллект и умение приспосабливаться — это то, что помогает нам выживать в таких условиях. И помни, что теперь у тебя есть мы, твоя новая семья. Мы поможем тебе пройти через всё это.
— Звучит воодушевляюще, — проговорил Крас, его взгляд был устремлён вдаль. — Вот только у меня одно не укладывается в голове. Ты говорил, что история Холпека насчитывает сотню тысяч лет. Неужели за это время не нашлось нормальных людей, которые хотели бы жить в справедливом обществе, с равными правами и свободами? — Его брови сошлись на переносице. — Мне кажется, к этому стремится любое общество.
Марик медленно кивнул, прежде чем ответить. Его глаза, полные понимания, мягко смотрели на Хана.
— Нет, Хан, ты не прав, в любом государстве могущественные личности всегда стремятся получить максимум власти и влияния. А обещание свобод — это иллюзия для привлечения электората.
