Ко всеобщему удивлению, позднее Менгарт добился, чтобы Ридл был назначен инженером дивизиона сразу после окончания высшего военного училища. Непросто было Менгарту отстоять свое предложение. Бывшего инженера дивизиона перевели заместителем инженера полка, освободившееся место надо было срочно занять. «Неужели у нас нет никого более опытного?» — недоумевали наверху. «Более опытного или старше возрастом? — стоял на своем Менгарт. — Ридл далеко не новичок в полку, он служил в дивизионе перед уходом в училище, хорошо знает дело. Не оставлять же мне его на должности, которую он занимал, имея среднетехническое образование?! Поверьте, это перспективный офицер, специалист каких поискать».
В конце концов начальство капитулировало перед доводами Менгарта. Ридл оправдал доверие.
Командир был убежден, что Ридл проявит себя и на этот раз. В какую-то минуту ему стало жаль, что он теряет его, и теряет, видимо, навсегда. Он полностью исключал, что командование вновь направит его в дивизион после возвращения из Советского Союза. Наверняка его ждет более высокая должность. Понимает ли вообще капитан Ридл, какая возможность ему представляется?
— Речь идет об очень важном деле, — нарушил установившуюся после реплики Ридла тишину майор Сойка. — Тебе будет поручено выполнение сложной задачи.
— И кроме всего прочего — привезти мне несколько пачек чая, — нарушил командир серьезный, почти торжественный тон Сойки.
Заместитель командира по политчасти нахмурился. От внимания Ридла не ускользнуло, что эти два человека на мгновение поменялись ролями. В то время как всегда серьезный подполковник шутил, майор, обычно щедрый на ободряющие слова, теперь вдруг озабоченно нахмурил лоб. Гинек опешил. Очевидно, ему придется командовать дивизионом на секретном учении союзных войск. Это было единственное объяснение происходящего. Менгарта должны перевести на более высокий пост, и до сих пор это не произошло лишь потому, что подполковник решительно отказывался. В обязанности инженера дивизиона входило и замещать командира. Итак, он будет действовать в роли командира. Как инженеру дивизиона, ему нередко приходилось подтверждать свою квалификацию, особенно на стрельбах. Но чтобы замещать командира в течение такого длительного времени? И потом, за всю его службу ни разу не было такого, чтобы дивизион покидал территорию республики на полгода…
— Мне отдать распоряжение, чтобы дивизион приступил к сборам?.. — Ридл решил проверить свое предположение, но тут же осознал, насколько бессмыслен его вопрос. Такие мероприятия, как учение, не готовятся в один-два дня. В дивизионе давно все было бы вверх ногами, и Менгарт уже замучил бы всех — от рядового солдата до своего заместителя.
— Вы сказали, что у вас все собрано, — напомнил Гинеку командир, и по тому, как он это сказал, сразу стало ясно, что доверительный тон исчерпан. — Вряд ли есть необходимость объяснять, что такое низко летящие цели, откуда они могут к нам пожаловать, в чем заключается их опасность. Не будем также убеждать друг друга, что с помощью техники, имеющейся в Настоящее время в нашем распоряжении, такие цели возможно обнаруживать и уничтожать. Противник создает все более эффективные и мобильные средства нападения, поэтому мы не можем допустить, чтобы они угрожали нам. Это вынуждает нас строить новые комплексы и системы обороны. Они уже существуют. В Советской Армии. Необходимо в самое короткое время развернуть их в наших войсках.
Гинек замер. Он понял, что скрывается за словами командира, и догадывался, о чем тот будет говорить дальше. Создание в войсках новой оборонительной системы предполагает, что кто-то должен в совершенстве владеть новой техникой.
— Политотдел одобрил предложение, — ознакомил Сойка Менгарта со свежей информацией.
Инженер дивизиона испытующе посмотрел на командира. Подполковник не понял, что именно Гинек хочет сказать своим взглядом. Меигарту пришло в голову, что он снова несправедлив к капитану. Вспомнил, о чем вслух говорил весь Борек… Может быть, Ридл меньше всего думает сейчас о служебном продвижении. Но… квартиру он ему не сделает. Даже ему, своему заместителю, у которого жена живет где-то в Словакии, а сам он здесь перебивается, не имея ни кола ни двора. Или, во всяком случае, жил так до недавнего времени. Менгарт с минуту размышлял, не стоит ли одним махом обсудить здесь и личные проблемы Ридла. Видя нахмуренный лоб Сойки, он предположил, что его заместитель по политической части, очевидно, раздумывает над тем же. Однако он понимал, что перед ним сидит впечатлительный, интеллигентный человек, которому достаточно только намекнуть, чтобы злополучный семейный треугольник превратился в прямую. Поэтому он сказал:
— Даю вам три дня отпуска. На устройство личных дел, — подчеркнул он, имея в виду, что в пятницу капитан должен сообщить ему, что сделано. Но потом он вспомнил, что приказы военнослужащему отдаются не в такой форме.
— В пятницу доложите мне о своем прибытии и тогда получите дальнейшие указания, — чеканя слова, проговорил он и скорее для себя добавил: — Речь идет о слишком важном деле, мы должны подчинить ему все. — Сказав это, он встал, давая понять, что разговор закончен, и добавил в заключение: — Не забудьте приложить к рапорту заявление о денежном пособии. Замещать вас будет в дальнейшем капитан Главка.
— Есть, — встал но стойке «смирно» Ридл.
Командир окинул взглядом инженера дивизиона:
— Можете идти. Да, обращаю ваше внимание на то, что построение не место для развлечений. Сегодня я все видел…
«Снова стал Сосулькой», — подумал Гинек, выйдя за дверь. Посмотрев на часы, он направился к комнате начальника группы по эксплуатации.
Наступило время обеда.
3
Будильник звенел на весь дом, но Шарка Мартинова игнорировала его. Она поглубже уткнулась головой в подушку, не понимая, почему Гинек никак не просыпается, хотя этот ужасный механизм все трезвонит и трезвонит. Но вставать первой Шарка и не думала. Ей пришло в голову, что Гинек вернулся очень поздно и крепко спит. Она пошарила рукой рядом с собой, но никого не обнаружила.
Открыв глаза, Шарка посмотрела на другую половину их просторной кровати с подушкой в цветастой наволочке и одеялом. Постель осталась нетронутой, такой же, какой она была с вечера.
Будильник обессилел и замолчал. Испытывая чувство досады, Шарка встала. Наверное, она никогда не примирится с тем, что муж ее не бывает дома по ночам и пропадает неизвестно где. А Гинек уходил часто, причем спрашивать его о чем-нибудь было бесполезно. Его даже вызвали с празднования ее двадцатипятилетия. Какая же жена к такому привыкнет?
«Но Гинек не твой муж».
А что изменится, если он станет им?
В ванной, в качестве которой служил закуток с умывальником и душем с гибким шлангом, отделенный игелитовой пленкой от кухни, едва вмещавшей стол и два стула, она сняла ночную рубашку. Из зеркала на нее смотрело побледневшее усталое лицо. Прозрачности кожи не скрыл даже загар. Каким щедрым было черноморское солнце! Какая это была красота! Палуба с удобными лежаками, бассейн с морской водой, сказочные вечера под темным южным небом. И Гинеку не надо было никуда исчезать. Не было посыльных, не было машин, нетерпеливо сигналящих под окном. Кругом расстилалось море. Прекрасное уединение для влюбленных.
Воспоминания взволновали Шарку. Она решительно взяла зубную щетку и снова изучающе приблизила лицо к зеркалу. С вечера она чувствовала вялость. После дневной школьной круговерти Шарку охватила усталость, потом подкатила тошнота — учителям перед началом учебного года приходится основательно попотеть. Не дождавшись Гинека, она уснула, едва лишь легла…
Шарка открыла кран, и газовая колонка весело загудела. Шарка с наслаждением подставляла под теплый душ грудь, плечи, спину. Потом она принялась расчесывать свои длинные густые волосы. Затем ловкими быстрыми пальцами заплела косу, которую некоторые ее подруги по работе называли старомодной. Но Шарке коса нравилась.
Критически осмотрев себя со всех сторон, она положила свои косметические принадлежности на полку и тут вдруг заметила, что среди стаканчиков и зубных щеток нет черного футляра, в котором хранились предметы личной гигиены Гинека на случай его неожиданных отъездов на длительное время.
«Даже не попрощался! Скорее всего, у него не было времени, а может, просто не захотел будить меня, — подумала она. — Такое уже случалось».
Шарка заспешила на кухню и увидела там на столе короткую записку: «Еду в Липтовски-Микулаш. На обратном пути заверну к отцу. Жди меня в четверг вечером. Целую. Г.»
Она еще раз прочитала записку, перевернула листок обратной стороной. Боже, сколько было сказано слов насчет того, что после отпуска работы будет невпроворот, и вот, пожалуйста, исчезает, как дух. И не куда-нибудь, а к Марике!
