и снова плачет.
Наклоняюсь, упершись лбом в ее плечо. Обнять хочу, сдавить жарко. Поцеловать. Она хрупкая, такая, блин, хрупкая…
С трудом сдерживаюсь.
Чуть-чуть касаюсь губами волос, веду по бледной коже.
Она пахнет лекарствами. Больницей, кремом… Чуть-чуть собой.
— Скоро все будет, — обещаю.
— Я с трудом шевелю даже рукой, Дан. Хочу взять его на руки, и боюсь, что не удержу.
— Давай помогу, вот так.
Прикладываю сынишку к груди Моники, расположив сверху…
— Мой хороший… Какой славный! Правда, славный?
— Самый лучший! — говорю с плохо скрываемой гордостью. — И ты должна его как-то… назвать. Я сам бы не выбрал.
— Пусть будет Денис. Денис и Данис. Мне нравится, — прикрывает глаза. — Можно?
Теперь тебе можно все!
Внешне лишь подтверждаю кивком. Напоминаю себе: Моника мои кивки прочесть не может, как, впрочем, и мысли. В этом все дело.
Привык действовать…
— Я тоже. Тоже тебя… У нас все будет. Если захочешь. Ты была права. Я не умею извиняться.
— Перестань. Я была не права… Тоже. И я хочу… Очень-очень хочу все…
— Значит, у нас все будет. Все, — крепко сжав пальцы, целую ее руку, прижимаюсь щекой к ладони. — Все будет, и ты обязательно поправишься очень-очень скоро. У нас все… будет! Я сделаю. Клянусь.
Глава 52
Ника
Выход из комы оказался проблемнее и сложнее, чем показывают по экрану телевизора. За несколько месяцев пребывания в коме тело разучилось работать в привычном режиме, поэтому приходилось вставать на ноги потихоньку и разрабатывать мышцы, постепенно увеличивая нагрузку.
А я так хотела сразу… встать и бежать!
Но приходилось действовать согласно указаниям врачей и исполнять обещание. Я дала слово Дану, что не буду опускать руки и не стану умничать, делая вид, что я лучше врачей знаю, как надо.
Попробовала бы я схитрить или договориться раньше положенного срока, чтобы меня выпустили. Ничего бы не вышло. Дан следил усердно, не пропуская ничего. Мое выздоровление стало маниакальным предметом его внимания. Строгий мне попался мужик… Исполнительный, требовательный.
Мне так нравилось, что теперь он проявлял эмоции. Позволял заглянуть в глаза и прочесть себя. Правда, перед этим сидел с каменным лицом, но… ради меня старался снимать броню.
Какой внимательный к деталям, мамочки…
Он все-все замечал.
Мне не хотелось лежать в больнице и постоянно встречать любимого в образе бледной поганки. Я как-то посетовала на это Марии, жене Тиграна, которая навещала меня один-два раза в неделю. Неожиданно мы вроде бы сдружились.
— Ничего не говори. Больше ни слова!
На следующий день Мария притащила целую гору косметики и завила мне локоны.
Я не стала сильно краситься, но немного придала яркости почти бесцветному лицу.
Дан заметил все. Его цепкий внимательный взгляд отметил каждую, буквально каждую деталь!
Я едва не поплыла от радости и удовольствия, чувствуя себя потрескивающим бенгальским огоньком.
— Зачем ты это сделала? — задумчиво поинтересовался Дан, покрутив между пальцами прядь моих волос.
— Хотела выглядеть красивее. Ясно же. Не нравится? «Полный треш-набор!» Да? Кажется однажды ты сказал именно так.
— Что? — удивился. — Я так сказал?
— В самом начале.
Дан накрыл ладонью лицо.
— Мне стыдно.
— Врешь же! Тебе не стыдно. Ни капельки.
— Хорошо. Мне не стыдно, — отозвался мгновенно. — Просто мне показалось, что я очень удачно маскировал свой интерес твоей персоной.
— Ты… Ты как тот пацан, который дергает за косички понравившуюся девочку!
— Я хочу дергать только тебя… — ответил он почти мгновенно и прижался к моему уху, обжигая его шепотом. — Заплести тебе косу — отличная идея. Я намотаю ее на кулак и буду ох как дергать… пока трахаю тебя.
Безобразно жарко и откровенно. Я покрылась жаром удовольствия от его слов. Сразу до самых пят прокатился!
— Поэтому сложно видеть, как ты прихорашиваешься и становишься еще краше. Я очень… Очень тебя.
— Хочешь? — поинтересовалась я, взмахнув ресницами.
Дан застыл.
— Да ты издеваешься! — пробормотал. — Хватит строить мне глазки.
— Может быть, мне стоит построить их тому симпатичному медбрату, который делает мне массаж? — предположила я.
Дан мгновенно поднялся с кровати и посмотрел в сторону двери.
— Симпатичный мед-брат делает тебе общий массаж?
— И спину разминает, и ноги, и ягодицы.
Дан сжал кулаки так, что они затрещали.
— Когда? У тебя женщина была утверждена.
— Сегодня заменили, — добавила я небрежно. — Мне понравилось. Думаю, попросить, чтобы этот красавчик мял меня хорошенько… как можно чаще!
— Я ему руки вырву и в задницу воткну. Будет рукожопым. В прямом смысле этого слова, — пригрозил Дан и двинулся в сторону выхода.
А ведь он может. Поймает первого же симпатичного медбрата и…
— Данис! Дан! — всполошилась я. — Ты все неправильно понял. Это была шутка.
— Шутка?! Тебе смешно?
— Я просто хотела тебе понравиться! — призналась.
Дан вернулся обратно, сел, посмотрел на меня.
— Хотела понравиться? Я тебя. Очень. Очень. И хочу тоже очень. Разве неясно?
— Да вокруг тебя, наверное, куча симпатичных баб крутится. В особенности на детской площадке или в парке, где ты гуляешь с Дэнчиком. Ведь папа с малышом — это так сексуально!
— Ты серьезно? — перебил он меня. Я кивнула. Дан ухмыльнулся. — То есть когда ты меня увидела с Дэном, то… подумала, что я дико сексуальный. Так, что ли?!
— Безумно. И я очень переживаю, что пока я тут как тряпка… Там… крутые, интересные, голодные, способные и на все готовое самочки! Ты ко мне очень прохладно сейчас относишься, а раньше лез в трусы при малейшем удобном случае.
— Я и сейчас готов, — отозвался мигом, посмотрел жарко.
Потом оглянулся и взял мою руку, положил на свою ширинку.
— Очень… хочу. Жду, когда тебе будет можно.
— Можно прямо сейчас, — прошептала я. — Можно тебя приласкать?
Он сделал страшные глаза:
— Мы же в больнице.
— И что? У меня отдельная палата.
— А у меня особенное отношение к больницам.
— Расскажешь? — заинтересовалась я.
— Если тебе интересно.
— Мне интересно все, что тебя касается.
Я похлопала рукой по подушке. Дан сделал вид, что не понял.
— Приляг со мной рядом, расскажешь.
— Это глупости, Моника. И потом… неправильно. Это больница, место для твоего восстановления, а не комната для
