class="p1">Я такая мокрая, что долгих прелюдий не нужно. Я бы и не смогла сейчас… в прелюдию. В ласку. В нежность… Я поток, слишком горячий и жадный, слишком быстрый, чтобы доказывать что-то нежностью в этом моменте. Потом — да, да… Я его зацелую, занежу, а сейчас…
— Трахни меня уже, Белка, — требует Дан, сжав ягодицы. — Трахай.
— Ты без резинки.
— Да. И что ты мне сделаешь? — ухмыляется широко и тянется к моим губам. — Целуй. Я скажу, когда вот-вот будет финиш. Спрыгнешь с члена и возьмешь его в рот. Поняла?
— Не командуй мне здесь… — лепечу едва слышно, со стонами.
Прошу не командовать, но меня зажигают его приказы, следовать его воле, проигрывая, выигрываем в итоге оба — полноценный кайф.
Вбираю в себя горячий поршень по миллиметру, ахая от того, как он меня раскрывает, как проникает внутрь, делая меня еще более живой и горячей, полной чувств… От счастья текут слезы.
— Эй… Если тебе плохо, прекрати! — мгновенно беспокоится Дан.
— Мне хорошоооо… Боже, да… Я от счастья… Боже, как хорошо.
— Зови меня, а не боже какое-то! — ревниво отвечает Дан.
— Дааааан! — стону в голос. Ерзаю нетерпеливо, насаживаюсь резче. — Хочу тебя… на всю длину. Полностью взять, — признаюсь, рассыпаясь в горячих откровениях.
Никогда бы не подумала, что смогу вот так откровенно говорить о желаниях, но говорю… Говорю и чувствую, что не могу иначе.
Целую Дана всюду. Горячий рот, твердые губы, напористый язык, вытрахивающий до глотки…
Моя прелесть, мой наркотик!
Крепкая шея, острый кадык, плечи… Мммм… Мощная грудь.
Мой мужик! МОЙ!
Я всюду хочу побывать ртом, до куда дотягиваюсь, а как только получу наш первый взрыв, дотянусь всюда, куда захочу…
— Я буду тебя целовать, гулять по тебе губами. И ты… Ты не отвертишься.
— Пиздец. Мо… Ника… Притормози с признаниями, иначе я сейчас в тебе взорвусь.
— Я тоже, — отвечаю честно.
Последний толчок. Расплываюсь в жаре наших тел, чувствую, как он полностью во мне, дышать трудно, страшно, но я с восторгом хватаю раскаленный воздух.
— Ты веришь? Веришь? Аааа… — выкрикиваю, сделав первый взмах бедрами.
Смазанный и нечеткий. Хватаюсь за плечи Дана, переплетаю пальцы за его шеей в замок и снова делаю рывок, пробую. Подстраиваюсь. Слежу за реакцией. Прислушиваюсь к себе, наконец, нахожу тот самый ритм, который заводит и меня, и его… Двигаюсь, наслаждаясь…
— Охренеть.. Ты как будто вечность… ствол.. полировала. А?
— Ты… ты же не ревнуешь сейчас, да? Я в коме была, какая полировка, дурак? — и смеюсь, и плачу… — Это не разумно!
— Знаю. Знаю, что не разумно. И все равно… Охренеть, Моника. Ох-ре-неть… Продолжай. Не тормози!
Стону в голос.
Мне хорошо, очень. Дрожу от наслаждения, которое вибрирует в каждой клеточке моего тела! И особенно сильно разрастается шаром там, где мы соприкасаемся телами.
Его твердость и моя влажная мягкость, мой напор и его принятие, его жажда и моя… такая же! Идеальные, дополняющие. Совместимые… Просто космос, и меня подбрасывает, расплываюсь от оргазма, чувствую себя тем самым водопадом, который щедро заливает бедра мужчины.
Все еще двигаюсь, на пределе. Быстрее и резче.
Дан смотрит. Говорит что-то…
Читаю по губам, говорит, что любит, и требует, чтобы опустилась.
— Бери… В рот бери, иначе еще одного ребенка заделаю, а тебе пока нельзя! — рычит страшным голосом.
Шлепком по заднице останавливает мои раскачивания.
Я сползаю… наверное, неуклюже, но между ног будто произошел сладкий взрыв.
— Бери скорее, бери.
Ладонь Дана требовательно опускается на затылок, наталкивая на член. Мускусный вкус его смазки, сладковато-соленый — мой… Все смешивается на языке. Коктейль нашей несдержанности, голода, любви, страсти…
— Какой ты вкусный… — шепчу. — Ты вкусный!
И снова припадаю ртом к его члену, беря поглубже, посасываю.
—Да… Да, Белка…. Вот так. Вот так соси…. Умммм… Дааа… — надавливает жестче, пробирает глубже.
Намного глубже, чем я бы сама взяла. Но сейчас я испытываю только удовольствие от его нетерпения и вбираю как можно глубже, стараясь сосать.
Несколько интенсивных движений, его напор…
— Да. Да… Бери… Уууу…
Ругнувшись, Дан издает громкий, протяжный стон с воем и выпускает поток семени в мой рот, продолжая раздавать приказы, которые невозможно не исполнить, потому что мне самой этого тоже ужасно сильно хочется.
— Глотай. До последней капли… Выпей… Все высоси…
Выполняю, о чем он просит, чего хочется мне самой.
Во рту его и мой вкус, в теле — звонкая радость и приятное опустошение. Мыслей нет, только эйфория от единения…
Подняться нет сил, просто перекатываюсь на спину, Дан отстегивает себя, сползает пониже, обнимает, целует в шею.
— Это самое долгое воздержание, что у меня было.
— То есть, ты меня серьезно ждал?
— Как никого другого. Как ничто. Я… — глаза Дэна застывают. — Я бы не знаю, что с собой сделал, если бы ты не очнулась.
— Ты бы любил нашего сына за двоих, прекращай думать о плохом. Я здесь, рядом с тобой. С нами наш сынишка…
Переведя дыхание, прижимаюсь к Дану, целую его лицо, шею, глажу ладонями по груди и торсу.
— Люблю тебя, очень-очень, Дан.
— Минуту, — отвлекается.
Тянется куда-то вбок, к тумбе. Выдвигает первый ящик и достает две коробки. Одну откладывает в сторону, вторую протягивает мне на ладони.
— Я кое-что сделал. В своей новой официальной жизни, так сказать, — ухмыляется.
— Что?
— Изменил фамилию. Убрал отчество. Теперь я официально Данис Осло. Мне кажется, звучит намного благозвучнее, чем предыдщая фамилия. Знаю, для девушек это важно. Поэтому теперь я со спокойной душой могу предложить тебе выйти за меня, зная, что не подосру своей не самой благозвучной фамилией.
С самым серьезном выражением на лице, открывает коробку, протягивает кольцо.
— Ты выйдешь за меня?
Обалдеть… Он и в этом вопросе сначала подумал обо мне, о моем удобстве, мыслях, сомнениях и только потом… о себе. Боже, как это… трогательно!
Надо соглашаться. Прямо сейчас! С деталями разберемся позднее, не то потом придется снова с него клещами вытаскивать.
— Да, конечно. Я… Согласна!
Он молча надевает кольцо на палец, обнимает, и я слышу, как на самом деле волнуется его большое и горячее сердце. Аааа… Виду же не подал, уверенный мой.
— Люблю-люблю, — шепчу ему, целуя. Он отвечает так же, в тон мне, срывающимся
