кабинке с колоннами.
Ее руки ловко выкладывали из рюкзака сэндвичи, а глаза наслаждались изображением лужаек, прудов и далеких холмов. Всё как настоящее.
– Как я счастлива, – Айко склонила голову набок.
Мужу следовало ответить: я тоже.
– Интересно, те двое… – сказал вместо этого Сатощи. – Они уже в Церкви Стариков или им всё еще запихивают в рот сладости и…
– Почему вас это интересует?
– Мне показалось, они были не прочь забрать и меня.
– Почему? Вы еще не стары.
Сатощи промолчал.
Они ели сэндвичи.
– Я ведь занимаюсь стеклом, а это очень хрупкая материя, – объяснял он, кусая. – И те, кто ухаживает за стеклом, тоже как-то ломки, легко бьются, стареют.
– Однако стекло, – сказала Айко, – это красиво.
– Да, это особенность нашей Башни, – кивнул Сатощи. – В американских башнях давно отказались от стекол, там в окна вмонтированы видеоэкраны. Можно развлекаться круглые сутки.
– Там нет телевизоров, не так ли?
– Нет.
– Неудивительно, – рассуждала Айко. – Телевизор – это наши японские традиции, часть нашей древней культуры… Ой!
На них упала тень.
Человек стоял на пороге, с белыми накладными волосами и белым лицом. Перед собой он держал поднос – бутылка с вином и две пустые чаши, всё из чистого стекла.
– Sous le pont Mirabeau coule la Seine et nos amours![9] Милостивые государи, не желаете ли вина?
Пейзаж померк.
Земля поехала, стекло в руках белого человека зазвенело, а щеки стали совсем белые – как искусственный мрамор беседки, покрывающийся на глазах трещинами…
Землетрясение!
Человека с вином катапультировало первым – Айко успела заметить, как взлетели вверх костлявые ноги в шелковых чулках.
– …и бояться не нужно. Возможно, это было плановое землетрясение…
– Я плановые еще больше боюсь, – говорила Айко, – потому что неясно, для чего их планируют.
Они лежали валетом, неудобно – как упали, так и лежали.
– Говорят, для того чтобы подготовиться к неплановым…
Сатощи потянулся, нащупал в листве сэндвич, откусил.
– Трясут для того, чтобы доказать свою власть. Если исчезнут землетрясения, Башня развалится. От хаоса.
– Сатощи-сан!
Опять она должна выслушивать опасные разговоры: что за день!
– А Сатощи-сан верит в легенду, что основой Башни стала гора Фуджи?
Сама соображала, как сменить повязку – рюкзаки с запаской пропали вместе с мраморной беседкой и разносчиком вина.
– Основой башни служит Церковь Стариков.
– Сатощи-сан… – Айко приподнялась на локте. – Почему вы постоянно говорите про эту Церковь? Мужчины не должны так ее бояться.
– Я ведь был там уже – не с визитом, по работе.
– Были – там?
– За день до нашего знакомства. Там у них треснуло стекло. Нужно было заменить.
– Разве стекла могут треснуть?
– Не могут. Конечно, не могут. Все те, которые могут, давно заменили. Кроме одного. Одного стекла.
Айко слушала – хотя ей хотелось закопаться поглубже в эти уютные листья и ничего, кроме собственного дыхания, не слышать.
– Там был сумасшедший стекольщик.
Сумасшедший стекольщик! Вот не хватало.
– В целом он был нормальным, этот стекольщик, которого я застал стариком.
Нет, Айко не стала закапываться – ей вдруг сделалось интересно. Еще бы повязки найти…
– Только дважды с ним случилось что-то странное. Первый раз он оставил одно стекло незамененным. В Церкви Стариков; он работал там в молодости. Потом, когда он отправился туда постоянным жителем, его случайно поселили прямо около этого стекла, и он его узнал. И тогда страшный припадок повторился. Что ему оставалось, как не разбить стекло? Так я провел там целых два дня – менял стекло и заодно служил этому старику сыном.
– Сыном?
– Назначили. Когда человеку плохо, ему необходимо назначить родственника. Ближайшего. Не так ли?
– Я не думала об этом.
– Вы образцовая жительница Башни. Итак, два дня я менял стекло в повязке…
– В повязке?
– Черной, на глаза. Раньше – когда стекла еще имели возможность биться – такую непроницаемую повязку выдавали всем семьям Башни – аварийный набор, как только окно разбито, сразу же отвернуться, надеть повязку и сообщить дежурному Лифтеру. Вот такую повязку; я же менял окно.
– На ощупь?
Сатощи доел сэндвич, взял пригоршню листьев и протер губы.
Айко догадалась:
– «Спрашивай о том, что за пределами вселенной, нашей галактики, даже нашей Земли… Но никогда не спрашивай: что за пределами Башни?» Так?
Она даже вспомнила, кто это говорил – Древний Лифтер номер два.
Сатощи посмотрел: таким взглядом, будто темная повязка всё еще была на его глазах.
– Все-таки кое-что этот старик мне сказал… Да не закапывайтесь вы, как школьница. «Я видел там Вестника!»
– Только и сказал?
– Только это. Приступ безумия был коротким; всё остальное время, пока я устанавливал «небьющееся», он молчал: сознание снова овладело им. Под конец, правда, стал рассказывать о том, что всегда ждал такого сына, как я… Попросил меня посмотреть, как он научился облегчаться, «не портя матрас». А ведь некоторые так этому и не могут научиться.
– Я не могу найти…
Айко лежала лицом в листья, они холодили горевшие от стыда щеки.
– Потеряла свои повязки… а нужно срочно сменить. Может, у вас, ваши… Я знаю, конечно, мужские отличаются. Но мне очень нужно, прошу.
Сатощи молчал.
– Прошу, – повторила она, дыша в листья.
И – поняла. Еще до того, как услышала его признание.
Не сдержалась, провела рукой по бедру мужа. Проверить, только проверить. Бедро было пустым: повязки не было.
Как же он живет без этого?
– Не бояться, – услышала сверху его. – Главное – не бояться. Надевать повязку три-четыре раза в день. И всё. Потом снимать. Раньше их надевали только детям, взрослые обходились без них…
«Вниманию посетителей Парка! Извините за ожидание; через час карантин будет окончен, и вы сможете приступить к прогулкам».
Боги! Она вышла замуж за человека без повязок!
Ноги Айко были голыми и белыми на фоне красно-желтой листвы.
Они были без повязок. Они – преступники во Французском парке.
Их преступление пока не привлекло ничьего любопытства. У Лифтеров сложный день: землетрясение прошло удачно, но совпало с двумя неприятностями – повесился зеленоволосый юноша, сбежавший с экзамена. И еще задурил Безумный Стекольщик: разбил окно – оно каким-то образом оказалось бьющимся – и, пока не прибежали спасатели, долго смотрел на бесцветные волны, в которых плавали обломки лодок, пустые надувные матрасы и другие предметы.
Пошел ветер – снова заработали насосы. Листва взметнулась и окатила супругов, залетая в лицо, за шиворот, между колен и пальцев.
Сверху опускалась беседка; из нее выглядывал белый профиль в парике:
– Милостивые государи, не желаете ли вина? Я ваш гид по Французскому парку. С наступающим Рождеством! Скоро Рождество, не так ли?
– Когда? – кричала Айко
