АН-12 на полярном аэродроме
Около семи вечера десантников выстроили на взлётной полосе и просто и буднично объявили о начале атомной войны между СССР и блоком НАТО и поставили боевую задачу: захватить и удержать аэродром Бардуфосс возле Нарвика. И вскоре на аэродром стали садиться грузные Ан-12, фантастически выглядевшие в сгустившейся темноте, и Ли-2. К ним понеслись сломя голову и люди, и грузовики. В тесное нутро самолётов забрасывали ящики с боеприпасами, заносили 82-мм безоткатные орудия БМ-10, зенитные установки ЗУ-23 и забирались сами, цепляясь друг за друга автоматами.
Забитые до отказа людьми и оружием самолёты пошли на взлёт и направились в сторону норвежской границы. А земля провожала их багровым фейерверком: над Кольским полуостровом рвались боеголовки американских «Поларисов». «Повезло ли мне, что я сижу сейчас в недрах хрупкого летательного аппарата, несущегося неведомо куда? – думал Саша, стараясь отодвинуться от угла ящика, давившего ему в бок. – Наверно, повезло: я ведь мог быть там, где бушует это зловещее зарево. Или в Москве, которую американцы не обойдут своим ядерным вниманием… Эх, Аля, – успела ли она уехать?». Зрелище за иллюминатором завораживало: слепящие вспышки атомных взрывов, огонь в небе и на земле, трассеры советских и норвежских истребителей, сцепившихся в драке; небо, расчерченное выхлопами зенитных ракет.
Менее чем через час «Аны» под прикрытием «МиГов» стали заходить на посадку. Батальон псковских десантников, выброшенных на парашютах тремя часами раньше, свою задачу выполнил – удержал ВПП, хотя и ценой высоких потерь. А прибытие посадочного десанта, усиленного противотанковыми и зенитными средствами, позволило теперь не только прочно удерживать аэродром, на который в непрерывном режиме перебрасывались советские войска с техникой, но и отрезать всю северную группировку норвежских войск от подкреплений, а самое главное – захватить склады мобрезервов 6-й (самой мощной) дивизии норвежской армии.
Александру повезло. Когда он выскочил из самолёта и глотнул студёный норвежский воздух, откуда-то из темноты прилетела короткая пулемётная очередь. Двое бойцов рядом с ним повалились на бетонку (один был убит наповал, другой ранен), но москвич остался невредим. А вскоре он уже сидел рядом с майором Головатовым в захваченном здании базы и допрашивал пленных норвежцев, растерянных и угрюмых.
В течение следующих двух дней с катеров и сторожевых кораблей Северного флота и мобилизованных рыболовецких сейнеров под прикрытием орудий эсминцев шла высадка морского десанта в Тромсё, Анденесе, Нарвике. Советские десантники цепкими крабами карабкались по обледенелым камням, подавляя разрозненное сопротивление норвежских частей. Ошеломленные таким напором и известием о захвате королевского дворца в Осло советскими диверсантами, норвежцы тем не менее проявляли иногда подлинный героизм: под Нарвиком три торпедных катера вышли в самоубийственную атаку против советского десанта, но были потоплены ливнем 45– и 57-мм снарядов счетверённых автоматических орудий эсминцев прикрытия.
Комбинация морских и воздушных десантов в Северной и Центральной Норвегии, появление советских танков, пропущенных нейтральными шведами через свою территорию, операция советского спецназа, захватившего в Осло королевскую семью и взорвавшего дом правительства Норвегии, а также демонстративный взрыв тактической атомной боеголовки над позициями королевских гвардейцев вынудили короля Норвегии подписать капитуляцию на четвёртый день войны. Норвежцы не хотели воевать, а помощи ждать им было неоткуда.
Александру повезло. Пережив ожесточённый бой с норвежскими танками в районе Бардуфосса и охоту за английскими диверсантами, выброшенными в помощь мифическому норвежскому сопротивлению (во время этой охоты у его ног упала английская граната, но, к счастью, не взорвалась), он, как и многие советские солдаты, после войны остался служить на советской военной базе в Норвегии, через год обзаведясь норвежской женой, а потом и целым выводком детей. После войны запрет на международные браки был снят: Советский Союз понёс огромные людские потери, которые надо было восполнять.
И неважно, кто рожал этих детей: датчанки, итальянки, француженки, норвежки или кубинки – важно, что эти детишки говорили по-русски.
Москвич по имени Александр действительно был счастливчиком: пережить мировую атомную войну и не схватить при этом смертельную дозу радиации – это само по себе большое везение.
****
03–25 московское время, 01–25 время местное. Авиабаза бундеслюфтваффе Аурих
Подполковник бундеслюфтваффе Эрих Хартманн сидел за столом, заваленном кучей разнообразных бумаг, и пытался вспомнить русские матерные слова, которые ему довелось услышать в советском плену. Да, он устал, да, новости с линии фронта приходили одна другой хуже. Но окончательно его вывела из себя радиограмма, полученная из-за океана, из штаба Тактического авиационного командования USAF. Радиограмма была адресована командованию 2-го ЦУВО и пришла по адресу, но текст… Текст радиограммы гласил: «Командующему 2-го ЦУВО. Срочно. Подтвердите готовность принять перебрасываемые самолеты USAF, – далее шел список эскадрилий, всего около пятисот машин, – …на ваши авиабазы…». А дальше шел длинный перечень авиабаз в ФРГ, Дании, Бельгии и Голландии, почти полностью совпадающий с тем скорбным списком авиабаз, уничтоженных вечерним ракетным ударом красных, который недавно зачитал Хартманну его новый начальник штаба, исключение составлял только пяток аэродромов в Бельгии и Голландии. Там, в Америке, что, в штабах сидят сплошные идиоты? Или они до сих пор не знают, что творится в Европе? Эрих представил себе, как эти пятьсот машин, совершив длинный перелет с дозаправками, с уставшими донельзя пилотами, садятся на эту несчастную горстку аэродромов, и как радостно потирают свои кровавые лапы русские ракетчики, узнав о таком подарке – ведь у Альянса нет господства в воздухе, да и вообще скрыть перелет такой оравы самолетов в принципе невозможно. Надо что-то делать, но что? Для начала надо сажать эту чертову кучу самолетов на авиабазы в Испании и Британии, и уже с них перебрасывать машины на те аэродромы, которые смогут их принять. А принять – это ведь не только посадить самолет на незнакомый аэродром (хотя и с этим будут проблемы, часть площадок рассредоточения имеет примитивные системы аэронавигации, а большинство не имеет их вовсе, они подходят только для пилотов, хорошо знакомых с местностью). Принять – это заправить самолет для нового вылета, повесить на него вооружение, а вот с этим у 2-го ЦУВО сейчас полный швах. Ни обслуживающего персонала, ни запасов вооружения для пятисот новых машин у 2-го ЦУВО просто нет – все сгорело вчера в атомном огне на тех самых авиабазах, которые перечислены в радиограмме (или в мартирологе, который зачитал ему начальник штаба). А четверть запасов осталась на базах во Франции, в одночасье превратившейся из союзника в не очень дружественного нейтрала. Его невеселые мысли прервал звонок дежурного:
– Герр оберст-лейтенант, пропала связь с эскадрильями ЗРК «Найк Геркулес» 4-й авиадивизии бундеслюфтваффе. С площадки рассредоточения на шоссе Е22 у Вестерстеде докладывают, что наблюдают в районе Ольденбурга ядерные взрывы, предположительно четыре.
Эрих наконец-то смог сложить в голове ту замысловатую матерную конструкцию, которую он так часто слышал от русских конвоиров, и громко выговорил ее в пространство. Внезапно в распахнутой двери возник сонный начальник штаба, полуодетый, но зато с пистолетом в руке.
– Ты чего это? – как можно дружелюбнее поинтересовался Хартманн. Кто его знает, во время Третьей Мировой войны у любого может крыша съехать, даже если это кадровый немецкий офицер. Начштаба посмотрел мутными со сна глазами на Эриха, потом на пистолет в своей руке и смутился.
– Понимаешь, сплю спокойно, в смысле кошмары снятся про ядерную войну, и тут кто-то рядом начинает громко ругаться по-русски. Вот я спросонья и подумал…
– Что тебя сейчас разбудят русские медведи-десантники с автоматами наперевес? – насмешливо произнес Хартманн, и оба рассмеялись. Неуклюжая шутка сняла дикое нервное напряжение, которое копилось в них все последние часы, но о том, что эта шутка скоро обернется печальной правдой, они еще не знали.
****
03–30 московское время, 01–30 время местное
Рендорф, бункер запасного командного пункта главкома ВВС НАТО
Генерал бундесвера Йозеф Каммхубер сидел в уцелевшем запасном командном пункте возле Рендорфа и размышлял, почему все так получилось. Его, ушедшего в отставку меньше месяца назад, вчера вечером выдернул в этот бункер Конрад Аденауэр, канцлер ФРГ и баловень судьбы. Когда советские мегатонные ракеты начали падать на города Германии, Конрад оказался единственным уцелевшим из всех руководителей стран континентальной Европы, входивших в НАТО – он уцелел, потому что из столичного Бонна поехал в субботу в свой родной Бад-Хоннеф, возле Кёльна.
