— Погружение на триста пятьдесят, — приказал Шаров. — Уйдем под термоклин.
Рулевой отклонил от себя рычаги управления, и подлодка буквально спикировала на глубину, преследуемая частыми, точно барабанный бой, импульсами гидролокатора.
— Похоже, это вертолетная ГАС, — предположил акустик «Усть-Камчатска».
— Если над нами «вертушка», значит, где-то рядом корабль. Сюда ни один вертолет не долетит с суши. — Владимир Шаров раздраженно цокнул языком: — Серьезно за нас взялись!
— Нужно как-то оторваться от преследования, — с растерянностью произнес Тарас Беркут, несмотря на объявленную тревогу, остававшийся в центральном посту.
Командир диверсионной группы остро ощущал собственную беспомощность. Ни приемы рукопашного боя, ни меткая стрельба не могли помочь избавиться от винтокрылой машины, кружившей сейчас в нескольких сотнях метров над быстро опускавшейся в пучину подлодкой. Майор почувствовал себя мишенью, в которую уже нацелен ствол, и палец стрелка только что коснулся изгиба спускового крючка. Оставалось надеяться, что эти сосредоточенные, но спокойные люди в черной морской форме знают, что делают.
— Океан — это настоящий слоеный пирог, — пояснил Шаров, на лице которого выступила испарина, не то от волнения, не то от царившей в отсеках духоты. — Верхний слой воды постоянно нагревается солнечными лучами, и потому достаточно теплый. Но на глубине сто-двести метров, куда дневной свет не проникает никогда, температура резко падает. Это называется слой температурного скачка или, короче, «термоклин». Резкий перепад температур сказывается на прохождении акустически сигналов. Импульсы, направленные на этот слой сверху, например, теми гидролокаторами, что нас сейчас облучают, отражаются вверх. Шум, направленный снизу, шум нашей подлодки, который могут уловить сонары в пассивном режиме, отражается вниз. Мы поднырнем под слой скачка, станем «невидимками».
— До тех пор, пока не подойдут корабли янки, — кисло заметил старший помощник. — У них погружные ГАС, которые можно опустить на трехсотметровую глубину. И тогда нам хана!
— Замучаются искать! Мы уже будем далеко!
Рулевой, сверяясь с показаниями глубиномера, сообщил:
— Триста пятьдесят метров!
— Остановить погружение! Увеличить ход до десяти узлов! Лечь на курс сто сорок!
Маневрируя, «Усть-Камчатск» начал разгоняться, буквально продираясь сквозь сдавленную собственной массой толщу океанской воды. Ее корпус испытывал колоссальное давление, словно подлодку стискивала ладонь великана, и это давление люди, находившиеся на борту субмарины, ощущали буквально собственным нутром.
— Мы на предельной глубине, — произнес Владимир Шаров. — Здесь нас почти невозможно обнаружить с поверхности, но мы и сами практически ничего не знаем о том, что творится над головами.
— Нельзя просто прятаться, — повысил голос Тарас Беркут. — Мы уступаем противнику инициативу!
— Мы будем оставаться на глубине столько, сколько сможем, насколько хватит запасов кислорода и энергии в батареях.
Субмарина двигалась десятиузловым ходом, быстрее, чем многие обитатели океанских глубин. Кашалот, грозный хищник, нырнувший за добычей, испуганно отвернул в сторону, пропуска ее. Но со стороны могло показаться, что «Усть-Камчатск» неподвижно завис над бездной, обрывавшейя на многокилометровой глубине горным плато, похожим на поверхность далекой звезды, таким же неизученным, где никогда не ступала нога человека. А наверху кружил вертолет, то снижаясь к самым волнам, то снова взмывая вверх, одним таким «прыжком» преодолевая по полмили а то и больше. Но импульсы гидролокатора бессильно разбивались о ту невидимую границу между слоями воды разной температуры, заставляя экипаж бессильно ругаться.
— Шум винтов, — неожиданно доложил акустик «Усть-Камчатска». — Надводная цель!
Новый звук бесцеремонно нарушил безмолвие океана. фрегат «Калгари», на мачте которого реял канадский флаг, мчался со всей силы. Форсажные турбины разогнали его до тридцати узлов, но и этого могло не хватить.
— Лейтенант Морган, какие новости от американцев? — капитан фрегата окликнул своего старшего помощника.
— Их корабли будут здесь через час, никак не меньше, сэр. На подходе один «Орион», вылетевший из Перл-Харбора. Он прибудет в течение получаса.
— Русские не могли уйти далеко. Сбавить ход до пяти узлов, опустить буксируемую антенну ГАС!
Фрегат замедлил ход, так, чтобы собственные шумы не создавали помех работе сонаров. Длинный кабель, разматывавшийся за его кормой, оканчивался насадкой гидролокатора, опускавшейся все ниже и ниже и пробившей незримый рубеж «термоклина». Первый же импульс настиг повисшую в толще воды подлодку, но, вместо того, чтобы вернуться невесомым эхо, частью был поглощен покрывавшим ее корпус противогидролокационным покрытием, а частью рассеялся.
— По нам снова работает ГАС! — немедленно доложил Шарову акустик, переключивший бортовой гидроакустический комплекс МГК-400 в режим обнаружения сигналов. — Корабельная станция! Рядом эсминец или фрегат!
— Теперь точно головы поднять не дадут, — прорычал сквозь зубы старший помощник. — У них преимущество в скорости, не уйти!
— Вашу мать! — Тарас Беркут почувствовал, как в груди поднимается темная волна злости и отчаяния.
Командир диверсионной группы выскочил из помещения центрального поста, едва не сбив с ног нескольких попавшихся ему по пути в узком проходе моряков. Он знал сейчас, что делать. Целью беркута была одна из пустующих кают. На самом деле, свободного пространства на борту, несмотря на то, что в поход «Усть-Камчатск» вышел с неполным экипажем, едва ли было в избытке. Но здесь никто из моряков не хотел селиться, предпочитая тесноту других кубриков. И причиной тому были три массивных цилиндра, отлитых из свинца и «украшенных» желто-черными символами радиационной опасности.
Беркут опустился корточки возле крайнего из уложенных в ряд прямо на полу цилиндров. Когда-то это был атомный артиллерийский снаряд калибра 152 миллиметра, но усилиями подпольных ядерщиков он превратился в диверсионный ядерный фугас. Пальцы бывшего майора Российской Армии, чуть дрожа, коснулись пульта, прилепившегося к свинцовой болванке, начиненной смертоносным плутонием.
— Командир! — Вздрогнув, Беркут обернулся, увидев застывшего на пороге каюты Заура Алханова. — Что ты делаешь, командир?
— На что похоже, боец? Над нами крутится американский эсминец. Если не удастся от него оторваться, я приведу в действие заряды. Хоть сколько-то пиндосов прихватим с собой!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
