Водометные движители оглашали бездну торжествующим ревом, когда сброшенные канадским вертолетом торпеды обнаружили цель. Импульсы бортовых сонаров непрерывно долбили в корпус «Варшавянки», и противогидролокационное покрытие лишь отчасти поглощало эти «удары».
— Разворот на курс двести шестьдесят! Самый полный вперед!
Гребной винт принялся с удвоенной силой кромсать воду, полную каких-то обломков, кусков обшивки тонущего фрегата, разгоняя трехтысячетонную субмарину до двадцати узлов, максимум, что можно было «выжать» из ее механизмов, вовсе не предназначенных для спринтерских заплывов на глубине.
— Торпеды по корме! Приближаются!
— Приготовить прибор гидроакустического противодействия к запуску в режиме имитатора!
Последний «Корунд» был готов к пуску, ожидая своего часа во тьме торпедной трубы, и как только прозвучал доклад офицера-торпедиста, капитан Шаров скомандовал!
— Поставить газовую завесу за кормой! Торпедный аппарат номер шесть — пли!
Стена из множества пузырьков воздуха, стравленного из балластных цистерн, на несколько секунд скрыла «Усть-Камчатск» от преследующих торпед. Сигналы их гидролокаторов бессильно разбились об эту преграду, и системы самонаведения автоматически перешли в пассивный режим, мгновенно наведясь на покинувший торпедный аппарат имитатор «Корунд». Ложная цель сейчас испускала звуки, в точности повторяющие шумы самой подлодки, а Владимир Шаров отдал новый приказ:
— Срочное погружение до трехсот пятидесяти! Принять балласт! Рули глубины на максимальный угол!
«Варшавянка» вновь буквально спикировала во тьму, пропуская над собой торпеды. Пол отсека накренился так, что кое-кто из моряков от неожиданности едва не свалился с ног, чудом удержавшись. Одна их торпед, все так же торжествующе ревя, промчалась над головами, преследуя маневрировавший по заданной программе и отчаянно шумевший, кажется, на весь океан, «Корунд». Но второй «Стингрей», заложив вираж, вдруг спикировал следом за подлодкой, и снова по ее корпусу ударами кувалды прокатились импульсы сонара системы наведения.
— Торпеда за кормой, три кабельтова! — закричал, срывая голос, акустик, для которого впервые все это было по-настоящему, а не на учениях, и от этого, от предчувствия близкой и неминуемой гибели на глубине, где нет надежды на спасения, было страшно. — Два кабельтова!
Владимир Шаров знал, с самого начала знал, что шансов нет. Торпеда «Стингрей» имела более чем двукратное преимущество как по скорости, так и по глубине. Но они почти смогли увернуться. Удар, на первый взгляд не такой уж и сильный, сотряс корпус субмарины, когда сработала сорокакилограммовая кумулятивная боеголовка торпеды. На миг померкло освещение, но затем лампы снова вспыхнули, и вместе с ярким светом в отсеки ворвался тревожный рев сирены.
— Попадание в левый борт, в районе пятого отсека! Внутрь поступает вода!
Луч огня без труда прожег резину звукопоглощающего покрытия, прошил легкий корпус, и лишь на миг задержался, коснувшись прочного, внутреннего корпуса. Ледяной поток под чудовищным давление хлынул внутрь, заполняя все пустоты. Находившихся в поврежденном отсеке подводников буквально размазало по переборкам, а затем остановился залитый водой электродвигатель.
Виталий Егоров был одним из тех, кто оказался в момент попадания торпеды в дизель-генераторном отсеке, куда, продолжая заполнять все встреченные пустоты, хлынула забортная вода. Вскочив, он бросился к открытому люку, уже по колено в воде и грязной пене, крича своим товарищам:
— Живее! Покинуть отсек!
Но Егоров бежал не от воды, а навстречу хлещущему из овального проема потоку, хватаясь за все, за что мог зацепиться, пытаясь удержаться на ногах.
— Куда ты?! — напарник немолодого механика схватил за рукав своего товарища. — Уносим ноги!
— Затопит аккумуляторы — всем хана! Нужно закрыть люк!
— А, черт! А ну, давай вместе! Навались!!!
Вдвоем они навалились на массивную крышку, двигая ее против течения воды. Стонали от напряжения мышцы, соленые брызги били в лицо, протекая в легкие, но люк медленно, по сантиметру, но двигался. Воды в отсеке было уже почти по пояс, когда тяжелая створка с глухим стуком захлопнулась, и Егоров принялся вращать штурвал запора.
А капитан Шаров в центральном посту уже принимал донесения о потерях.
— Затоплен генераторный отсек. Пять человек погибли. Возможно, в шестом отсеке есть выжившие, а, возможно, и нет, если они не успели задраить люки герметичных переборок. Связь с ним потеряна.
— Мы лишились хода?
— Кажется, нет, но может двигаться только под аккумуляторами, а они разряжены уже на треть!
— Раненых в медчасть! Включить трюмные помпы! Осушить затопленный отсек!
— Этого мало, — мотнул головой старший помощник. — У нас в борту пробоина, вода будет поступать быстрее, чем мы сможем ее откачивать. Нужно залатать нашу «шкуру», капитан!
— А для этого нужно всплыть, — понимающе кивнул Шаров. — В акватории, контролируемой противником, над которой барражируют его «Орионы» и «Посейдоны». Весь наш поход — сплошной риск, и чудо, что мы здесь, в центре Тихого океана. И еще большим чудом будет, если нам удастся увидеть берег Америки хотя бы в перископ. Что ж, мы рискнем снова. Начать всплытие, продуть балласт!
Подлодка, избавляясь от лишнего веса, забортной воды, вытесняемой из балластных цистерн пороховыми газами, дрогнула, устремляясь к поверхности. Ограждение рубки, точно акулий плавник, вспороло водную гладь, оставляя пенный рубец, хорошо различимый издалека. Где-то на горизонте можно было рассмотреть непонятную суету — это команда стремительно тонущего «Калгари», который не спасли ни крылатые и зенитные ракеты, ни универсальная артиллерия, ни сверхскорострельные шестиствольные зенитки «Фаланкс», покидала свой корабль, спеша спустить на воду спасательные плотики.
Тарас Беркут, почувствовав под ногами качку, выскочил из каюты, в которой ждали своего часа ядерные заряды. На бегу загоняя в рукоятку девятимиллиметровой «Беретты-92F» снаряженный магазин, он ворвался в центральный пост, подскочив к капитану.
— Какого черта? Почему всплываем?! Что вы творите?!
Увидев оружие в руках спецназовца, Шаров отшатнулся, наткнувшись спиной на переборку отсека. Несколько находившихся рядом моряков дернулись, было, остановить командира диверсантов, но остановились, будто натолкнувшись на невидимую стену.
— Как это понимать? — Беркут напирал на капитана, в то время, как «Усть-Камчатск» уже мерно покачивался на волнах, заметно накреняясь на левый борт.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
