что происходило в зимней комнате во время моего двухлетнего сна, я могла узнать только из рассказов Вилфрида и Шарлотты. Теперь, выслушивая другую точку зрения, мне начало казаться, что с детьми из бывшей фракции Вероники обошлись довольно жестоко.
— Один из ваших рыцарей вручил мне недавно напечатанную книгу, — продолжил Родерик. — Мне сказали, что вы бы сами показали ее мне, если бы не то нападение и его последствия, из-за которых вы так надолго уснули. А внутри… внутри была та история, которую я рассказывал год назад.
Его взгляд вдруг стал рассеянным, а в глазах появились слезы. В те дни он должно быть чувствовал, что ему больше не место в игровой комнате. Моя книга дала ему возможность обрести хоть какую то опору.
— Я был так счастлив, — твердо сказал он, сжимая кулаки. — Я перечитывал ее снова и снова, и довольно скоро понял, что моя бессвязная речь была отредактирована, чтобы моя придуманная на ходу история стала настоящим рассказом. С этого момента я стал уделять куда больше внимания стилю написания того, что читаю. Теперь я уже намного лучше собираю слова в предложения, хотя до идеала все еще далеко…
Вместо того, чтобы играть с остальными, Родерик читал рыцарские истории и мои священные писания в картинках, придумывая новые сказки на основе тех, которые собрала Филина, и записывая свои собственные сборники историй. Это должно было быть довольно трудным занятием, учитывая, что у него был очень ограниченный список доступных книг для чтения.
— Я верю, что ваши усилия принесли большой урожай, — сказала я. — Рассказы, которые вы собрали и передали мне в прошлом году, были очень хорошо написаны.
— Вы оцениваете усилия каждого, не обращая внимания на их фракции, — отметил Родерик. — Вы так же заплатили за рассказы, которые я написал в прошлом году. В тот день, когда вы вознаградили мою работу, я осознал как сильно хотел бы служить вам, леди Розмайн, но вместо этого я снова столкнулся в подозрениями со стороны окружающих. Сейчас я член бывшей фракции Вероники, который вдобавок совершил непростительную ошибку, которая навредила человеку, с которым вы помолвлены. Сразу после достижения совершеннолетия я мог бы покинуть свою фракцию, но мне бы все равно не доверяли. Получить место одного из ваших вассалов было моей несбыточной мечтой.
Родерик опустил взгляд и посмотрел на свои сцепленные пальцы, прежде чем смог заставить себя продолжить.
— Я не смог стать вашим вассалом, а Филина смогла. Она дела все тоже самое, что и я, но все же добилась того, что было недоступно для меня, несмотря на то, что она являлась всего лишь низшей дворянкой. Когда я узнал об этом, меня захлестнула зависть, и я возмущался, что не принадлежу вашей фракции.
Услышав его признание, Филина тоже опустила взгляд вниз. На ее лице явно читалось сочувствие к Родерику.
— Я смирился с тем, что никогда не стану вашим вассалом, леди Розмайн. Но затем, ауб Эренфеста возродил мои надежды. Он сказал мне, что я могу заслужить необходимое доверие, перечеркнув старые ошибки, если принесу клятву на собственном имени, — сказав это, он поднял лицо и посмотрел мне в лицо, совершенно серьезно продолжив. — Если моя присяга покажет, что я заслуживаю доверия, то я готов ее принести. Филина поклялась в верности после того, как собрала истории для вас, и я хочу сделать тоже самое.
Родерик так яростно сжимал свои руки, что его пальцы побелели от напряжения.
— Пожалуйста, — попросил он, и выражение его карих глаз свидетельствовало о его решимости. — Если я смогу написать настолько замечательную историю, что вам захочется принять меня к себе, тогда вы примите мою клятву?
Мне нравилось читать рассказы, которые приносил Родерик. И если быть честной, я уже считала его своим человеком. Я уже подавала запрос о том, чтобы принять его в качестве своего вассала, но мою просьбу тогда отклонили. Но если его клятва может это изменить, то я была готова принять такой способ.
Я имею в виду, Сильвестр же сам сказал, что люди, которые принесли клятву на имени, никогда не предадут своего господина.
— Я хотела бы принять твою клятву, Родерик, — сказала я.
— Леди Розмайн? — от удивления его голос прозвучал слишком громко, а глаза были широко распахнуты.
— Ты уже дал мне то, чего я желаю больше всего. Я приму твою клятву, вместе с твоими историями.
— Мне кажется, что вам почти не важна его клятва, миледи… — тихо отметила Рихарда, с трудом сдерживая свое недовольство. Ну она была права — больше всего меня заботил сбор новых историй, и я и так доверяла Родерику, мне было не важно клялся он на имени или нет.
— Я приму твою клятву, но перед тем, как мы сможем принять тебя, ты должен уладить все свои дела, — сказала я. — Во первых, пожалуйста, тщательно обсуди свое решение со своей семьей.
— В этом нет необходимости, — с болью на лице ответил Родерик, — Моя жизнь и мой выбор ничего не значат для моей семьи.
— Разве твои родители не полюбят тебя снова, как только ты установишь со мной крепкую связь? Мне кажется, ты мог бы использовать эту возможность, чтобы снова отстроить сожженные ранее мосты.
Родерик крепко зажмурился и отверг мое предложение.
— Мой отец — причина по которой лорд Вилфрид больше не может мне доверять. Его действия стоили мне радости, которую я мог бы испытывать в игровой комнате и моего шанса стать вашим вассалом. Я приношу вам клятву, чтобы заслужить ваше доверие, а не ради одобрения моего отца или семьи. Я никогда не прощу моему отцу, если что-то из его слов или действий навредит вам, леди Розмайн. Я прошу, чтобы вы позволили мне покинуть дом, как только я поклянусь на своем имени.
Просьба Родерика, разрешить ему жить отдельно от семьи, напомнила мне о том случае, когда Лутц хотел сбежать из дома. В то время Фердинанд сказал, что нужно изучить все точки зрения на ситуацию, прежде чем выносить решение.
