— Но она и не соглашалась, — продолжил я. — Так что послушай сюда, Витя. Все одобрение, которое ты мог получить от Киры, было исключительно для того, чтобы поддразнить меня. Я ее люблю, и это, думаю, взаимно. Но у нас двоих характер не сахар. Ты просто подвернулся под руку.
Парень заморгал, удивленно глядя на меня.
— Да, можешь считать, что она тебя использовала, — кивнул я. — И не вздумай рассказывать о том, что она стерва. Скажешь о Кире хоть одно плохое слово, клянусь, замараю о тебя все-таки руки и выбью несколько зубов. Так что сваливай отсюда подобру-поздорову. И да, еще…
Витя смотрел на меня даже не обиженно, а скорее пораженно. В его широко распахнутых глазах плескалось удивление, как будто я был первым человеком, который нашел время, чтобы поставить этого клоуна на место.
— Ксюшу — Оксаночку, как ты выражаешься, хотя ее зовут иначе, — тоже оставь в покое. Если возле нее или возле Киры тебя увижу — пеняй на себя. Ты понял?
— П-п-понял, — наконец-то выдохнул Витя.
— И какие выводы сделал? — терпеливо поинтересовался я, едва заметно кривясь.
Я терпеть не мог кому-либо угрожать. Недостойное это дело, которое обычно добром не заканчивается. Но Витя, этот надоедливый червь, явно не понимал человеческий язык. С ним либо так, либо будет продолжать являться сюда и путаться под ногами.
— Не подходить к Кире и Ксюше.
— И не пытаться связаться, — дополнил я. — Лучше вообще забудь об их существовании. Уяснил?
— Уяснил, — кивнул Витя. — И з-забыл.
— Отлично. А теперь свали отсюда и не болтайся под ногами.
Он дернулся, словно от удара, хотя я его, разумеется, и пальцем не тронул, и наконец-то убрался прочь. По ступенькам еще спускался медленно, а потом и вовсе помчался прочь, явно впечатленный моей тирадой. Я не спешил проникаться пониманием и светлыми теплыми чувствами по отношению к Виктору, потому просто спокойно захлопнул за ним дверь и собирался уже вернуться обратно на кухню, как вдруг обнаружил в коридоре прямо у себя за спиной Киру.
Сердитой она не выглядела. Во взгляде скорее плескался смех. Девушка едва заметно улыбалась, глядя на меня, и я поймал себя на мысли: что-то здесь не так.
— Ты его прогнал, — подытожила она.
— Да, — кивнул я. — Ты ж сама сказала, что он мерзкий гном. Вот я и подумал, что одним гномом больше, одним гномом меньше… А что?
— Ничего, — протянула Кира. — Ты ревнуешь.
— Так я и не отрицаю.
Она прищурилась, всматриваясь в меня, а тогда потянулась, как довольная кошка, и заявила:
— Между прочим, мне приятно. И я все еще жду, пока мы вернемся на кухню к нашему ужину…
Я подошел к Кире поближе. Она не отступила, не отшатнулась, хотя обычно старалась держать дистанцию, только повернулась спиной к стене, прижалась к ней, вздрогнула — вероятно, обои неприятно кололи лопатки, — и кокетливо улыбнулась.
— Тебе нравится это платье? — спросила ни с того ни с сего, словно я выражал какие-то сомнения по поводу гармоничности ее образа.
— Очень.
— И мне, — прошептала Кира. — Чувствую в нем себя очень сексуальной.
— Ты сексуальная в любой одежде.
— Правда?
— Абсолютно.
Она опустила взгляд. Сказал бы, что из ложной скромности, но нет. Кира в самом деле выглядела смущенной, словно ей никто никогда не делал таких комплиментов.
Это показалось мне странным. Она была очень красивой девушкой — яркой, привлекательной, с характером. За не просто должны стаями бегать мужчины. Но Кира каким-то чудесным образом умудрилась себя от них оградить. Все эти рассказы о том, что на потоке был лишь один парень, на работе тоже, а другие ее поклонники в основном женатые и старше ее в два раза… Это казалось смешным.
— Мне кажется, — прошептал я ей на ухо, — ты мне врешь. У такой роскошной девушки просто не могло не быть толпы женихов.
— Ты же знаешь, что никого у меня не было, — Кира усмехнулась. — Назар, мне приятно, конечно, что ты считаешь меня привлекательной, но люди несколько иного мнения.
— Я их не понимаю.
Она подалась вперед, порывисто обнимая меня, и я прижал девушку к себе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Помаду тебе на одежде оставлю.
— Ерунда. Ее там некому искать.
Кира вздохнула. Я заметил, как задрожали ее узкие плечи, и обнял еще крепче.
— Я вообще-то язва, — пробормотала Кира. — С отвратительным характером. Родители у меня зарабатывают не то чтобы очень много — так что их доход не повод со мной хорошо общаться, сам понимаешь. И вообще, семья у меня самая обыкновенная. Обыкновеннее не бывает. Я отвратительно общаюсь. Все, чего мне хотелось — это обрести твердую землю под ногами. Какие отношения? Какая к чертям любовь? Меня даже никто никогда не защищал. Никто за меня не вступался. И если ты думаешь, что я об этом жалею или что я сейчас по этому поводу начну плакать, то ты ошибаешься — я девочка сильная, справлюсь. У меня нормальная жизнь. Просто мужикам в ней места нет.
— Не было, — мягко поправил ее я. — А теперь, Кира, у тебя есть жених.
— Фиктивный.
— У тебя есть жених, — с нажимом исправил я. — Так что давай, выше нос и пошли ужинать. Для кого я все это готовил? Между прочим, далеко не каждой своей пассии я готовил поесть.
— Ты ж говорил, что дважды влюблялся.
— Трижды, — исправил я ее. — И первые два раза успешно это не закончилось. Может, хоть с третьим сложится.
Кира недовольно покосилась на меня, но возражать не стала. Она позволила отвести себя обратно на кухню и заняла предложенное место. Втянув носом приятный аромат мяса, девушка улыбнулась и облизнула губы, напрочь забыв о помаде.
— Почему у тебя раньше не складывались отношения? — хихикнув, поинтересовалась вдруг она. — Мне казалось, мужчина, который умеет готовить, это просто мечта. Или ты гнушаешься делать это на непрофессиональной кухне?
— У меня дома отличная профессиональная кухня, — подмигнул я Кире.
— Но ты им не готовил.
— Нет.
— Почему?
Я ничего не ответил. Кира с интересом взглянула на меня, а потом все-таки принялась за еду. Положила в рот первый кусочек, закрыла глаза, наслаждаясь вкусом.
— Это невероятно, — сообщила она спустя тридцать секунд. — И все равно, не понимаю. Если б мой мужчина хотел читать мои статьи, я б их даже только для него одного писала. Исключительно из любви к искусству.
— Напишешь что-то для меня?
Она пожала плечами.
— Могу написать разоблачение одного гнусного владельца сети ресторанов, который заманил несчастную журналистку в свой плен и пытался использовать в своих целях. Подойдет?
— Вполне. Как раз прочувствую стиль.
Кира рассмеялась, легко, звонко, и еще раз сверкнула глазами, бросая на меня быстрый взгляд.
— Слушай, — промолвила вдруг она. — Если ты мне готовишь, может, это значит, что я особенная?
Я воззрился на нее с интересом. Вопрос, достойный дурочки, которая на первом свидании ждет предложения руки и сердца. Могла ли моя Кира, эта женщина-мечта, такое спросить? Ну, смогла же каким-то образом… Почему?
Это была проверка. За кокетством, слишком откровенно сиявшем в ее красивых зеленых глазах, крылось нечто совсем иное, доселе мне незнакомое. Я попытался разгадать, понять, что же именно скрывала Кира, но задача оказалась слишком сложной. Ее загадочная улыбка, которую по ошибке можно было принять за очередную девичью глупость, таила гораздо больше секретов, чем предполагаешь, когда просто смотришь на нее.
Нет, последнее, что можно было сказать о Кире — это то, что она читалась, как открытая книга.
Вопрос с подвохом требовал такого же ответа. Я мог придумать что-нибудь дерзкое, способен был поразить Киру красотой речи — это всегда хорошо мне удавалось. Но не хотел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Да, — кивнул я. — Ты особенная.
— Чем?
— В мире тысячи молодых и красивых женщин. Некоторые из них еще и умные. Предполагаю, среди них найдется еще несколько с таким же острым языком, как у тебя, — пожал плечами я. — Но это не главное. Главное, что после встречи с тобой мне не хочется искать тех, других.
