— Кир, ты о чем задумалась?
Я взглянула на него, поймала на себе внимательный и вновь голодный мужской взгляд и подумала, что, возможно, те, кто был лучше, ему почему-то нравились меньше.
— Ни о чем. Так, глупости разные, — отозвалась я.
Однажды я действительно решусь произнести короткое «я тебя люблю», и, возможно, именно в сторону этого мужчины. Но пока что ни малейшего желания открываться не было. Чувства, как жемчужина, разрастались где-то в моей плотной ракушке, но раскрываться она в данный момент не планировала.
…Мы наконец-то допаковали чемоданы, благо, в полной тишине, и я задалась другими, совсем не любовного характера вопросами: ничего ли мы не забыли и не потеряли. Исаев внимательно осмотрелся, но, не обнаружив никаких лишних вещей, решительно махнул рукой.
— Можем выходить, — распорядился он.
Я подчинилась. Дурацкое чувство, будто мы что-то забыли, никак не хотело меня покидать, даже на улице, хотя зимняя прохлада обязана была прочистить мозги.
Снег под ногами скрипел. Вчера выпало немного свежего, а потом здорово приморозило, так что я почти не сомневалась: сегодня к вечеру зимняя сказка вновь может быть заблокирована, скрыта горами снега от автобусов и цивилизации. Весело будет Вите, который исключительно по собственной дурости решил остаться.
До гаража мы добрались довольно быстро. Назар отворил его, пропустил меня вперед, клацнул ключами от авто и приценился, явно думая, как бы это получше впихнуть внутрь чемоданы.
— Садись, — велел Исаев. — Сейчас закину чемоданы в багажник — и поедем.
Я подчинилась и устроилась на переднем сидении. Уже даже потянулась к ремню безопасности, собираясь пристегнуться, но внезапно что-то остановило меня, словно заставило примерзнуть к месту. Предательская мысль о том, что я все-таки что-то забыла, приобрела куда более естественные очертания.
— Назар, — выдохнула я, выскакивая из машины. — Утюг.
Исаев уставился на меня, как на сумасшедшую.
— Какой утюг? — удивленно поинтересовался он. — Кирунь, не волнуйся, мы ничего сегодня не гладили, утюг в розетку не включали. Все ок. Давай, садись в машину и поедем.
Я выглянула из гаража. Дорога к домику, знатно затянутая льдом, никаких приятных мыслей не вызывала. Я предполагала примерно, что скажет мне Назар, если я радостно сообщу ему, что нам надо вернуться. Наверняка пошлет меня куда подальше.
Но ничего. Я тоже как-то на Францию не настраивалась и никуда ехать не собиралась!
— Ты не понял, — решительно заявила я. — Там мой утюг! Который я с собой привозила! Мы забыли его упаковать. Надо вернуться!
Назар уже почти сел в машину, но, услышав мои слова, остановился. Выбравшись из салона, он подошел поближе и с интересом взглянул на меня, так, словно увидел впервые в жизни.
— Серьезно?
— Что — серьезно? — изогнула брови я. — Ты забыл, что наша драгоценная Вита Игоревна не собиралась подумать о том, что людям раз в десять дней бывает нужен утюг? И что я привезла его с собой? Надо забрать.
Исаев нахмурился. Судя по внешнему виду, он до сих пор не верил в то, что меня действительно может волновать какой-нибудь утюг. Между прочим, очень зря не верил — потому что расставаться с этим чудом техники я совершенно точно не собиралась. Может даже не надеяться!
— Кира, — поймав мой излишне серьезный и сконцентрированный взгляд, простонал он. — Может, ну его?
— Что значит «ну его»? У меня брата-миллиардера нет!
Назар на этой фразе как-то странно хмыкнул, но времени вникать в его живописные реакции у меня не было. Я не собиралась оставлять этой наглой Вите Игоревне, каким бы человеком она на самом деле ни была, собственные вещи!
— Я не стану возвращаться за такой ерундой, как утюг, — решительно заявил Назар. — Давай, пока еще светло и нормально на дорогах, просто поедем. Я потом куплю тебе новый.
— Не надо покупать мне новый, — пожала плечами я. — Мне нравится и старый. Я сама схожу его заберу. Давай ключи.
— Кира!
— Ладно, — кивнула я. — Тогда я возьму сама.
Ключи лежали в салоне. Выхватив связку и выскочив из гаража, я поймала себя на мысли, что поведение-то у меня действительно идиотское. Сдался мне этот утюг! Разумеется, новый стоит далеко не так дорого, вполне можно приобрести. Да и Исаев, скорее всего, не врал. Можно было сдаться, сказать, что у меня где-то в голове проснулась такая замечательная штука, как мозг, а потом спокойно вернуться, сесть в машину и поехать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Но упрямство было куда сильнее всех моих извилин вместе взятых. Потому, движимая невероятным желанием что-то кому-то доказать, я решительно зашагала вперед.
Несколько десятков метров дорога была ровной и вполне удобной — тут явно потрудилась снегоочистительная техника. Дальше начинались уже знакомые мне за проведенные тут полторы недели траншеи в снегу, но я попыталась убедить себя в том, что не впервые — не свалюсь. Правда, раньше мы гуляли здесь вдвоем с Назаром, в основном держась за руки, и в сапогах спускаться вниз не слишком удобно, недолго и улететь куда-то в сугроб, но ничего!
Раньше в моей жизни никакого мужика и близко не было, не то что надежного и способного на грани полета в снег поймать, и я как-то справлялась!
Ободрившись и вдохновившись этой мыслью, я решительно шагнула вперед, ступила на что-то скользкое и полетела вперед.
Полет продлился, благо, недолго. Не успела я и раз махнуть руками в бесплотной надежде ласточкой взмыть в небеса и уберечь несчастный копчик от столкновения со льдом, как кто-то подхватил меня, рванул назад, на вполне себе надежный и совсем не скользкий снег, и помог восстановить равновесие.
— Ты ж остался в машине, — удивленно пробормотала я, поворачиваясь к Назару.
— С тобой останешься, — проворчал он. — Дай ключи, — я даже воспротивиться не успела, как Исаев отобрал у меня связку. — Я сам схожу за твоим утюгом. Иди в машину, погрейся, а то ты совсем холодная, еще и без перчаток чего-то…
Я удивленно глянула на него.
— Ты правда пойдешь за моим утюгом?
— Ну, конечно, пойду. А что, у меня есть другой вариант? Я просто не хочу, чтобы ты убилась где-то по дороге, пока будешь его забирать, — сердито промолвил мужчина. — Что такое? Почему ты на меня так смотришь?
Я, конечно, все еще злилась на Назара, а еще — немножко на себя саму, потому что не хотела во Францию, боялась покидать эту уютную и такую надежную зимнюю сказку, а самое главное, не желала поскорее увидеть конец нашей короткой, но такой прекрасной истории любви, ну, или как там еще можно назвать наши чудачества, но сейчас внезапно прониклась по отношению к мужчине благодарностью и теплотой.
— Ну что ты, — промолвила я. — Не надо ничего.
— В смысле?
— Не надо никакого утюга, — промолвила я. — Я передумала. Потом новый куплю, серьезно. Пусть себе там остается.
— Да я схожу! — запротестовал Назар. — Тут этих пятьсот метров…
— Не надо, — я придержала его за руку. — Лучше поехали поскорее. Это ж, наверное, очень долго? А нам лучше через границу еще засветло…
Исаев улыбнулся.
— Ну, доберемся за несколько дней, а не за сутки, в чем проблема? — улыбнувшись, промолвил наконец-то он. — Главное, что вдвоем. Развлечешь меня, веселее будет… А я заодно тебе немного расскажу о своей семье и о своих родителях. Идет?
— Идет, — согласилась я.
Он, конечно, опять втягивал меня в какое-то просто невообразимое приключение, но на сей раз я была почти готова принять в этом участие.
24
Дорога оказалась гораздо сложнее, чем я могла предположить — и, очевидно, хуже, чем рассчитывал Назар. На то, чтобы добраться до Парижа, потребовалось больше полутора суток — мы несколько раз останавливались и даже переночевали в каком-то неплохом придорожном отеле. На границах проблем не возникло; собственно, Назар действительно хорошо знал дорогу, и проезжали мы легко, без особых задержек. Я волновалась, в первую очередь потому, что никогда не была так далеко от дома. За окном автомобиля для меня простирался огромный новый мир, и в первую очередь к нему надо было привыкнуть, что оказалось не такой уж и простой задачей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
